Рай Сатаны - Виктор Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Часа на отдых хватит?
– С лихвой… Ноги размять, спину разогнуть. Прогуляюсь тут неподалеку, а ты пока своего филолога припаши. Чтоб время не терять.
– Прогуляешься… – задумчиво повторил Пепс, словно ища в словах Багирова подвох.
Бросил взгляд наружу, хмыкнул.
– Не один прогуляюсь, – пояснил сержант, видя сомнения собеседника. – С бабой.
– Хе-хе… Обессилел, говоришь? Ну прогуляйся, прогуляйся, разомнись…
…Хайна Найкинен лежала на той же самой койке в медицинском отсеке, куда поднебесники сгрузили найденного в тундре бродягу, прикованная к той же самой скобе теми же самыми наручниками. Вполне подходящая обстановка, чтобы поразмыслить о том, как глупо и опасно проявлять милосердие к незнакомым людям.
Баг отомкнул наручники, скомандовал:
– Пойдешь со мной! Двигай вперед!
Подталкивая пленницу дулом автомата, он вывел ее из вездехода, приказал шагать по гриве в сторону от машины.
Хайна шагала молча – спина ссутулена, голова втянута в плечи. Видно было, что она в любую минуту ожидает пулю в затылок. А может, и чего похуже…
Минут через пятнадцать ходьбы женщина неожиданно остановилась, резко повернулась к Багу:
– Куда ты меня ведешь?
– На кудыкину гору.
– Можешь изнасиловать прямо здесь.
– И не мечтай.
– А то я не видела, как ты на меня там, среди трупов, уставился…
Баг невесело рассмеялся… Он стоял и смеялся под непонимающим взором пленницы. Объяснять ей ничего не стал. Да и как растолковать, что там и тогда был не совсем он, а другой сержант Багиров, и действия того Багирова нынешний сам вспоминал с изумлением, отчасти восхищенным, отчасти брезгливым…
Хайна истолковала его смех абсолютно неправильно.
– Старая и страшная, да?
– Шагай, старушка! Не выклянчивай комплименты…
Пленница сделала несколько шагов, а потом демонстративно уселась на обломок камня.
– Можешь убить меня здесь, дальше я не пойду.
Баг тяжело вздохнул, словно родитель непослушного пятилетнего ребенка, угодивший в ситуацию, когда надо бы взяться за ремень, но очень не хочется. Оглянулся на вездеход – ладно, пожалуй, сойдет, отошли достаточно.
Мох здесь, на дне отступившего озера, не рос, и уж тем более не успел нарасти стланик. Но кое-какая флора на высохшем иле все же имелась – стелющаяся серо-зеленая трава с мягкими тонкими стеблями.
На эту траву Баг положил вещмешок, куда собрал кое-какие продукты, найденные в вездеходе. Выложил полную флягу – армейскую, с нанофильтром. Добавил к натюрморту скатанный спальник и индивидуальную аптечку.
Хайна следила за его действиями с недоумением, потом сообразила, что к чему.
– Бросить меня решил?
– Не бросить. Отпустить. – Баг сделал паузу, собираясь с мыслями, потом продолжил: – Ты там, – он кивнул в сторону вездехода, – помогла мне. Не то, чтоб сильно, но помогла. И я возвращаю должок. Если бы осталась у наших, то попала бы в Стеклянный Дом. Стала бы подстилкой для любого желающего. Баб там мало, а желающих много, и жила бы ты насыщенно, но недолго. Не заживаются там бабы, понимаешь ли… А если бы взбрыкнула, могла бы и сразу в котел угодить.
Он намеренно сгустил краски, чтобы Хайне Найкинен не пришла случайно в голову дурацкая идея отправиться в Ад.
– Так вот, сейчас ты возьмешь этот мешок, и попробуешь использовать свой шанс. Можешь попытаться найти ваш тягач. Можешь попытаться вернуться к кораблю. Дойдешь, не дойдешь… Тут уж как карта ляжет. Повезет, так дошагаешь, а нашим лучше не попадайся.
– Зачем ты все это делаешь?
– В душе я белый и пушистый! – фыркнул Баг. – Но главное не в этом. Если доберешься до своих, то сообщи, что операцию по уничтожения вашей группы затеяли сибирские сепы.
На мгновение на лице женщины появилось выражение удивления, но потом она сообразила.
– Хочешь оклеветать наших…
– Думай, что угодно, – перебил ее Баг. – Но начальству доложи. Пусть проверят информацию. Пусть расследуют. А что уж там накопают, не наше дело. И вот еще что… Ствол я тебе оставлю. И патронов немного. Ты их попусту не расходуй, ладно? Например, на дурную затею подстрелить меня…
С этими словами Багиров снял с плеча автомат – трофейный, китайский. Вынул магазин, передернул затвор, ловко подхватив в воздухе выброшенный оружием патрон. Затем выщелкал из рожка остальные патроны – и с размаху, горстью, швырнул их вперед. А магазин откинул в другую сторону, не очень сильно, чтобы не повредить о камни. Автомат положил под ноги Хайне.
