Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

Спустившись из домика вниз, я увидела, как братья собирают бат и связывают между собой две лодки, а их отец о чём-то беседует с Эспином. Пришлось подойти ближе, чтобы увидеть в его руках уже знакомую мне костяную цепь и услышать:

– Нашёл тайну, – рассмеялся Рантумэ. – Такие цепи вырезают на Песцовом острове. Там ведь ещё водятся большие холхуты. Вот когда старый холхут издохнет и завалится в тундре, первый, кто его увидел, может отпилить и забрать себе клык. А мясо уж дикие звери и окрестные собаки меж собой поделят сами.

– Да, но как соединяется такая цепь? – допытывался Эспин. – Ни одного подпила на звене, никаких смыканий.

– Да какие смыкания? Цельный клык режется. Сначала подсечки по бокам делаются, чтобы наметить звенья, потом с другой стороны подсечки. Потом аккуратненько так прорезаются дырочки, обозначается каждое звено. И помаленьку-помаленьку звенья появляются, отсоединяются друг от друга, и растягивается цепочка. Длиннее клыка она получается. У нас такие в былые годы из китовых рёбер резали, старики ещё. А сейчас никто не режет. Позабыли всякое мастерство. Только всякие фигурки для пришлых делают. Они их на материк увозят, родственникам и знакомым дарят.

– То есть, – решил уточнить Эспин, – был большой холхутовый клык, потом из него вырезали соединённые в цепь звенья и растянули их. Так?

– Так, а как же ещё?

Мне было трудно представить процесс такой резьбы. Эспину, кажется, тоже. Он с удивлением вертел цепь в руках, ощупывая каждое звено в желании понять, как же такое возможно, что потерял всякую бдительность. Холхут Зубчик подошёл к Эспину со спины и вырвал щупальцем из его рук цепь. А потом он кинул её на рыхлый снег и стал затаптывать толстой ногой, мотать головой и сгребать целым клыком к тому месту снег, пока цепь не скрылась в небольшом сугробе.

Эспин поражённо глядел на Зубчика, но отбирать цепь у него на глазах не решился – хоть этот холхут и карликовый, но всё равно весьма внушительных размеров.

– Ничего, сейчас закопает и уйдёт, – обнадёжил Эспина Рантумэ. – У холхутов так заведено, как увидят кость сородича, сначала постоят над ней, вроде как тоскуют, а потом начинают закапывать. Хоронят, наверное.

– Холхуты хоронят холхутов? – недоверчиво спросил Эспин. – Маленькие больших?

– Ну а что, всё же братья. Да и они не какие-нибудь глупые скотины как коровы. Что-то у них в голове явно есть.

Когда Зубчик пошёл в сторону реки, Эспин вызволил из снега цепь и поспешил спрятать её в рюкзак.

К тому времени бат уже был собран, и настало время отправляться в путь. И тут начался спор, кто из братьев поплывёт к устью, а кто вместе с холхутом отправится туда же, но пешком.

– А почему всем вместе нельзя сплавиться по реке? – спросила я. – Пятерых бат не выдержит, да?

– Да выдержит, куда он денется, – заверил меня Рантумэ. – Но ведь потом надо же будет его как-то в Каменку переправить. Шестом против течения отталкиваться и долго, и трудно. Лучше на Зубчика погрузить и спокойно пойти вдоль берега вверх по реке. И по времени так же выйдет, да и Зубчику будет не так тяжело, как нам шестом махать.

В итоге было решено, что старший сын Юхагыйнын в компании Серого поведёт Зубчика к устью, а мы с Эспином, Рантумэ, его младшим сыном Ирнайнавом и Зорким поплывём на бате.

Погода радовала: ни ветра, ни снега, только серая пелена облаков высоко над головой. Уже на реке, когда Ирнайнав оттолкнулся шестом от берега, и течение понесло бат, Рантумэ сказал:

– Хорошая у нас река, без порогов. К обеду уже будем на устьях. Я там останусь, подожду старшого. А младший вас до Сульмара переправит. У него там дела. Раз у старшого ветер в голове, пусть Ирнайнав о будущем подумает.

– А что случилось? – тут же заинтересовалась я.

– Так ведь несчастный я отец. Из всех детей у меня только двое мальчишек и ни одной дочки. Сын – это ведь что? Растишь его, всему обучаешь, а он однажды в чужой дом за невесту отрабатывать уйдёт и больше не вернётся. А вот была бы у меня дочь, пришёл бы за ней в мой дом будущий зять и поселился бы насовсем. Это же какая подмога мне в старости была бы. Да вот нет у меня дочери. Два сына, и оба из родного дома скоро разлетятся.

