Невеста для Зверя (СИ) - Кучер Ая

Первый раз с незнакомым мужиком в душевой. Какой позор.

Мне нужно сделать вид, что всё хорошо. И вытравить из памяти этот момент в душе. Его не существовало, не было. Даже если мужчина меня и возбудил, он ворвался туда, насильно удерживал меня и не давал уйти. Это неправильно и все будут шептаться, если я расскажу.

Поэтому ничего не было.

Я просто приняла душ, оделась и вышла.

Лучше подумать о том, что произошло, что я так реагировала. Этот мужчина, Дамир вроде бы, говорил, что меня чем-то могли опоить. Но кто и зачем?

Списать бы всё на выдумки Дамира, но меня правда крыло. Я помню, как мозги отключались и всё тело горело. Никогда такого не было, как бы сильно не возбуждалась, а в тот момент просто мозги отбило. Как будто литр водки выпила, настолько шатало и не контролировала себя.

Я же должна была сразу уехать к Алеку, смысл кому-то такое проворачивать.

Но вместо утешительного вечера Арина сбежала на своё шпионское задание. Ересь, но ей пришлось стать няней тридцатилетнему мужчине. Она съехала, оставив меня одну. И вроде позови Ромчика, устрой романтическую ночь. Но что-то останавливало меня. Он уже полгода ждёт, подождёт ещё пару ночей. Потому что я решиться не могу.

Как и на то, чтобы в дверь постучаться. Мама позвонила в панике, говорила о младшей сестре и том, что денег на операцию не хватает. Я уже ехала к Лиле навестить, как мама перезвонила и попросила приехать. Срочно, не откладывая, потому что появился шанс спасти сестру.

Страх затопил, погрёб под своей лавиной. Вздохнуть не могла от мысли, что что-то произошло. Нехорошее предчувствие клубилось в груди и подсказывало, что что-то не так. Как они за час смогли найти деньги, у кого, на каких условиях.

– Наконец-то, - мама распахивает дверь и улыбается. Счастливо, широко, как не улыбалась с того самого момента, как узнала, что Лиля заболела. Значит и вправду нашлось решение. – Он на кухне.

Он? Кто он?

Мама уже впихивает меня на маленькую светлую кухню. Отчим возиться машинкой для шитья, пытаясь починить. Его руки дрожат, отчётливо пахнет алкоголем.

Но всё мое внимание застывает на одном мужчине. Дамир, он тут. Нашел меня, высоедил. Он смотрится комично. В деловом костюме, такой большой и грозный посреди маленькой комнатки с облезлыми обоями.

– Что здесь происходит?

– Чудо, - мама счастливо щебечет, пытаясь усадить меня поближе к мужчине. А я понимаю, по его недоброму взгляду, что он узнал о моём настоящем возрасте. – Просто чудо, Асенька. Дамир Валиев согласился оплатить операцию Лиличке. Слышишь? Радость то какая.

– Просто так? – он бизнесмен, богатый и самоуверенный. Он не будет просто так помогать первым встречным. Не такой суммой и не так. Здесь что-то неправильно, не чисто. И мне страшно от того, что произносит мужчина дальше:

– Конечно, ведь семье нужно помогать. Разве я могу бросить в беде родителей моей невесты?

Он поворачивается к матери с улыбкой, но я знаю, что каждое его слово только для меня. Каждое слово, которое выбивается с ритмом сердца на подсознании. Семья. Невеста. Мне хочется удивиться, закричать, попробовать что-то возразить и сыграть в дурочку.

Но потому, как отчим смотрит, я всё понимаю. Не шутка. Не глупость и не мои догадки.

– Я не выйду за него! – я вскакиваю с табуретки, но чувствую жесткую хватку на запястье. Он держит крепко, сжимая пальцы, заставляя морщиться от боли. Не даёт уйти, сбежать. Мне хочется скрыть, но застываю рядом с ним. – Вы решили меня продать?

– Всё совсем не так. Доченька, Дамир прекрасный мужчина. Он сделает тебя счастливой, и нам поможет. Ты же знаешь, как у нас туго с деньгами. А так всё решиться, отец бизнес на ноги поставит.

– А, - я хрипло смеюсь, больше не пытаясь вырваться из хватки «прекрасного» мужчины. – Так ещё и бизнес проплатит? Совсем другое дело. Я уж было решила, что вы продешевили, и он просто за операцию заплатил. А так да, пойдём в ЗАГС.

