Черная Мария - Джей Бонансинга

Главная проблема состояла в том, что Лукас не знал, хватит ли им бензина до железной дороги. Уже сейчас бензобак опустел больше чем наполовину. По его расчетам выходило, что у них в запасе около часа.

План Анхела был довольно прост. Поскольку его болезнь была еще в самой начальной стадии, решено было, что именно он выпрыгнет из джипа неподалеку от сортировочной станции и проникнет на ее территорию пешком. Затем он захватит пригородный поезд, наставив на машиниста пистолет, и заставит его двинуться к ближайшему переезду, где их будут ждать Лукас и Софи. Нельзя сказать, чтобы в плане не было дырок, но Лукас готов был поспорить, что у этого маленького мексиканца хватит духу его выполнить.

— Насколько мы близко? — Голос Софи звучал как пропущенный через мясорубку.

Лукас глянул на горизонт:

— Думаю, милях в двадцати от Вичиты.

— Бензина хватит?

— Несомненно.

Софи закусила нижнюю губу.

— И ты уверен, что это самый лучший план?

Лукас метнул на нее быстрый взгляд:

— Я знаю, о чем ты думаешь...

— Лукас, я просто хочу...

— Послушай... я знаю, что сейчас мы просто выигрываем время по кусочкам, но поезд даст нам время подумать как следует.

Софи ничего не ответила. Лукас снова глянул на ее сведенное напряжением лицо. Софи грызла ногти. Странно, как она еще не сгрызла их до корней. Неподвижный взгляд сфокусировался за стеклом джипа, как солнечный луч, прошедший сквозь линзу. Волосы свалялись, торчали рыжими крысиными хвостами, как у обколотой наркоманки из группы «Маленькие негодяйки». На окровавленном ухе не было половины сережек. Футболка вся промокла под мышками. На нее страшно было смотреть, но почему-то у Лукаса вдруг забилось сердце просто от взгляда на нее.

Во многих смыслах Софи была для него единственным близким человеком. Родители умерли, с сестрами он совсем потерял связь. А нормальные дружеские отношения любого рода при такой жизни, когда мотаешь милю за милей во сне и наяву, поддерживать практически невозможно. Все, что у него осталось, — это Софи. Его лучший друг, его сестра, его напарник, его... _любовница_? Это он хотел сказать? Его _женщина_? Чем ему так не нравится эта мысль? В каком-то смысле они уже женаты. Черт побери, что же его пугает в Софи? Сейчас он был бы готов ради нее на все...

В голове молнией вспыхнул неизбежный вопрос: положит ли он жизнь за Софи? Вопрос путал. Тем более в таких обстоятельствах. А хуже всего было, что в самой глубине своего сердца Лукас не знал ответа.

— И что-нибудь придумаем, — неуклюже добавил он.

Софи метнула на него сердитый взгляд:

— Очень хочется тебе доверить.

— Если вдуматься, нам нужно только...

Внезапно Лукас прервался на полуслове. В зеркале заднего вида неожиданно появилась пара фар. Сзади быстро приближался автомобиль. Лукас взглянул на спидометр — стрелка показывала шестьдесят восемь миль в час. Разрешенная скорость тут была пятьдесят. Догоняющий автомобиль шел куда быстрее, летел, как из ада. Не меньше девяноста.

— Что случилось? — спросила Софи, оглядываясь через плечо.

— Позади нас фары...

— Черт, а если это...

— Не волнуйся. Наверное, какой-то лихач решил проветриться по ночной дороге.

— Да, но когда он увидит полицейский джип...

— Тут же затормозит на фиг, — закончил Лукас.

Фары приближались. У Лукаса по плечам побежали мурашки. Волосы на голове зашевелились. Фары были мутно-желтые. Близко посаженные. Слишком близко для современного автомобиля.

— Подожди-ка, — пробормотала Софи, оглядываясь через плечо. — Это не лихач.

— То есть?

— Похоже на старый «форд» модели "Т" или что-то в этом роде.

— Модели "Т"?

Лукас тоже оглянулся через плечо. Заднее стекло джипа было разбито вдребезги, дыра зияла, как неровная зубастая пасть. Сквозь нее были видны надвигающиеся фары. Они были уже менее чем в четверти мили, и разрыв постоянно сокращался. Вырисовывался корпус. Контуры крыльев, обводы крыши...

— Разрази меня гром...

Узнавание обдало Лукаса ледяной волной.

— Что это?! Что ты там увидел?! — в ужасе закричала Софи.

— Тот самый гадский лимузин!

Только теперь до Лукаса вдруг дошло, что на протяжении последних двадцати четырех часов поблизости все время появлялся старинный «роллс-ройс», самый что ни на есть настоящий — от маленького винтика до громоздкого кузова, только Лукас не обращал внимания. Он точно не мог сказать, но, кажется, увидел его в первый раз у Раунд-Ноб, где погиб Мелвил Бенуа. Зато точно этот лимузин стоял перед лавкой ростовщика. Лукас мог поручиться, что видел этот лимузин в свалке битых машин, когда сложилась пополам «Черная Мария». Теперь до Лукаса дошло, что этот гад их преследует.

— Лимузин? — переспросила Софи.

Лицо ее было освещено приближающимися фарами.

— Ага... Ты же знаешь, как я их терпеть не могу, — проворчал Лукас, прибавляя скорость. Семьдесят, семьдесят пять миль в час. Старинный лимузин продолжал догонять. Неумолимо, как ураган в Санта-Ане.

Софи повернулась к нему:

— Он тебе знаком?

— Можно сказать, да.

— Как это?

— Видел его пару раз. Думаю, он специально едет за нами.

Лукас взглянул в зеркало заднего вида, и у него сперло дыхание от страха.

Очертания старинного лимузина вдруг начали на глазах расплываться...

Анхел смотрел на приближавшийся лимузин сквозь дыру в заднем стекле.

Машина подошла к ним на двадцать ярдов и там зависла. Желтые пятна фар бежали по зернистой мостовой, как две луны по черной воде порогов. Анхел ощутил, как лимузин вынюхивает их след. Завис и вынюхивает. Водителя было не разглядеть — просто бледное пятно за ветровым стеклом.

Потом лимузин приблизился, и вдруг сквозь его крышу наружу что-то выпрыгнуло.

У Анхела перехватило дыхание.

Это было воплощение его страха.

Когда ему было всего шесть лет и его мать-алкоголичку отправили в местную клинику, он попал под социальную опеку властей штата. Отец слинял из города еще год назад, дядя Флако был в Мексике, и чиновники из департамента попечения не нашли другого варианта, как отдать Анхела в приемную семью в Мемфис. Дом Макаллистеров оказался далеко не из лучших. Кормить троих приемышей — кожа да кости — на приходящей в упадок ферме — дело нелегкое, а в условиях сельскохозяйственного кризиса восьмидесятых — почти невозможное. Мэри и Бен Макаллистеры были честными людьми, вынужденными работать в поле от зари до зари, стараясь свести концы с концами. Слишком часто Анхел оставался один.

В одну особенно бурную ночь Анхел лежал запертый в своей спальне, совсем один. Снаружи бушевала гроза, на фоне окон все чаще сверкали молнии. Анхел то задремывал, то просыпался. Одеяло сбилось к шее, было неудобно. В три часа его разбудил раскат грома. Он заплакал и плакал непрестанно, но никто не приходил.