Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета - Тим Ву

— Между нашими советами директоров существует много связей. И мне подумалось, что если бы мы решили провести слияние, то наша компания называлась бы AppleGoo, — сказал Шмидт. — Впрочем, я не маркетолог.

В 2007 г. Apple и Google и в самом деле были так тесно связаны, что дальше некуда. Шмидт не единственный числился в обоих советах директоров. Компании часто делали публичные заявления, рассыпаясь в комплиментах друг другу. Между их основанием лежало целое поколение, и некоторым казалось, что они подобны отцу и сыну. И Apple, и Google зарождались как радикальные идеалистичные фирмы, у истоков которых стояли молодые люди, стремившиеся найти новый путь. Apple была революционеркой, идущей против общепринятых правил: она стала первопроходцем персональных компьютеров и в 1970-х гг. первой выступила с открытой концепцией компьютера для массового производства и повседневного использования, пусть тогда это было скорее идеологическое заявление. В то же время Google, на каждом шагу преодолевая скептицизм в отношении своей бизнес-модели, к началу нового тысячелетия воплотила священные заветы открытости интернета. Она даже включила в свой штат Винта Сёрфа, одного из величайших сетевых провидцев, назвав его «главным проповедником интернета»{391}.

Корпоративные девизы «Think Different» («Думай иначе») и «Do No Evil» («Не навреди») часто высмеивают критики и циники, однако это был совершенно целенаправленный способ заявить об идеях, глубоко противоречивших господствующей корпоративной культуре. Обе компании зарождались в пригородных гаражах, в нескольких милях друг от друга, и обе гордятся тем, что смогли пойти против течения. Google вышла на рынок поисковых сервисов в 1998 г., когда это считалось малодоходной деятельностью, и запустила свой сетевой бизнес после того, как интернет-бум уже завершился обвалом акций. Революция Apple затрагивала еще более базовый уровень: в 1970-х гг., когда господствовали гигантские вычислительные машины IBM (ЭВМ), она создала маленький персональный компьютер, а позже дала ему «рабочий стол» (всем известный графический интерфейс пользователя, в котором есть окна, иконки и панели инструментов), а также мышку. У обеих компаний имелось много общих врагов, реальных и воображаемых: Microsoft, доминирующие на рынке корпорации и все, кто подходил к коммуникациям слишком строго и чопорно. Никто не мог себе представить, что однажды Apple и Google станут противниками.

Но вернемся в Сан-Франциско, где Шмидт, покончив с шутками, приступил к выступлению:

— Что мне нравится в этом новом устройстве [iPhone] и в новой архитектуре интернета, так это то, что они могут сливаться без самого слияния. Сегодня сетевая архитектура позволяет нам взять огромный мозговой центр под названием «команда разработчиков Apple» и объединить его с открытыми протоколами и информационным сервисом, который предоставляют такие компании, как Google.

Большинство присутствующих не заметили, что здесь была озвучена критически важная идея, философия бизнес-организации, несущая кардинальные изменения. Шмидт предполагал, что в многоуровневой сети в эпоху открытых протоколов все преимущества интеграции — всяческие «эффекты синергии» и экономия на совместной работе — могут быть реализованы без корпоративного слияния как такового. В интернете каждая компания может сосредоточиться на том, что у нее получается лучше всего. Эпоха Вейла, Рокфеллера и Карнеги[100], не говоря уже о медиаконгломератах Стивена Росса и Майкла Эйснера, — словом, весь век гигантских бизнес-империй, — согласно этим рассуждениям, мог вскоре закончиться.

Но так ли это на самом деле? Теплое приветствие Джобса скрывало за собой нечто большее. Самым важным партнером Apple являлась совсем не Google, а один из ее злейших врагов. В конце своей речи Стив Джобс сделал ошеломительное заявление, которое многие поначалу пропустили. Он сказал, что iPhone будет работать с единственным оператором связи — AT&T[101].

— Это лучшая и самая популярная сеть в стране, — заявил Джобс. — У них 58 млн абонентов. Это сеть № 1. И они будут нашим эксклюзивным партнером в США.

Провозглашая этот союз, Apple фактически объединялась с заклятыми врагами всего, что отстаивали Google, интернет и некогда даже сама Apple. Компания наконец-то определилась, по какую сторону баррикад будет сражаться.