– Куда уж разлетаться? – хмуро произнёс Ирнайнав, стоя навытяжку с шестом. – Уже давно все в Каменке переженились. Что ни девица, то троюродная сестра.

– Вот именно, – поддержал его отец и продолжил свой рассказ. – Старшой что удумал? Сказал, что в Энфос пойдёт невесту искать. Это ж как понимать? Он, значит, не то что в другую семью – в другом селении хочет жить. Я и сказал – лучше в Сульмар. Там на Медвежьем острове совсем другие порядки. Я про переселенцев не говорю, у вас на материке иные обычаи. А вот у местных, если парень за девушку отработал, и её отец согласен на свадьбу, то он дочь зятю отдаёт и тот уводит её в свой дом. Понимаешь? Если бы Юхагыйнын привёл ко мне в дом сульмарскую невестку, я бы только рад был. Она бы мне как дочь стала. Внучата бы в нашем доме появились, не бросили бы деда в старости. Я вот с Мортеном старшого в Сульмар и отправил. Сказал Юхагыйныну, посмотри, что за девушки по улицам ходят, в каких домах живут, ухоженных или развалюхах. У ленивого отца и дочь неряхой вырастет. В общем, наказал Юхагыйныну найти невесту и отработать за неё столько времени, сколько её родители скажут. Наказал терпеть и стараться всякую работу выполнить. Даже чёрную. Даже женскую. Всё должен стерпеть и показать, что правильно я его воспитал, что никаких трудностей мой сын не боится и к любым испытаниям в жизни готов. И что никакая девушка не пропадёт рядом с таким. Вот как я его напутствовал. А он вернулся и сказал, что нет в Сульмаре красивых девушек. Ну не дурак ли? Я ему хозяйку для нашего дома наказал найти, а он о красоте.

– Да нет, – подал голос Ирнайнав, – Юхагыйнын сказал, есть там одна красивая, но она дочка сварщика.

– А что плохого в дочке сварщика? – не поняла я.

– Да то, что отец её пришлый, – объяснил мне Рантумэ. – Дочь его хоть в Сульмаре родилась, а по-материковски воспитана. Ну какая переселенка захочет в Каменке жить? Это ведь надо к кочевой жизни быть привычной. Зимой в горах, летом на реке. Нет, бывало, конечно, в былые времена, когда в Сульмар пароходы редко ходили, и переселенцы там не очень-то сыто жили, отдавали отцы дочерей местным парням. У тех ведь зимой на столе всегда мясо толсторога имеется, а летом – рыба с лахтаком и нерпушкой. Но это давно было. Нынешние переселенки всё больше на материк рвутся. Если увидят такого как твой двоюродный брат, быстро захомутают его, окрутят и в столицу за ним увяжутся. Нет, не нужна мне такая невестка.

– А в Кедрачёвке живёт девушка на выданье, – припомнила я. – Её зовут Кирсимакан. Она очень добрая и хозяйственная. Толкушу вкусную готовит.

Кажется, Рантумэ эта информация заинтересовала:

– Ладно. Как только Ирнайнав вернётся из Сульмара с женой, отправлю Юхагыйнына в Кедрачёвку. Хоть и далеко она, зато родни у нас там точно нет, в любой дом можно смело заходить и невесту выбирать.

– Пусть лучше сначала заглянет в дом бабушки Матлинэвыт, – настояла я. – Кирсимакан к замужеству уже давно готова. Из неё хорошая выйдет жена. Ну, а если она Юхагыйныну не понравится, у Кирсимакан есть младшая сестра Нуритынэ.

– Да? – ещё больше оживился Рантумэ, – Ну тогда весной, как только снег сойдёт, пошлю его в Кедрачёвку. Две девушки на выбор – пусть только попробует не жениться.

Какие же всё-таки интересные брачные обычаи заведены на Полуночных островах. На Собольем муж селится в доме жены, на Медвежьем муж забирает жену к себе. Но и там и там жених должен ещё заслужить право на женитьбу, что-то там отработать и показать свою доблесть. Прямо подвиг во имя прекрасной дамы. Удивительные правила.

К устью, как и обещал Рантумэ, мы прибыли после полудня. Как только бат пристал к берегу, Зоркий тут же соскочил на снег и начал носиться вокруг кедрача. Даже удивительно, как он только смог несколько часов спокойно сидеть на носу левой лодки и с любопытством смотреть, что же там такое происходит прямо по курсу. А сейчас у него случился выброс накопившейся энергии, не иначе.