– Ну вот и все. Прощай. Надеюсь, больше не свидимся.
Она молчала. Не попрощалась, не поблагодарила, ни словом не прокомментировала последние действия Багирова. Сжавшись, сидела на камне, о чем-то напряженно размышляла. Да и хрен с ней…
Отойдя на два десятка шагов, сержант искоса глянул через плечо. Все в порядке, сидит, к оружию не бросилась.
Он прошагал половину расстояния до вездехода, когда за спиной прозвучал выстрел. Стреляли явно не в него, звук глухой… А значит…
Вернулся он бегом. Хайна Найкинен лежала на спине, разбросав в стороны руки и ноги. Пустые, остекленевшие глаза уставились в серое таймырское небо, губы были чуть приоткрыты, и в правом уголке рта застыла красная капелька крови…
Собирать разбросанные сержантом боеприпасы она не стала, застрелилась первым же найденным патроном – на левой стороне груди женщины виднелось темное пятно порохового нагара с красной кляксой посередине. Автомат лежал чуть в стороне, словно в агонии Хайна отшвырнула его в сторону. Баг взял ее за руку, поискал пульс и не нашел.
– Вот и все, – тихо сказал Баг. – А могла попытаться…
Тело он оставил на том же месте – нет времени на похороны, на хождение к вездеходу и обратно, на поиски в машине шанцевого инструмента… Но вещмешок, автомат и флягу забрал, живым нужнее.
– И стоило ноги бить, чтобы трахнуть и пристрелить эту сучку? – поинтересовался Большой Пепс, когда Багиров снова устроился в водительском кресле. – Разложил бы прямо в отсеке, мы б не подглядывали…
– Люблю секс на природе, – сумрачно откликнулся Баг.
Тарантул по сути своей – существо безобидное и малозаметное. Убивает иногда, куда ж без этого, но не со зла, а пищи ради или для самозащиты. Никого и никогда не укусит из-за денежной выгоды, или ради политической идеи, или просто из садистского желания поглазеть, как корчится в судорогах жертва, получившая порцию яда. По нынешним временам – образец гуманизма.
И человек, известный крайне узкому кругу людей как Тарантул, не считал свое прозвище обидным. Более того, однажды сподобился посмотреть научно-популярный фильм о тарантулах – и подивился: ну надо же, прозвище угодило в десятку…
Тарантулы, как сказано выше, существа малозаметные. Напоказ себя выставлять не любят. Тарантул выкопает глубокую норку в земле или в песке и сидит в ней, никого не трогает. Пока не проголодается. Тогда и только тогда он появляется на поверхности. Стремительная атака, быстрый укус, – и с добычей в норку. До следующего раза.
Человек, известный как Тарантул, привык действовать именно так. Незаметность и безобидность – до самого конца, до стремительной атаки. В качестве норки в его случае выступал безупречный имидж. Любовно созданная, идеально отшлифованная маска безобидного создания. Легенда, способная выдержать любую проверку. Тщательно, до мелочей отрепетированная манера поведения.
Каждую маску он использовал лишь один раз, для одной операции. Затем без сожаления с ней расставался. Хотя к некоторым привыкал, и еще как… Порой на то, чтобы приблизиться к объекту на необходимое расстояние, уходили долгие месяцы. И Тарантул уже сам под конец не очень понимал, что в нем откуда – где свое, врожденное, а где придуманные черты личности-маски.
Последняя его личина побила все рекорды. Два с половиной года Тарантул прожил в чужом облике. Причем на этот раз маской стала не придуманная с нуля личность. Он изображал реального человека, канувшего в Катаклизме. Внешность – полбеды, современные методы косметической медицины позволяют скопировать кого угодно, и на фото ни человек, ни компьютер не распознает подделку. Но речь, но манера поведения… Он часами просматривал старые записи, копируя все, вплоть до мельчайших жестов и микромимики – а ими, как известно, человек управляет над подсознательном уровне. Он вбивал, вколачивал чужую личность себе в подсознание, словно гвоздь в неподатливую доску.
Тарантул был асом маскировки. Он не сомневался: если по маловероятной случайности доведется встретиться с кем-то, знавшим объект копирования до Дня Станции, – фальшивку никто не распознает.
По сравнению с этими трудами небольшая предварительная операция – коррекция биометрического паспорта, хранившегося в нескольких базах данных, – стала детской игрой. Но и ее Тарантул провел очень тщательно. Подчистка не была грубой, почти все осталось как прежде, включая дактилокарту… А длинная и малопонятная расшифровка генома – да какой же нормальный без или полицейский будет в нее вчитываться, не имея на то крайней нужды? Теперь может вчитываться, всё в порядке.
