Сказки в стихах для взрослых - Оксана Евгеньевна Ларина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высот таких не достигал.
Там в облаках вершины тонут,
Там вой Сибилл, там духи стонут,
Там старцев древней старины,
На скалах, выбиты законы.
И лишь один столетний ворон
Знаком с историей страны.
Он зорко зрит блестящим оком
За суетой подножья скал.
Давно он силу растерял,
И всё как-будто ненароком.
Полёты все теперь во сне,
Но много рассказал он мне.
Ничто не пропадает даром.
И вместо силы дивных крыл,
Ему Создатель подарил
Другую силу. Это Мудрость -
Возможность видеть суть вещей,
Поступков странных,
Сути дружбы и чар любви
Среди людей.
Я вас с собою позвала,
Но Ворон мой о том не знает.
Под мантией сидите тихо,
Он откровенье начинает.
***
"То было много лет назад.
На месте скал был пышный сад
С лужайками, густой травой…
Шмелей и пчёл огромный рой
Нисколько птицам не мешал.
Он лишь нектары собирал.
И каждый летчик в рое том,
Знал место, труд свой, и свой дом.
Сочились медом все стволы -
От сердцевины до коры.
Тем мёдом был пропитан сад -
Был сладок фруктов аромат.
Всё шло вот так из века в век,
Но вот явился Человек.
В начале что-то всё искал,
Всё восторгался и вздыхал,
Затем, плоды, вкушая сада,
Их многократно изучал.
Однажды в полдень, в летний зной,
Уснул под яблоней одной.
Во сне увидел сон такой:
Табун идёт на водопой -
И весь из белых кобылиц.
A он как сильный жеребец,
Забыв себя – как под откос…
Вдруг перед ним, как в землю врос,
Забор высокий на пути:
"Не перепрыгнуть! Обойти?".
Он удивился. Ахнул: «Ах»!
Тын разрастался на глазах -
И в ширь, и к небу в высоту -
Уже не видно на версту.
Но видит парень в щель забора:
Поднялись кобылицы в гору.
А на горе, как будто вход
И надпись: «Здесь конезавод».
И жеребец, что было сил,
Решил пробить собою тын.
Он – вдарил с силой, лбом в забор,
Потом – другой. Тут струйкой кровь
Со лба закапала на нос.
В мгновенье кто-то сон унес.
Проснулся на земле сырой,
И бьёт о корни головой.
Открыл глаза, но проглядел,
Как с ветки яблоньки слетел,
Такой увесистый (ведь мёд)
"Бам-с", – по макушке вдарил плод.
Да видно не туда попал.
С тех пор наш парень всё искал,
Чего не сыщешь на Земле,
А видел если, то во сне.
Законов, множество, природы -
Спасибо яблоку – открыл:
Законы Мира, Небосвода,
И много-много разных сил.
Спилил деревья на бумагу.
Всех птиц на перья перевел.
Шмели и пчёлы сдохли сразу,
И перестал сочиться ствол.
Нет нынче сладких сочных фруктов,
А чтобы как-то возместить,
Теперь аграрии, продукты
Умеют из дерьма лепить.
Хоть аромат уже не тот -
Зато размером – с огород.
Всё, что осталося от пчёл,
Он всё на счётах перечёл.
Дома их все разворошили, чтоб изучить,
И разозлили тех пчёлок так,
Что, где там – мёд?
Стал вместо сада огород.
И с огородом проживём,
До той поры, пока что в нём
Не станут почву изучать,
Поскольку могут заскучать
Учёной степени мужи
(И бабы тоже хороши).
***
Стал камнем тот прекрасный сад.
Земля фурункулом извергла
Его из раны, чтобы чистой
Осталась по краям земля.
Но к саду привязался я.
С ним вместе рос, летал, умнел,
Состарился и поседел.
Давно уже моё крыло,
Не помнит воздуха стихии.
Но здесь, на это высоте,
Я вспоминаю дни былые.
Отсюда видно всё вокруг.
Сибиллы с духами – мой круг.
Но взор остёр, и вижу я
Работу, даже муравья.
С них больше пользы для Земли,
Чем с тех, кто строит корабли.
Учёный знаменитым стал.
Всё "камень волшебства" искал.
Так заморочен был идеей,
Что не увидел целых скал.
Пускай, я средь пернатых – дед,
Я людям не даю советов,
Но знайте: в суете-сует
Вы проведете сотни лет".
***
Истошно крикнула Сибилла,
Дух гор ей что-то простонал.
– Прощай, – сказал мне Ворон тихо, -
Всё на сегодня. Я устал.
– Благодарю Вас, мудрый Ворон.
Я поклонилась. Он пропал.
***
Я не берусь судить Науку.
Я просто слушатель, как Вы.
Но, думаю, с таких учёных,
Спрос будет больше, чем с толпы.
Костёр
Трещал огонь, съедая жаром сучья.
Летели искры, пепелом – зола,
Текло лицо, воняли плотью кости,
Но вечная душа была жива.
Не крик, не вопль, а весть освобожденья
От плоти и от тьмы, и от тюрьмы.
– Какая женщина, – шушукались в совете.
– Кто же донес?
– Не знаем. Но не мы.
То утро было хмурым и печальным.
Крик ворона, меж посвиста пичуг.
Трепались, как знамена на флагштоке,
Рекламные растяжки: «Всем свой срок!
Вы все там будете. Лишь с тем различьем:
С наличностью кто, кто с безналичьем.
И всем заступницей, вам выступит душа.
А что за нею? Грош иль ни шиша?
Пока не поздно, прямо спозаранку,
Ждем вас в лицензионном банке.
Пусть будет грош, иначе – ни шиша.
Кому нужна душа, что без гроша?».
Высок костер. Высок и сам помост.
Подняться выше – только выше звезд.
И полетела ввысь. Остался крик.
Палач был не жесток, но в суть проник.
Он денег не просил, и мог бы сам
Помочь уйти лазоревым глазам,
Что с Солнцем говорили на Рассвете,
Тем, что смотрели в мир как дети,
Читали Звезды, верили Весне,
Летать могли при пахотной Луне.
– Заплатят за бессмертие души, -
Он передал.
– Души не дам. Верши.
Мне все перенести достанет сил.
– Храни вас Бог!
Звон стали известил, что на порог,
Ступила падшей грешницы нога.
Крестился всяк, кто сам вкусил греха.
Молился за себя, не за нее.
У каждого, свое житье – бытьё.
Стонал огонь, ныл, плакал, завывал.
Крик жизни стих, а пепел догорал.
***
Черна смола от углей бересты.
На пепелище, после праздной суеты,
Нет никого. Поземка лишь да сор,
Что нанесло с угла, где мусорный котел.
Вот тонкий столб стоит, замотанный в тряпье.
Что это – чучело? Оно давно сгорело.
Тут ветер налетел, и оказалось, что,
То не столб – в тряпье. А человек… и –
Женщина – Дочь той, что догорела.
Стояла словно идол–истукан.
Потом
