Цезарь - Александр Дюма

– Помимо этого, – сказал Цезарь, – не видишь ли ты во внутренностях жертвы какого-нибудь другого благоприятного знака?

– Ты сам ответишь на этот вопрос лучше меня, – сказал ему прорицатель. – Боги указывают на великие перемены, на переворот в установившихся вещах, на обратное тому, что есть сейчас. Если сейчас ты счастлив, ты будешь несчастен; если ты несчастен, счастье ждет тебя; если сейчас ты победитель, ты будешь побежден; если сейчас ты побежден, не сомневайся в победе.

Чудеса творились не только в обоих лагерях или вокруг них. В Траллах, в храме богини Виктории, была статуя Цезаря; земля вокруг нее, и без того уже плотно утрамбованная, была к тому же вымощена крепчайшим камнем. Но, несмотря на это, из окаменевшей почвы через щель между плитами пробился росток пальмы.

В Падуе Гай Корнелий, человек, знаменитый своим искусством прорицания, и близкий друг историка Тита Ливия, сидел на своем кресле авгура и наблюдал за полетом птиц.

Он узнал о начале битвы и сообщил тем, кто окружал его, что сражение уже идет. Затем, вернувшись к своим наблюдениям и вновь изучив все знаки, он возбужденно вскочил на ноги и воскликнул:

– Ты победил, Цезарь!

И поскольку в его пророчестве усомнились, он снял со своей головы венок и заявил, что не наденет его вновь, пока события не подтвердят его справедливость. И все же, несмотря на все это, Цезарь готовился снять лагерь и продолжить свое отступление в сторону города Скотузы.

Его пугало то, что его силы очень уступали силам противника: у него было только тысяча конников, а у Помпея их было восемь тысяч; у него было только двадцать тысяч человек пехоты, а у Помпея их было сорок пять тысяч. И тут Цезарю донесли, что в лагере неприятеля происходит какое-то движение, и что Помпей, похоже, решился дать бой.

Цезарь собрал своих солдат. Он сказал им, что Корнифиций ведет ему два легиона и находится всего в двух днях пути; что у Целена в окрестностях Мегар и Афин имеется пятнадцать когорт, которые вот-вот выступят в путь, чтобы присоединиться к нему. Он спросил у них, хотят ли они дождаться этих подкреплений, или хотят дать сражение в одиночку.

И тогда все солдаты в один голос стали умолять его не ждать, и что напротив, если враг колеблется, нужно придумать какую-нибудь хитрость, чтобы тот решился на бой. Имея, как мы уже сказали, только одну тысячу конников против семи или восьми тысяч Помпея, Цезарь отобрал из своей легкой пехоты самых молодых и ловких солдат; он усаживал их на лошадей позади всадников; в момент нападения пехотинцы спрыгивали на землю, и вместо тысячи человек перед солдатами Помпея оказывались две тысячи.

В одной из подобных стычек был убит один из тех двух братьев-аалоброгов, которые перешли на сторону Помпея и явились причиной поражения при Диррахии. Но, как мы уже говорили, до сих пор Помпей избегал генерального сражения. В утро битвы при Фарсале он принял решение атаковать.

Несколькими днями раньше на совете, во время которого Домиций заявил, что всякий сенатор, который не последовал за Помпеем, заслуживает смертной казни или по крайней мере ссылки, и вручил заранее назначенным судьям три таблички со списками имен: один – для казни, другой – для ссылки, и третий – для денежного штрафа, Помпею предъявили требование вызвать врага на сражение; Помпей попросил дать ему еще несколько дней.

– Ты что, боишься? – спросил тогда Фавоний. – Если так, то уступи командование кому-нибудь другому, и иди сторожи вещи на место Катона.

Помпей ответил:

– Страх так мало удерживает меня, что я хочу с одной только моей конницей сокрушить и уничтожить армию Цезаря!

И когда многие из тех, кто среди всеобщей горячки еще сохранили разум, спросили у него, как он это себе представляет:

– Да, – ответил Помпей, – я прекрасно понимаю, что на первый взгляд это может показаться невероятным; но мой план очень прост: со своей конницей я окружу его правое крыло и отсеку его; затем я возьму его армию с тыла, и вы увидите, как почти без боя мы одержим сокрушительную победу!

Тогда Лабиен, в свою очередь, чтобы подтвердить слова Помпея и поднять дух солдат, добавил:

– Не думайте, что вы имеете дело с победителями Галлии и Германии; я знаю, о чем говорю, потому что я принимал участие в их завоевании. Из солдат тех великих сражений на Севере и на Западе почти никого не осталось. Часть из них полегла прямо на поле боя, другая погибла от болезней в Италии или в Эпире; целые когорты заняты удержанием городов. Те солдаты, которых мы имеем перед собой, пришли с берегов По и из Цизальпинской Галлии; так что в тот день, когда Помпею будет угодно послать нас в бой, перед нашей атакой никто не устоит.

