Отпусти меня (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

Однако, его глаза…Они заставили меня на секунду снова вернуться туда, в то самое запретное прошлое. И, прежде чем я успела себя остановить, мои руки уже сами потянулись к коробке, стоящей на одной из многочисленных полок. Выудив из её недр одну одинокую бумажку, испещренную бисерным почерком, я совершила ещё одну, почти фатальную ошибку — позволила прошлому утянуть меня назад…

******

Два с половиной года назад.

Маша в который раз попыталась повернуться, чтобы поудобней улечься на больничной койке, но у неё ничего не вышло. И дело было не в кровати — нет, она оказалась более чем удобной (сказывался тот факт, что клиника была частной, и удобства пребывания у пациентов были более чем приличные). Вся загвоздка заключалась в иголке, которая была воткнута в руку девушки, и соединяла её с капельницей. Из-за неё Сергеева могла лежать только на спине, и это её изрядно раздражало, потому что она никогда — никогда! — не спала в таком положении. Но ей приходилось мириться с этим, потому что есть ей запретили, и физраствор был её единственной пищей.

Маша, после напряжённой ночи, чувствовала себя измождённой, хоть ей и удалось поспать. Радовало и то, что Вадим съездил к ней домой и привёз некоторые вещи рыжей, так что она смогла переодеться из грязной футболки и джинс в свою любимую плюшевую пижаму с пингвинчиком на груди и тёплые вязаные носки. А что — на дворе стоял самый что ни на есть декабрь, так что утеплиться было не лишним. Умывшись и расчесав спутанные волосы, Маша и вовсе почувствовала себя человеком. А после её положили под эту чёртову капельницу.

Когда оба пакета с растровом опустели, к Маше, помимо улыбающейся медсестры, заглянул и сам доктор. Который выглядел слегка помятым.

— Бессонная ночка, док? — спросила рыжая, потягиваясь и занимая сидячее положение.

Мужчина мягко улыбнулся и кивнул:

— Вроде того. Изучал ваши анализы. Но давайте начнем с главного. Меня зовут Михаил Олегович, и вы находитесь в моём отделении, а значит — под моей ответственностью.

— Вот как, — хмыкнула Маша, — А я-то думала, главное — узнать, что со мной. Но раз вы настаиваете на формальностях — я Маша.

— Ваше имя мне итак известно, — заметил мужчина, — И да, по поводу диагноза. Как я уже сказал — я изучил ваши анализы, и даже подключил к этому делу своего коллегу, Андрея Валерьевича.

— Мне его имя ровным счётом ни о чем не говорит, но приятно, что моей проблемой заинтересовалось такое количество мужчин, — хмыкнула Маша, — И, вы хотите порадовать меня результатами вашего мозгового штурма?

Михаил Олегович покачал головой:

— Не совсем. У нас есть подозрение, но более точно мы сможем что-то сказать после того, как сделаем несколько снимков. Поэтому, я выписал вам направление, и вас уже ждут.

— Блеск, — недовольно протянула Сергеева, свешивая ноги с кровати и пытаясь нашарить домашние тапочки-угги (еще одно мерси Вадиму), — Всегда мечтала проводить свой досуг именно так. Сперва выблёвывая свои внутренности, а потом еще и демонстрируя их всему миру.

— В таком случае — хорошо, что вы оказались в месте, где могут предоставить все эти тридцать три удовольствия, — просиял доктор, — Лариса проводит вас в нужный кабинет. А после мы снова встретимся.

На этих словах Михаил Олегович, подарив слегка растерявшейся от такой порции оптимизма и некой харизмы Марии еще одну улыбку, вышел из палаты. Рыжая же, повернувшись к медсестре, поинтересовалась:

— А он со всеми такой милый?

Та кивнула и добавила:

— И вежливый. А ведь он очень молодой — ему всего двадцать девять. Но ощущение, будто он вообще из другой эпохи. Вы можете представить себе, чтобы мужчина его возраст говорил «душа моя»?

— Эм…нет, — честно призналась Маша.

— Вот, а это — любимое обращение доктора. Очень он обаятельный, — добавила молодая медсестра, после чего подмигнула своей пациентке.