Меня всё трясёт, в груди сжимается. Я не понимаю, как они могли такое решить, предложить. Поверить, что я выйду замуж за этого мужчину и буду счастливой. Они должны были защищать меня, прогнать чудовище с криками и велеть никогда не приближаться. Отчиму бы защитить мою честь перед этим наглецом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А они сами под незнакомца подкладывают. Говорят, что это правильно и хорошо, что это решит все проблемы. Но а как же я? Просто позволить Дамиру взять меня, трахать, когда захочет и делать вообще всё, что ему взбредёт в голову? Потому что мой муж. Потому что меня продали, как какое-то животное. Цену назвали и клеймо выжгли, прямо в душе.

Глаза жгут слёзы, но я держусь. Не перед чужими людьми, которые раньше были мне родными. Не могу поверить, что они так поступили. Я всё понимаю, Лиля, долги, операции. Я понимаю это, но не могу понять, как ради спасения младшей дочери можно уничтожить старшую.

– Если ты сейчас откажешь, - вдруг грубо произносит отчим. – То лично убьёшь Лилю. Слышишь меня?

Конечно. Теперь я буду во всём виновата. Я отказалась, не позволила сделать меня продажной шлюхой. И не дала сестре шанс. Как удобно. Меня накрывает злостью. Они продали меня Дамиру, которого даже не знали. А теперь я должна всё принять, как должное.

– Хорошо, - хватка мужчины ослабевает от моего напора. Отчим удивлённо смотрит, а мама радостно улыбается. Продала дочь и радуется. – Я хочу знать, что перевод денег сделан и её готовят к операции. До этого я не буду «невестой».

– Уже, - Дамир нежно проводит по запястью, на котором скоро выступят синяки от его пальцев. Голос у него низкий, глубокий и красивый. Он весь красивый, но внутри одно гнильё. – Я уже перевёл больнице. Не переживай, назад вернуть не смогу. Да и операция уже началась.

Самоуверенный. Знал, что я соглашусь. Нашёл мою слабую точку и надавил, пока не сдалась. Он ведь повторял мне, что у каждого есть своя цена. Он был прав. Я продалась за тридцать тысяч долларов и бизнес отца сверху. Вот так просто.

Но всё не так просто. Он уверен, что уже победил, что сейчас отвезёт к себе и заявит права. Пускай, пускай он так думает. Что сдалась, смирилась. А у меня будет время на побег.

 – Это правда? Вы говорили с врачом? Операция началась? – мама часто кивает. – Тогда пошли.

Я практически тяну мужчину за собой. Натягиваю кроссовки, мучаясь со шнурками и не поднимаю взгляда.

– Даже чая с родителями не выпьешь?

– Раз меня продали, то родителей у меня больше нет.

Получается слишком грубо, зло, надрывно. Все чувства, всю боль и разочарование вкладываю в одну фразу, показывая, насколько мне плохо. Но стараюсь взять себя в руки, чтобы мужчина не понял план.

Мужчина пристально следить за мной всю дорогу и машине. Открывает дверь, помогая забраться в джип. В тёмных глазах явно видно вопрос о том, почему я так легко сдалась. Но он не спрашивает. Медленно ведёт машину и укладывает руку мне на колено, поглаживая.

Мне хочется сбросить её, забиться максимально далеко, но сцепила зубы и терплю. Если сбежать не удастся, то теперь мне всю жизнь нужно будет терпеть. Прикосновения, поцелуи, близость. Не потому, что он оплатил лечение сестры.

Это был демонстрация силы, возможностей. Легко заплатить огромную сумму, чтобы заполучить меня. Выследить семью, узнать подноготную, действовать через самые больные точки. Он просто показал, как легко ему найти человека и заставить сделать то, что ему нужно.

– Почему ты захотел меня? – не может всё быть настолько банально и только из-за отказа.

– Почему? – он широко улыбается, сверкая белоснежными зубами, и чуть наклоняется ко мне, словно хочет поведать секрет. – Давай обвиним во всём кофе с корицей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Кофе?

– Ты заметила, что я расстроен и принесла любимый кофе. И до этого внимательной была, считай подкупила меня этим.

Звучит бредово. Но я понимаю. Я не самая красивая, не какая-то особенная. Я оказалась в такой ситуации даже не потому, что тогда оттолкнула его и задела самолюбие. Нет. Он просто выбрал тогда меня своей. По каким-то своим причинам, интуитивно. Он выбрал меня. Помешался, зациклился. Или просто сам решил, что такая ему походит. Но он выбрал и сделает всё, чтобы я принадлежала ему.