Мечта цвета фламинго - Светлана Демидова

– Ну а ты? – Валентина решила перевести разговор на приятельницу.

– А что я? – сразу напряглась Нина.

– Видишь ли, в лаборатории, – и Валентина, сделала выразительный жест рукой, объединяющий даже не столько лабораторию, сколько всю «Петросталь», – болтают… всякое о тебе и Тарасове… Неужели правда?

– А тебе как бы хотелось? – опять улыбнулась Нина.

– При чем тут я? Ты-то как?

– А я, Валечка, никак не дождусь трех часов! Минутки считаю! Осталось еще целых двадцать!

– Свидание… – сразу как-то сникла Валентина.

– Интересно, почему таким мрачным тоном спрашиваешь?

– Да так… Витьку жалко…

– Не надо, Валь, не жалей, – посветлела лицом Нина. – Я к нему пойду… сразу после работы!

– Нинка!! – выдохнула Валентина и хотела броситься к ней с поцелуями, но в комнату вошел Сергей Игоревич. Нина подмигнула Валентине и пошла к своему рабочему месту собираться домой.

Сергей Игоревич сел за свой начальнический стол, бросил быстрые взгляды на обеих женщин и в преддверии конца рабочего дня погрузился в приятные размышления. Нина, конечно, хороша, ничего не скажешь, но до чего же здорово, что она ему отказала. Если бы она не отказала, то в его жизни не случилось бы Валентины. Он никак не думал, что она будет вести себя с ним так трогательно и стыдливо, как девочка. Это многого стоит! С такими женщинами любой мужчина чувствует себя по меньшей мере Гераклом. А он-то боялся! Видать, молодой Шурик не очень-то баловал ее вниманием! А какие благодарные глазищи были у нее после! Синие озера! Моря! Океаны! Надо же, а он и не догадывался, что на самом деле тяготеет к полным женщинам… даже, пожалуй, к эдаким рубенсовским формам. Если под влиянием счастья в личной жизни Валентина еще несколько поправится, на пару килограммчиков, пожалуй, он возражать не будет. Долой джинсы-стрейч! Да здравствуют просторные платья и удлиненные юбки!

Как только стрелки морозовского будильника показали три часа, Нина, бросив всем: «До свидания!», резвой ланью выскочила из лаборатории. У проходной ей пришлось резко притормозить, потому что она увидела жемчужно-зеленую «Хонду» Тарасова. Нина хотела осторожненько пробраться за кустами мимо машины, но Михаил уже увидел ее и вышел навстречу.

– Поедем сегодня куда-нибудь? – спросил он. – Надеюсь, твое сердце наконец успокоилось?

Нина виновато посмотрела на него, покусала в раздумье губы, а потом решительно пошла к машине. Когда Тарасов угнездился на водительском месте, она сказала:

– Нам надо поговорить, Миша.

Он вскинул на нее в мгновение встревожившиеся глаза.

– Понимаешь… Ты очень хороший человек, и я тебе очень благодарна… Ты заставил меня вспомнить о том, что я женщина… и привлекательная еще женщина… Честно говоря, я уже стала об этом забывать.

– Такое многообещающее начало разговора пророчит скорый конец нашим отношениям, – усмехнулся Михаил. – Я прав?

– Ну… в общем… да…

– Это из-за него?

– Из-за кого? – встрепенулась Нина.

– Ну… из-за того, с которым я имел счастье вчера сидеть рядышком на вашем подоконнике.

– С чего ты взял? Вовсе…

– Брось, Нина, – перебил ее Тарасов. – Я вчера уже многое про вас понял.

– Что именно?

– То самое! Я видел, как он смотрел на тебя, а ты – на него.

– Я не смотрела на него! – возмутилась Нина. – Мне вчера вообще не до него было!

– Это тебе так кажется. Ты без конца оборачивалась и смотрела в его сторону. Я же сидел рядом с ним и все видел. А от него вообще электричество исходило. Меня, между прочим, и убить могло!

– Ну что ж… Тем лучше… Раз ты все видел, тем проще мне объяснить тебе все…

– Не надо ничего объяснять. Я тоже благодарен тебе за счастливые минуты и… – Он сделал рукой жест, будто что-то отрезал от себя. – …да что там говорить… за блаженный месяц!

– Но я ведь не ранила тебя смертельно, а, Миша? – Нина провела рукой по его щеке. Он взял ее руку в свою, поцеловал в ладонь и ответил:

– Нет, Ниночка, не смертельно, хотя… если бы еще немного, то… В общем, за меня не бойся, я выживу… во всяком случае, постараюсь… Но все-таки чертовски жаль! – Он привычно погладил ее своим взглядом. – У меня опять такое ощущение, будто жизнь проплывает мимо, а я, как из окна вагона скорого поезда, чего-то никак не успеваю разглядеть и понять… У тебя, Нина, не бывает таких ощущений?

– Бывает, Миша. Сегодня я как раз и собираюсь рвануть стоп-кран, остановить этот бешено мчащийся поезд и… успеть…

– Где будем останавливать наш поезд? – с печальной улыбкой спросил Тарасов.

Нина назвала улицу, где жил Виктор Лактионов.

Они ехали по хмурому Питеру. Несколько раз принимался моросить мелкий дождь. Нина зачем-то пожалела, что не взяла зонт. Тарасов включил магнитофон. Салон наполнила печальная красивая мелодия. Наверняка о несчастной любви. Певица, скорее всего негритянского происхождения, пела так проникновенно, что Нине захотелось плакать. Она сама не знала, отчего. То ли оттого, что надо прощаться с таким милым Тарасовым, то ли оттого, что она совершенно не знает, что ждет ее через десять минут. Может быть, Виктора нет дома. Может, он дома, но совершенно не обрадуется ее приходу. Михаил мог и ошибиться насчет взглядов Лактионова. Нина посмотрела на чеканный профиль Тарасова. Может, зря она все это затеяла? Говорят же, что от добра добра не ищут. А еще говорят, что лучшее – враг хорошего. Михаил – это хорошее. Голосистая негритянка разбередила Нинину душу так, что она готова была броситься Тарасову на шею со словами: «Прости меня, дуру. Только ты мне один и нужен». Но в этот момент они как раз подкатили к подъезду Лактионова, Михаил на самом душераздирающем вопле прервал негритянку, и наваждение кончилось.

Тарасов повернул к Нине лицо. Она видела, что он расстроен, но негритянка уже молчала, а без ее помощи остановить Нину было невозможно. Неужели все дело в том, что Михаилу не хватило всего нескольких минут? Если бы путь к дому Виктора был подлиннее… Нина ужаснулась своим мыслям. Нет! Этот этап ее жизни закончен! Она уже говорила себе как-то: два раза в одну воду не входят. Прощай, Михаил Иннокентьевич, депутат, бизнесмен и прекрасный во всех своих проявлениях мужчина!

Виктор Иваныч Лактионов открыл дверь.

– А-а-а… – протянул он, впуская коллегу в квартиру. – Информация наконец-то дошла и до вас. Пожалеть, значит, пришли, Нина Николаевна… Похвально, похвально… У вас всегда было доброе сердце…

Тон, который взял Лактионов, пригвоздил Нину к порогу. Вообще-то он ничем не отличался от того, с каким они обычно разговаривали, но ей казалось, что сегодня, как только они с Виктором увидятся, так сразу и утонут в объятиях друг друга. Похоже, у бывшего ведущего инженера Лактионова на этот счет было абсолютно иное мнение. Нина стряхнула с себя возвышенные мечтания и вместо приготовленных для Виктора нежных слов начала говорить совершенно другие: