Повелитель снов - Масахико Симада

Колонки акций в газете отражали полную неспособность дилеров принимать решения. Горизонтальная линия, беспристрастно указывающая на отсутствие сделок, напоминала смерть мозга. У большинства биржевых акций мозг в тот день не работал.

На следующий день после обвала покупки возобновились, но акции забыли о соответствующей им цене, одни важничали, другие съеживались, и в течение нескольких дней продолжался хаос роста и спада.

Кто-то в панике восклицал: повторяется кошмар 1929 года! Но кризис 1987 года был более запутанным и странным.

В 30-е годы все страны возмущались, негодуя на биржевую игру под названием «война», призванную дать максимальную жизнь экономике. Это напоминало юношу, больного туберкулезом, в котором вспыхивает последняя искра жизни, несмотря на то что отведенное ему время тает с каждым днем. Война – идеальная пора для юношеской расточительности. Кризис 1929 года, как туберкулез, окрасил действительность в романтические тона.

Но малые кризисы 1987 года не несли в себе ничего романтического. Кризис, не приводящий к смерти, похож на болезнь Меньера или на ревматизм. Будущее покрыто мраком, страдаешь от нескончаемой морской болезни, от пронзающей боли в суставах и ноющей боли в мышцах, остается только брести по безбрежной пустыне, еле передвигая ноги по песку. Наверняка знаешь только одно: умереть ты пока что не умрешь, а может статься, и потом тоже. Все, как живые трупы, плавают в застывшем времени пустыни.

Но, хотя конца не видно, все заранее ощущают его на своей шкуре. Такой кризис подобен вихрю песчинок во время бури в пустыне. Нам дозволено только принимать за праздник эту войну вокруг денег, в которой никто не погибнет.

На самом деле, однако, кризис был похож на мираж. Настоящая причина падения акций так и не была найдена, в полном замешательстве все гадали о том, что же в действительности произошло. Не было череды банкротств, не наблюдалось тенденции ухудшения деятельности компаний.

Мятые клочки бумаги властвовали над людьми, сводили их с ума. Бумажки, которые легко превращались в землю, платья, бифштексы, бумажки, которые опьяняли, воплощались в голых женщин. Не золото и серебро, а бумага и пластик. Сами по себе они представляли имитацию золота и серебра. Эти бумажки и полоски пластика прятались в карманах, согревались телом. Они управляли людьми, выражали их желания и сами стремились перевоплотиться в человека. Человек с пустыми руками мало на что способен. Но если у него есть бумажки и пластик, он всесилен. Клочки бумаги делали за человека все, что угодно. Поэтому те, у кого их не было, первым делом стремились заполучить их. Работая, выпрашивая подаяния, воруя.

До сих пор я доверяла деньгам и человеческим отношениям, построенным на них. Поэтому, запрятав поглубже все свои сомнения, я занималась работой: предсказывала движение денег, перемещающихся по миру со скоростью электронов или света, следя за их маневрами, угадывала мысли управляющих и работников компаний. Я сама практически превратилась в деньги, перемещалась так же, как они, думала так же. Земля вращалась вокруг денег. Политика, наука и техника, обычаи, слухи, отношения между людьми – все определялось денежными потоками. Один только слух о том, что премьер-министр провел время с гейшей, приводил в движение сотни миллионов иен. Когда у обитателя леса в центре Токио[15] поднималась температура, совершались еще более крупные сделки.

Достав из кошелька 298 иен на куриную ножку, не поймешь этих мировых механизмов. Но Майко съедала чизбургер за 240 иен, просматривала международные новости, колонки происшествий и светской хроники и делала прогнозы, акции каких компаний пойдут вверх. Она ко всему относилась исключительно по-деловому. Для нее покупка чизбургера за 240 иен была таким же движением денежных средств, как и инвестиции, поводом для которых служили здоровье старика или романы премьера.

Тогда откуда это уныние? И чем было вызвано чувство самодостаточности, прежде ее наполнявшее?

Майко купила в супермаркете куриные ножки с суперскидкой, дала тысячеиеновую купюру, получила сдачу – 702 иены. Дома она собиралась приготовить копченую курицу. Майко наглядно представляла, как движутся денежные средства: на деньги, заработанные собственным трудом, Майко купила ножки куриц, которых выращивали несколько месяцев. Таким образом, с помощью денег произошел обмен стоимостями, рожденными усилиями и временем. Процесс вроде бы естественный, но, сделав покупку в супермаркете, Майко реально почувствовала, что такое деньги, и испытала радость от этого чувства. Впрочем, уже на следующий день она совсем забыла об этом, одним ударом по клавиатуре приводя в движение миллионы.

