Охота на skyfish - Наталия Ларионова

Мы с Профессором сели и провожаемые восхищенными взглядами наших товарищей отъехали от гостиницы. Мне первый раз в жизни приходилось управлять столь крупной машиной, но уже после первых минут за рулем все мои опасения исчезли – автомобиль оказался в управлении легче той легковушки, которая была у меня до сих пор.

Следуя указаниям Профессора, я очень быстро доехала до ворот какого-то завода. Профессора уже ждали на проходной и уже через несколько минут мы подъехали к зданию одного из цехов на территории.

– Ну и как тебе это? – спросил Профессор, когда войдя в цех, мы остановились возле какого-то железного корыта с крышкой, на мой взгляд, весьма уродливой формы. Не зная, что ответить, я пожала плечами.

– Проверяли на течи? – уточнил Профессор у встретившего нас на заводе мужчины.

– Обижаете, – ответил тот, – все в полном порядке. Ну что, будем ставить?

– Ставьте, – ответил Профессор.

Встречавшие нас дал знак двум рабочим, крутившимся поблизости, и те, подняв корыто, потащили его к машине.

– Полиэтилен обдирать будем? – деловито осведомился один из них после того, как я открыла багажник.

– Да не надо, так даже лучше, – сказал главный, – так даже лучше будет.

Проделав ряд хитрых манипуляций, они втиснули корыто в багажник и опустили на дно. Удивительным образом это корыто разместилось там, заполнив всю нижнюю часть багажника без каких-либо зазоров.

– Как родное стоит, – восхищенно сказал один из рабочих.

– Доплачивать нужно? – спросил Профессор.

– Ни-ни, – засуетился встречавший нас, – все оплачено, никаких проблем.

Распрощавшись, мы выехали за ворота.

– Ну что ж, давай на заправку, опробуем новые топливные баки, – сказал Профессор.

– Так это такая здоровая канистра, – наконец догадалась я.

– А ты что думала? – спросил Профессор.

– Ничего я не думала, – немного обидевшись, отрезала я.

Настроение мое улучшилось только после того как я увидела неподдельное изумление на лице работников заправочной станции, заливающего в этот странный бак уже третью сотню литров горючего.

Вернувшись к гостинице, мы быстро сложили все вещи, причем под руководством Боцмана после укладки еще осталось свободное место.

Назвать то, по чему мы ехали, дорогой можно только с большой натяжкой. Однако это больше сказывалось на скорости движения, чем на нашем комфорте. Вполне допускаю, что места, по которым мы ехали, выглядели весьма живописно, но вот мое внимание без остатка было поглощали ямы и кочки, попадающиеся здесь буквально на каждом шагу.

Однако, так или иначе, еще до наступления темноты мы добрались до ответвления на наш маршрут. В сторону уходила ровная полоса гравия и какая-то добрая душа, очевидно предвидя возможное желание любого водителя, выбившегося из сил от тряски по буграм и кочкам, свернуть сюда, вырыла довольно глубокую канаву.

Мы остановились у этого неожиданного препятствия. Все вышли из машины размять ноги. Сидеть остался только Студент, находящийся в своей прострации, которая заметить, все чаще накрывала его.

Копавший канаву явно постарался на славу. Даже несколько заплывшая под влиянием дождей и присыпанная землей скатившейся со стенок землей, она в глубину была не менее полуметра. Перескочить через нее человеку не представлялось никакого труда, но для машины она представляла серьезное препятствие.

– Ну и что будем делать? – поинтересовался Бармен.

Отозвался Профессор, который до этого, казалось, бесцельно бродил туда и сюда, а теперь стоял возле заросли кустарника, росшей у начала канавы.

– Удобней всего будет здесь. Достаточно срубить вот эту пару молодых побегов и слегка подрубить толстые ветки кустов и машина сможет свободно пройти в объезд канавы.

– Но ведь краса поцарапается, – жалобно сказала я.

Они посмотрели на меня с таким видом, что я на будущее решила воздержаться от подобных замечаний.

Выудив из багажника пару топоров, они так ловко принялись ими орудовать, поочередно сменяя друг друга, что просто любо-дорого было посмотреть.

Минут через пятнадцать дорога была расчищена и я потихоньку, стараясь как можно меньше вредить машине, к которой прониклась глубокой симпатией, объехала это неожиданное препятствие и, выехав на посыпанную гравием поверхность, остановилась.