Но рыжую амурные дела и намеки в тот момент волновали мало. Она вдруг осознала, что находится не в государственном медицинском учреждении, а в частной клинике. Платной клинике. Так вот — в какую копейку ей встанет лечение и не наведаться ли ей сразу к хирургу, с предложением вырезать, ну, например, почку? Или что там у неё здоровое было? Ответ на этот вопрос Маша могла получить только после снимков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сделав которые, девушка тут же позвонила сперва своей сестре. Карина, выслушав весьма скудный на события рассказ своей двойняшки, успокоила её, сообщив, что родители уже в курсе, и что с оплатой лечения они все вместе всё решат. В любом случае, сказала младшая сестра (на пятнадцать минут, но всё же), главное — это поставить Марию на ноги. С остальным будут разбираться по ходу.

Второй важный звонок — на работу. Точнее, своему главному редактору. Маше было стыдно, потому что она устроилась всего за несколько месяцев до этого, и её напарница как раз незадолго до этого уволилась, так что работать приходилось много и все были, мягко говоря, на нервах. А тут еще непредвиденная госпитализация. Однако, начальство отнеслось ко всему более чем благосклонно, пожелав скорейшего выздоровления и прямо-таки потребовав ни о чем не волноваться, а заниматься только своими делами. И это было еще одной причиной, почему рыжая так любила свою работу — золотые коллеги решали если не всё, то многое.

Так что, когда Михаил Олегович пришёл с очередным визитом, Маша встретила его уже чуть более благосклонно. Тем более, что в руках он держал её медицинскую карту и снимки.

— Ну как вы тут? Не скучаете? — спросил мужчина, присаживаясь на стул рядом с кроватью девушки.

Та пожала плечами:

— Если только самую малость. У вас тут не курорт и даже не парк развлечений. Так что еще пара дней — и начну выть на луну. Если, конечно, вы не выгоните меня раньше.

— Не выгоню, — «обрадовал» Машу доктор, — Я посмотрел ваши снимки. Очень внимательно, смею заметить.

— О, док, вы изучили мой внутренний мир, — протянула рыжая с усмешкой, — Что же вы там увидели? Не томите меня.

Она ничего не могла с собой поделать — флирт был чем-то вроде частью её натуры. А наглость — защитным механизмом. Рыжая прибегала к ним, когда пыталась скрыть, как на самом деле нервничала, а не потому что пыталась доказать всем, насколько неотразима она была. Ну, иногда и это тоже, конечно. Но явно не в тот день.

— Диагноз, который я вам поставил перед этим, подтвердился. Воспаление лимфоузлов кишечника, — с умным видом заключил хирург.

— Эм…что? — Маша смотрела на мужчину так, словно у него выросла вторая голова или он предложил ей переехать к нему жить, — Воспаление чего?

— Лимфоузлов кишечника, — повторил Михаил Олегович, — Редко встречается такая дрянь.

— Да уж, — хмыкнула Сергеева растерянно, — Я даже не знала, что у кишечника есть лимфоузлы. Не говоря уже о том, что они могут воспалиться. А с чем это связано?

— Тут несколько факторов, — заметил доктор, изучая записи в карте Марии, — Прежде всего — еда. Как я понял со слов вашего родственника Вадима, у вас был достаточно плотный и жирный ужин. А недавно перенесённая простуда стала вторым фактором. Не удивлюсь, если выяснится, что вы работаете в прохладном помещении, и вам периодически продувает спину.

Маша машинально кивнула и отметила:

— Каждый понедельник в редакции начинается с одного и того же вопроса «какого хрена так холодно?». То есть, всё дело в этом?

— Именно. Ваш ужин стал, скажем так, финальной точкой. Это могло случиться в любой другой день. Но я считаю, что вам повезло. Если бы вы были в этот момент одна…

— То не смогла бы справиться с приступом сама и вызвать помощь, — закончила за него мысль Сергеева, — Так, и как мы будем меня лечить, док?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Михаил Олегович, закончив изучать записи, поднял взгляд на Машу. Чуть подумав, он сказал:

— Есть два варианта. Операция. Но я бы не хотел к ней прибегать.

Брови девушки против воли взлетели вверх.

— Странно слышать подобное от человека вашей профессии, — заметила она со скепсисом.