Работа двигалась по инерции. Через два года после малого кризиса Майко продолжала делать все возможное, чтобы никто не мог сказать ей: «…и всё-таки бабы ни на что не годятся». Она убеждала себя, что ощущение духоты пройдет, будет вытеснено упорным трудом. Но верх одерживало чувство, что прежней Майко, той, что была здесь до обвала акций, больше не существует.

Когда она только начала карьеру аналитика по ценным бумагам, мама сказала ей: «Найди себе любимого человека. Совсем неплохо погрузиться с головой в работу, но не делай из работы любовника. Встречайся с кем-нибудь. Останешься неопытной – потом настрадаешься».

Теперь слова матери звучали для Майко так: «Лучше доверяй мужчинам, чем деньгам».

Неужели я привыкла доверять деньгам больше, чем мужчинам? Доверять деньгам, значит проводить сделки, получать прибыль или оставаться в убытке. Доверять мужчинам – значит… любить? Если это так, то я действительно доверяла только деньгам. И в один прекрасный момент деньги предали меня. Наглее и хладнокровнее, чем любой мужчина.

Я любила. Правда, уже два года прошло с тех пор. Нидзиока… Интересно, где он сейчас? Он любил меня самозабвенно, беззаветно. Но я не смогла полностью разделить его чувства. Я открыла ему только половину своего тела и треть души. Конечно, он был раздражен. Хотя раздражение свое превратил в ласку. Он говорил: «Мне приятна твоя холодность». Но на его предложение я не сказала: «да». Я относилась к нему без подозрения, но и доверять ему полностью не могла. Если бы сейчас, в тот момент, когда я потеряла доверие к деньгам, он появился передо мной… Я бы обратилась в новую веру. Не деньги, а мужчина. Не такой всемогущий, как деньги, но любимый.

В понедельник ей было не до работы. Еда не лезла в глотку, уснуть удалось, только выпив снотворного. Когда она проснулась, то почувствовала себя разбитой и немного больной. Спасет ли поручение мадам Амино от постоянной морской болезни или, напротив, вызовет еще больший хаос? В тот день курсы акций оставались неустойчивыми. Все словно боялись разоблачений – как будто под видом кролика пытались всучить кошатину. Сотрудники, снующие по офису, казались самоуверенными мошенниками, хотя сами они, по всей вероятности, даже и не догадывались об этом. В религии под названием «кредитная система» все поклоняются деньгам и невольно становятся соучастниками преступления, даже если питают отвращение к своей деятельности. Майко поняла, что входит в число мошенников, но ничего не могла поделать, разве что поднять шум, назвав иллюзию иллюзией. Потерявшему веру в деньги нечего делать в храме кредитной системы, который зовется «компания по ценным бумагам».

Вечером того же дня Майко решила принять предложение мадам Амино. Чтобы случайно не передумать, на следующий день она нарочно опоздала на работу и, перед тем как подать официальное заявление об уходе, рассказала обо всем начальнику отдела. Он ответил ей, смеясь: «Ты, наверное, устала. Не стоит беспокоиться. Резкие взлеты и падения курса акций для рынка – такая же ерунда, как задержка менструации. Кризиса не будет. Самое важное – доверие. Пошатнется доверие – наступит кризис. Уж кому как не тебе знать это. Так что зря ты нюни распустила».

Майко подумала: «Пусть наступит великий кризис». Пусть этот идиотский вертящийся мир отмоется, как во время всемирного потопа, и откроет свое светящееся обнаженное тело. И тогда можно будет сразу отличить красивое от безобразного.

Хотя Майко приняла решение доверять не деньгам, а мадам Амино, заказчику работы, она не испытывала ни сомнений, ни беспокойства. Прежде всего, она верила в собственную чистоту и благоразумие. Кроме того, недостаток сведений, необходимых для поиска человека, как раз избавлял ее от лишних хлопот. Просто встречайся с людьми и слушай, что они тебе расскажут. Можно представить себе, будто берешь у них интервью. К тому же есть шанс найти нового партнера, что тоже неплохо. Заниматься планированием новой жизни, при этом получая зарплату, – то же самое, что развлекаться на стипендию. Майко была полна оптимизма. Миром движут не деньги, а люди. Люди с ужасными привычками.