Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник) - Эдуард Асадов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Правили страною партократы…»
Правили страною партократыИ лежала грусть в сердцах, как тень.Но добились власти демократыИ пришел к нам настоящий день.
Жизнь настала – некогда грустить!Только не поймешь, на что решиться:То ли волком с радости завыть,То ли просто взять да удавиться?
Партократы или демократы?Демократы или партократы?Большинству, пожалуй, все равно:Те и эти, в сущности… одно!
1991Самогипноз
О, как бурно творил я из вас божество,Полный острых надежд и счастливой тревоги,И считал, что открыл на земле вещество,Из которого лепятся звезды и боги.
Для чего? Объяснить не совсем легко.Впрочем, нет. Потому, всего вероятней,Что небесные боги от нас далеко,А земные и ближе к нам, и приятней.
И, когда вы сошли с пьедестала ко мнеВ вихре солнечных бликов и птичьего звона,Я решил, что отныне вдвойне и втройнеЯ мудрей и счастливее Пигмалиона.
Только это не фразы. Конечно же, нет!Просто сердцу нужны высочайшие вещи,При которых все чувства и ярче, и резче,Тьма – черней и стократ ослепительней свет!
Эта вера, как музыка, в сердце звенит,Наделяя его поразительным зреньем,Как бинокль со стократным увеличеньем,Или крылья, что мчат тебя ввысь, в зенит!
Только здесь и ошибка, как самосожженье:Ведь чем выше вознес тебя радостный жар,Тем стремительней в злую минуту паденьеИ безжалостней тяжкий о землю удар.
О, как трудно понять порой до конца,Что нередко все наши земные боги –Это те, кого сами мы рядим в тоги,Не заметив их крохотные сердца…
Отчего так выходит и почему?Я не знаю. Но если уж разобраться,Заблуждения губят нас потому,Что, придумав красивую кутерьму,
Мы ведь сами стремимся в ней потеряться.И, покинь вы меня, не уйдя ни к кому,Вдруг остыв и как птица, взмахнув крылами,Я б в такую кипящую рухнул тьму,
Где клокочет смола и сжирает пламя!Да, стянись все вот так, словно злым кольцом,Как сумел бы я выстоять, мне неясно.Божество ведь осталось бы божеством
Вновь далеким, сияющим и прекрасным…Только вышло все даже наоборот:Вместо крыл, улетающих в высь вселенной,Мутноватый ручей, что таясь течет
И зовется банальнейшею изменой…Как понять, коль души твоей госпожа,Кем восторженно только бы восхищаться,Вдруг начнет вроде крохотного ужа
Перед кем-то по-жалкому пресмыкаться.Много ль, мало ли радостей вы познали?Все равно я ведь этого не пойму.И сейчас мне совсем не важны детали:Самого ли его вы там обнимали,Или только лишь нежность свою к нему!
Что там было действительно, что условно –Это все лишь формальность, словесный бред.Меж изменой ФИЗИЧЕСКОЙ и ДУХОВНОЙДля меня абсолютно различий нет!
А ведь как я считал в дымке светлых снов,Что любовь – это нечто почти святое,Где кумир, опустясь к тебе с облаков,Вечно дарит тебе океан цветовВ брызгах счастья под радостный смех прибоя!
Да, не просто, конечно же, в мире жить!В нем и горе, и радости – все вершится,Но не надо кумиров себе творить,Чтоб когда-то вдруг вдребезги не разбиться!
1991Хочу понять
Верить можно лишь в то, что всегда понятно.В непонятное как же возможно верить?Непонятное, правда, порой занятно,Только все-таки это – глухие двери.
Вот никак не пойму: почему, зачемБожьим силам угоден лишь раб скорбящий,Раб, повсюду о чем-то всегда молящий,Уступающий в страхе всегда и всем?
Отчего возвеличен был в ранг святогоТот, кто где-нибудь схимником век влачил,Кто постами себя изнурял суровоИ в молитвах поклоны бессчетно бил?
Он не строил домов, не мостил дороги,Он не сеял хлебов, не растил детейИ за чьи-либо горести и тревогиНе платился в борьбе головой своей.
Он молился. Все правильно. Но молитьсяМного легче, чем молотом в кузне бить,Плавить сталь или сосны в тайге валить.Нет, молиться – не в поте лица трудиться!
Но в святые возвысили не того,Кто весь век был в труде и соленой влаге,А того, не свершившего ничегоИ всю жизнь говорившего лишь о благе.
И правдиво ль Писание нам гласит,Что повсюду лишь тот и отмечен Богом,Кто склоняется ниц пред Его порогомИ в молитвах Ему постоянно льстит?!
Бог – есть Бог. Он не может быть людям равным,Уподобясь хоть в чем-нибудь их судьбе.Разве может он быть по-людски тщеславнымИ вдыхать фимиам самому себе?!
И оттуда – из гордого великолепьяЯ не верю тому, что в людских глазахС удовольствием видит Он Божий страхИ униженно-жалкое раболепье!