Мы не знаем, слушал ли выступление Эрика Шмидта Эд Уитакер-младший, глава и вдохновитель AT&T. Но, наверное, он улыбнулся бы предположению Шмидта, что необходимость в великих слияниях осталась в прошлом. Всего лишь неделей ранее Уитакер тихо получил окончательное федеральное одобрение сделок, которые вернули бо́льшую часть старой системы Bell под контроль AT&T. Нимало не смутившись наступлением эпохи интернета, Уитакер и его телефонный исполин следовали протоптанной дорожкой корпоративных стратегий — пытались достичь господства с помощью укрупнения. Словом, AT&T занималась тем же, чем и больше ста лет назад. Бессмертный дух Теодора Вейла по-прежнему пропитывал компанию, восставшую из руин.

День, когда был представлен iPhone, стал последним днем настоящей дружбы Apple и Google. Их отношения начали портиться, превращаясь в противостояние по мере того, как обе компании все дальше расходились в своем видении будущего — одинаково величественном, но совершенно непохожем. К тому времени, как Google вывела на рынок конкурента iPhone, Android, Стив Джобс уже обвинял ее в том, что она даром тратит время и отталкивает партнеров. Компании схлестнулись в Федеральной комиссии по связи из-за политики в отношении приложений Apple. Сотрудник Google по имени Тим Брэй в блоге весьма нелестно отозвался об iPhone: «Ограниченный упрощенный глянцевый мирок, который сторожат хищные юристы. Не выношу его»{392}.

Там, где раньше намечались лишь легкие разногласия, теперь зияла настоящая пропасть. Apple, которая всегда колебалась относительно «открытости», отныне целиком посвятила себя идеалам слабеющих старых каналов информации — конгломератов из развлекательной сферы и газетных магнатов вроде Руперта Мёрдока. Порой она была непростым союзником — не в последнюю очередь из-за кабальных сделок, которые Apple продавливала в соглашениях о своей доле прибыли. Но она давала старым компаниям вожделенное второе дыхание, долгожданное омоложение с помощью интернета, особенно через iPad, открывающий радужные перспективы. По сути, объединение Apple, Bell (AT&T + Verizon) и Голливуда сулило чертовски привлекательное будущее: Голливуд делает контент, Bell предоставляет каналы связи, а Apple создает роскошные устройства. Прямо-таки информационный рай.

Со своей стороны, несмотря на периодически возникающие сомнения, Google все же осталась верна идеалам раннего интернета и его культуре открытости и экспериментов. В то время как Apple подружилась со старыми медиаотраслями, Google де-факто осталась лидером (пусть и беспокойным) другой коалиции, судьбы которой зависели от Всемирной паутины и свободного интернета. Эта большая и пестрая компания включала в себя как коммерческих, так и некоммерческих игроков. Там были такие гиганты, как Amazon, альтруистичные проекты вроде Wikipedia и Mozilla, а также, в более широком смысле, вся братия блогеров, программистов, редакторов Wikipedia и всевозможных создателей любительского контента. Эта группа, честно говоря, больше напоминающая общественное движение, обозначила себя как оппонентов существующему порядку и поставила под сомнение прежние представления о правильной организации информационных потоков, о природе собственности и даже о смысле жизни. Они мечтали о будущем, которое принесет интернет-революцию в каждый отдаленный уголок информационного пространства, которое распространялось, в свою очередь, на все сферы существования человека.

Однако, когда эти две стороны встали в боевую стойку, стало понятно кое-что еще. И Apple, и Google, имея разные представления о благе, продолжали укреплять свой статус доминирующих игроков и фактически монополистов на определенных ключевых рынках (Google — в поисковых системах, Apple — в музыкальных файлах и в плеерах)[102]. Вместе с немногими мастодонтами вроде Facebook и Amazon они несоразмерно сильно влияют на то, каким будет интернет в 2010-х гг. И такая ситуация невероятно далека от изначального представления об интернете как о содружестве равных членов. Будущее покажет, насколько открытым останется интернет, но едва ли можно сомневаться, что монополистическая структура отрасли, определившая весь ход XX в., уже нашла себе место в новом столетии. Да, в свое время бытовали идеи, что интернет по своей природе обладает иммунитетом к монополизации, — но сегодняшняя реальность уже продемонстрировала нам всю безрассудность этих мечтательных размышлений. Цикл разворачивается вновь.

Тем не менее еще неизвестно, какую форму обретет консолидированное будущее интернета. Поэтому разногласия Google и Apple остаются жизненно важными. Это не просто две компании. В сфере коммуникаций это два отраслевых и идейных лидера нашего времени, носители передовых концепций. Они решают, как будут обмениваться информацией американцы и весь остальной мир. Если Хаксли в 1927 г. сказал, что «будущее Америки — это будущее мира», мы точно так же можем сказать, что будущее таких компаний, как Apple и Google, обусловит будущее Америки и всего мира{393}. Обе могут лелеять грандиозные планы всемирного господства, но история учит нас, что империи бывают разные. И некоторые из них куда более добродетельны, чем другие.