НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Н-но… я … извините! Мне нужно идти! — и Шизука срывается с места с такой скоростью, что я сперва думаю что она так и выбежит на улицу без обуви, но парочка глухих ударов из прихожей свидетельствуют о том, что она все же надела туфли. Хлопает дверь.
— Ну и что ты натворил? — ласково спрашивает меня мама: — беги за ней сейчас же!
И я бегу. Далеко Шизука убежать не успевает, я перехватываю ее на углу.
— Куда это ты? — спрашиваю ее я, восстанавливая дыхание: — А?
— Я-я не знаю — говорит Шизука. Я обнимаю ее, и мы вместе идем в ближайший парк. На улице прохладно, но я успел накинуть куртку, потому не замерзну. Меня сейчас гораздо больше занимает процесс, который творится внутри у тихони. Чтобы не происходило, результат должен быть отличным от привычного образа действий, ведь ее обычный modus operandi обязательно подразумевал что любой объект ее интереса — сразу же старался держаться от нее подальше. Как правило — убегал в закат с криками ужаса, и я их понимаю. Несмотря на то, что ее имя означала «тихоня», любой, кто узнавал ее поближе понимал, что это — только внешне. Внутри у «тихони» бушевали страсти, которые она сдерживала изо всех сил. Только поэтому снаружи она казалось тихой и даже слегка ослабленной девочкой — а вы попробуйте постоянно сами с собой бороться, откуда у вас силы будут?
Мы с Шизукой сидим на лавочке в парке, на нас глазеют любопытные прохожие. Знаете, что самое безумное в этой ситуации? То, что парень, которому искренне нравится Шизука и, который в состоянии воспылать тем самым «безумным чувством любви» — не сможет до нее достучаться. Потому что девушки такого типа выбирают себе цель и зацикливаются на ней и мнение посторонних как правило значит для них не так много. Все вокруг говорят «перестань заморачиваться на этом парне», буквально все, кто знает об этой одержимости, но она все равно заворачивается. Вывод — она как раз в состоянии противостоять общественному мнению. В какой-то степени Шизука — антипод Томоко. Если для Томоко общественное мнение важно до степени превышения над своим собственным, а разрушение своего имиджа в глазах общества — подобно физической смерти, то Шизука наоборот в состоянии игнорировать социальные нормы и правила, во главу угла ставя именно свои внутренние принципы и мании. Тоже нездоровая история.
Как говаривала одна девушка из секретной службы по поиску объяснений загадочных явлений по всему свету — «истина где-то между».
Шизука в состоянии наплевать на мнение социума и припереться без представления и согласования в чужой дом, чтобы посмотреть на меня, так сказать в «естественной среде обитания». Этот визит заодно являлся вызовом и проверкой — как вчера Томоко брала меня на «слабо» с трусами (дескать, а сам-то ты сможешь?), так сегодня Шизука бросает вызов мне в социальном плане — проверяет, не буду ли я стесняться ее, стыдиться наличия какой-то связи между нами и не буду ли вести себя как и положено в таком случае — глупо краснеть и все отрицать. Кстати, я не понимаю, кем именно положено. И почему в паре обязательно кто-то должен краснеть и отрицать. Я вот не отрицаю, что Шизука мне нравится. Глупо отрицать, она довольно привлекательна. Впрочем, молодые девушки в таком возрасте практически все привлекательны. В юности я был влюблен «во всех девчонок нашего двора». Кто бы обратил внимание — тому бы и достался этот сомнительный приз.
— Ты и вправду меня любишь? — вдруг спрашивает Шизука. Ах, да. Табуирование слова «любовь». Хотя и я говорю — нравишься (好き(suki)) и она тоже говорит «я тебе нравлюсь?». Хонто ни?
— Дай ски!(大好き) — киваю я.
— Но… а как же твои … другие девушки? — хмурится она.
— И они мне тоже очень нравятся — поясняю я: — здесь нет никаких противоречий. Если тебе нравится человек, это не значит, что все остальные должны тебе не нравится. Даже если мы подразумеваем не просто «ски», а «кой» и «ай» — все эти чувства ты можешь испытывать по отношению к многим людям. И не только людям. Любить можно погоду, вкусную лапшу, мороженное, красоту сезона … и так далее.
— Это неправильно! — говорит Шизука: — любовь — это когда два человека друг с другом навсегда!
— Такую трактовку любви я тоже допускаю — пожимаю плечами: — как и например что любовь — это один человек и одна бутылка виски. Или любовь — это девушка и футбольная команда «Манчестер Юнайтед». Как отвечала моя бабушка, на вопрос — была ли у нее одна любовь на всю жизнь — она кивала и говорила — «моряки!». Просто с точки зрения филологической это все любовь. А то, что ты имеешь в виду — это моногамные, общественно одобряемые отношения. Правила, которые кто-то вдолбил в твою голову. И это при том, что ты в состоянии не соблюдать общественные рамки и правила.
— Я в состоянии?
— О, еще как. Твое поведение вообще порой вызов обществу и уголовному кодексу этой страны. Ты, на секундочку, кишки мне выпустить пыталась.
— Извини — сжалась Шизука. Я глянул на нее и мне почему-то стало весело. Парадоксальная штуковина — это человеческое общение — вот так вот сидеть на лавочке с человеком, который еще недавно на тебя с ножом кидался и мирно беседовать. Да еще и извинения выслушивать. Извини, что пыталась тебе нож в живот воткнуть, неловко получилось. Да ничего страшного, всегда пожалуйста. Чем-то это все напоминало мне визит Азазелло в квартирку Мастера и Маргариты, когда Маргарита приглашала его пройти и извинялась что голая. Азазелло в свою очередь просил не беспокоится, указывал что он видел не только голых женщин, но и женщин с абсолютно снятой кожей…
— Это я не к тому, чтобы тебя упрекнуть — говорю я: — хотя кто ж так руку держит… ладно, не будем. Это я к тому, что ты у нас фактически готовая убийца, человек, который в состоянии перешагнуть один из самых фундаментальных запретов общества — на убийство себя подобных.
— Но люди довольно часто убивают — говорит Шизука: — фильмы и