И никак не могу я постичь душой,Почему и в былом, и при нашем времениЖизнь мерзавцев, как правило, – рай земной,А порядочным – вечно щелчки по темени?!
И коль ведомо Богу всегда о том,Что свершится у нас на земле заране,Почему Он не грянет святым огнемПо жулью, подлецам и по всякой дряни?!
Да, согласен: Он есть. Но иной, наверно,И не все, может статься, в Его руках,Значит, биться со всем, что черно и скверно,Надо нам. Нам самим, на свой риск и страх.
Да и надо ль, чтоб лезли в глаза и ушиЖар свечей, песнопенья и блеск кадил?Бог не жаждет торжеств, не казнит, не рушит.Пусть Он вечно живет только в наших душах,Где учил бы труду и любви учил.
Жить по совести – это и есть – прекрасно.И действительно честным не слыть, а быть,И со всякою нечистью биться страстно –Вот такое мне очень и очень ясно,И такому я вечно готов служить!
1991Четвертое измерение
Правдив он иль нет – ни на гран сомнения.Она его слушает не дыша.Душа его – это ее душа,А мненье – ее моментально мнение.
– Простите, – спросил я, – а вы подверглиСомненью хоть что-нибудь: так – не так? –Она рассмеялась: – А вы чудак!Какая мне разница: так ли, нет ли?!
Я знаю, вы спросите: отчегоЯ каждое слово его ловлю?И верю, как Богу? Да оттого,Что каждым дыханьем его люблю!
И он для меня – словно царь Мидас:К чему на мгновенье ни прикоснется,Все тотчас же золотом обернетсяИ правдой, проверенной сотни раз!
Нет-нет! Не смотрите так с осужденьем!Поймите: в такой, как моя, любви –Быть может, четвертое измеренье,И счастье, и мысли, и соловьи!
Скажи он мне с горечью: – Мир ужасен! –Я только кивну ему головой.А крикни он радостно: – Нет, прекрасен!– Прекрасен, – отвечу я, – светлый мой!
Возможно, в душе вы сказали хмуро,Что гордости тут и в помине нет.Но нет! Я не флюгер, не гном, не дура.Я – верую. В этом-то и секрет!
И вот, повторяю вам вновь и вновь,Что я ни на йоту не унижаюсь.Не сомневаюсь, не сомневаюсь:Любовь без доверия – не любовь!
И пусть мне хоть сто шептунов расскажутКакой-то недобрый о нем секрет,А он усмехнется: – Ведь сажей мажут… –Я к черту всех тотчас пошлю в ответ!
Есть множество разных мужчин и женщин.И каждый шагает своей стезею:Кто верует в Бога, а кто в идею,А верить в любовь – разве это меньше?! –
Я выслушал женщину и сказал:– Все ведал: и радости, и обиды я,А нынче я просто светло завидую, –И тихо ей руку поцеловал.
6 октября 1991 г.Вечные темы
Рушатся планы, идеи, системы,Всюду – дискуссии, споры и критика.Ну до чего надоела политика,Надо писать на вечные темы!
Темы любви, выживания, совести,Темы предательства и юродства,Темы высокого благородстваПопросту рвутся в стихи и повести.
Только ведь как тут сражаться нужно!Если все сыплется под откосы:Многие кинулись нынче дружноНа политические вопросы.
Ну, а политики – люди дошлые:Сельдью ныряя в море бушующем,С трибуны кричат о красивом будущем,Толкая всех в бедность и горе пошлое.
И всех перед каждою строгой датойЗовут они к трудностям предстоящим,А сами, все блага гребя лопатой,Живут замечательно в настоящем.
А впрочем, о чем они там вещают –Неважно. В словах тех изрядно пыли.На свете политиков не бывает,Чтоб людям не лгали и не хитрили.
Так как же сегодня нам всем, скажите-ка,Писать наши повести и поэмы:О лгущих нам чаще всего политикахИли на вечные все же темы?
Ведь сколько когда-то я строк писалО так называемой «перестройке»!Я верил, я честно душой сгорал.А что получилось? – Обман, скандал!И весь тот взволнованный труд – в помойке!
Поэтому – к дьяволу злобу дня!Политик пришел и ушел навеки.А вот останется в человекеЛишь свет от действительного огня!
Мы знаем Россини и Беранже,Мольера, Гюго и Тагора знаем,Но кто тогда царствовал? Мы ужеПодчас абсолютно не представляем!
Неправда, что жизнь для всех быстротечна.Наш опыт давно подтвердил блестяще,Что только прекрасное в мире вечно,А все приходящее – проходяще.
И, право же, нет тут давно секрета,Что Музы – сильнейшая в мире критика,А песня, памфлет иль строка поэтаПугают и держат в узде политика.
И больше того, и больше того:Когда бы ни высшие идеалы,От всех нас осталось бы очень мало,А, может, и вовсе бы ничего.
Садись же за повести и поэмы,И если нет фальши в твоей крови,Пиши на извечные в мире темы:О зле, о надеждах, что жаждем все мы,О правде, о совести и любви!
1992Второе пришествие