Этот день наступил. В тот момент, когда Цезарь уже велел складывать палатки, и солдаты уже погоняли перед собой мулов и торопили своих слуг, лазутчики Цезаря прибежали сказать ему, что среди помпеянцев происходит большое движение, и что все наводит на мысль, что они готовятся к бою. Вскоре примчались и другие, крича, что первые ряды Помпея уже выступают к бою.

Тогда Цезарь поднялся на небольшой холм, чтобы его видело и слышало как можно большее число людей.

– Друзья мои, – крикнул он, – наконец настал день, когда Помпей вызывает нас на бой, и когда мы будем сражаться не с голодом и лишениями, а с солдатами врага! Вы ждали этого дня с нетерпением; вы обещали мне победить; держите ваше слово. – Всем становиться!

Затем он приказал поднять над своей палаткой ярко-алый флаг – сигнал к бою. Едва заметив его, римляне бросились к оружию; и, поскольку план сражения был определен заранее и каждый командир получил свой приказ, центурионы и декурионы развели своих солдат по заранее определенным позициям, и в сопровождении своих людей «каждый из них, говорит Плутарх, занял свое место в таком порядке и с таким спокойствием, как будто это выстраивался на сцене хор трагедии».

Глава 67

Вот какое место занимал каждый:

Помпей командовал левым крылом[55]; с ним были два легиона, которые Цезарь прислал ему из Галлии. Антоний стоял напротив него и, соответственно, командовал левым крылом римлян. Сципион, тесть Помпея, командовал центром с легионами из Сирии, и перед ним находился Кальвин Луций. Наконец, Афраний командовал правым крылом Помпея; под его началом были легионы из Киликии и приведенные из Испании когорты, которые Помпей считал лучшими своими войсками. Перед ним находился Сулла.

Фланг этого правого крыла помпеянцев был прикрыт труднопреодолимым ручьем, поэтому Помпей сосредоточил на своем левом крыле своих лучников и метателей из пращи, а также всю свою конницу. К тому же он, вероятно, был не прочь иметь все свои основные силы именно на том участке, где находился он сам.

Цезарь расположился напротив Помпея, заняв, по своему обыкновению, место в рядах десятого легиона.

Видя, как напротив него сосредотачивается все это множество метателей из пращи, лучников и конников, Цезарь понял, что его враг намеревается начать атаку с его стороны и попытаться окружить его.

Тогда он вывел из резерва шесть когорт и разместил их позади десятого легиона, с приказом не двигаться с места и как можно дольше скрываться от неприятеля, пока не атакует его кавалерия. Как только это произойдет, эти шесть когорт должны броситься в первый ряд, и вместо того, чтобы издалека метать свои копья, как поступают обычно самые храбрые, торопясь поскорее вступить в ближний бой, каждый солдат должен будет держать острие своего копья на уровне лица неприятеля. Когда для них настанет время выполнить этот маневр, он подаст им знак знаменем.

Цезарь был убежден, что вся эта изысканная молодежь, все эти прекрасные танцоры, увенчанные цветами (καλούς καί άνθήρους) не смогут вынести зрелища направленного им в глаза острия. Этих копьеносцев было три тысячи.

Сидя верхом на лошади, Помпей с вершины холма изучал построение обеих армий.

И увидев, что армия Цезаря спокойно ожидает сигнала, и что большая часть его собственных солдат, напротив, вместо того, чтобы стоять в рядах, из-за недостатка опыта двигается в полнейшем беспорядке, он испугался, как бы при начале наступления его войска не сломали свое построение.

Тогда он послал верховых связных с поручением передать приказ первым рядам твердо стоять на своем месте, сдвинуться вплотную друг к другу и так дожидаться неприятеля.

«Этот совет, – говорит Цезарь, – был подан Помпею Триарием, и я никак не могу его одобрить, поскольку в человеке есть особый пыл и природный порыв, которые разжигаются движением; и следует скорее поддерживать их, а не давать им угаснуть».

И он решил, несмотря на превосходство сил противника, воспользоваться этим преимуществом, которое давал ему Помпей, и первым начать атаку.

Тогда, сообщив своим командирам пароль – Венера-Победительница, в то время как Помпей передавал свой – Геракл Непобедимый, он бросил последний взгляд на все свое построение.