Вскоре вся наша компания собралась здесь же. Возбужденные физическим трудом и вдохновленные успехами от преодоления препятствия, они сейчас выглядели довольными мальчишками из дворовой команды, которые удалось выиграть у профессионалов. Они толкали друг друга, зубоскалили, и готовы были к преодолению всех остальных препятствий разом. Откровенно говоря, мне дальнейший путь представлялся достаточно легким. Гравийная насыпь, сделанная более семидесяти лет назад как бы сцементировалась остатками тех растений, которые росли на ней за это время. Машина по ней бежала легко и ровно. Но уже через полкилометра оказалось, что дорога не постоянно беспроблемна, как это казалось, когда мы рассматривали спутниковые снимки.

Препятствие, оказавшееся на нашем пути, было мостиком через небольшую речушку, столь небольшую, что для моста потребовалась одна центральная опора. И все бы ничего, но кому-то потребовалось разрезать крепления между центральной частью и его краями, из-за чего центральная плита оказалась в неустойчивом равновесии, и подобно гигантским весам раскачивалась, стоило на нее ступить даже человеку. Ехать же в обход на поиски брода, означало вернуться к самому началу нашего пути и затем пробиться по старой грунтовке уже основательно заросшей деревьями.

Пока мы, собравшись возле этих гигантских качелей обсуждали, как лучше миновать это препятствие, Боцман молча подошел к машине и, покопавшись в багажнике, вернулся к нам, неся в руках моток бечевки, цветом и внешним видом она напоминала ту, которой в магазинах во времена бабушек обвязывали коробки с тортом. Молча присев у края плиты, он аккуратно, но надежно привязал ее к неподвижному основанию, а затем размотав оставшуюся, аккуратно кольцами сложил ее на землю. Под первым куском веревки оказался еще один, точно такой же, с которым Боцман, спокойно перейдя по плите на другую сторону, проделал ту же самую операцию, после чего точно также, совершенно спокойно подошел к нам.

– Ремонт закончен, – иронично сказал он.

– И ты считаешь, что вот этот шнурок выдержит машину и плиту? – не выдержал Студент.

– Молодой человек, поясняю только потому, что данный предмет не является широко распространенным, да и мне самому был подарен одним человеком. Так вот, этот кевларовый шнур, сплетен из той же нити, что идет на изготовление бронежилетов. Разрывать его пробовал на пятидесятитонной разрывной машине без какого-нибудь результата. Так что если вы сомневаетесь, я сам сяду за руль и перееду на ту сторону.

– Сейчас, сказала я, – только шнурки поглажу.

– Какие шнурки? – не понял Боцман.

– От любимого корсета… – хмыкнула я.

Чтобы прекратить ненужные разговоры, я села за руль и под одобрительные возгласы моих спутников переехала на другую сторону. Даже если плита и шевелилась, то в машине я этого не почувствовала. Остановившись в метрах пяти от моста, я вышла из машины и принялась рассматривать компанию, гордо вышагивающую через мост. Замыкал шествие Боцман. Он уже развязал все узлы и теперь аккуратно наматывал шнур на бобину. Из любопытства я подошла посмотреть, как он будет снимать шнур с ближней стороны.

Зрелище открывшееся моим глазам, того заслуживало – металлический прут в тех местах, где к нему была привязана бечевка, оказался погнутым, сам же шнур нисколько не пострадал и выглядел, как и прежде.

Не став вдаваться в расспросы, я вернулась к машине. Вечерело, а ехать в ночи по незнакомой дороге совершенно не хотелось

Посовещавшись, мы решили разбить лагерь прямо здесь же посреди дороги, так как могли не опасаться ни попутных, ни встречных машин. Мужчины разбили для себя палатку, а мне предложили ночевать в машине, за что я им вообще-то была благодарна. Уже совсем скоро в нашем лагере горел костер и Бармен готовил ужин.

Ужин получился вкусный, но из чего он был приготовлен, было не понятно, а Бармен, верный своей привычке не спешил открывать секреты.

Внезапно Студент встал и принес из машины длинный и узкий футляр, в котором оказалась флейта, а может быть свирель, я их так и не умею их различать. Сев на свое место возле костра, он начал играть.

Звуки незнакомой мне мелодии, кажется, пронизывали все вокруг, они причудливо сплетались с языками пламени костра. Все слушали как завороженные, не решаясь даже пошевелиться. А Студент все играл и играл. Он как будто изливал свою душу. Не знаю, сколько времени это продолжалось, музыка как-будто заворожила нас всех.

Внезапно, будто запнувшись, он перестал играть, руки с инструментом медленно опустились на колени, а глаза, остановившись, смотрели в одну точку.