Основы драматургии - Валентин Красногоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пушкин советовал не обращать внимания на мнение «толпы» о своих произведениях:
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Но все ли мы равны Пушкину? И всегда ли тебя судят одни лишь глупцы и холодная толпа? И станет ли твоя пьеса лучше оттого, что ты останешься лишь тверд и угрюм? Ведь Пушкин поставил еще одно условие, чтобы получить право игнорировать «толпу»: быть самым строгим и взыскательным судьей по отношению к себе:
«Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?»
Вот эту строгость и взыскательность к себе и открытость к мнению других нам и надо в себе воспитывать.
16. Пьеса вчера, сегодня, завтра
Эта короткая глава не о театре будущего, не о сверхновой драме и не об эпохальных прогнозах на столетие вперед. Затронем лишь простой частный, но имеющий практическое значение вопрос: какой должна быть длительность современной пьесы и спектакля? В принципе, никаких правил и стандартов на этот счет нет и быть не может: спектакль может продолжаться и десять минут, и десять часов. На практике, однако, есть обстоятельства прозаического свойства, ограничивающие длительность театральной постановки: часы работы транспорта, утомляемость зрителей, удаленность театра от жилых кварталов, экономическая нецелесообразность, нехватка публики. Ехать на слишком короткие спектакли не стоит труда, высиживать слишком длинные – утомительно и требует времени, которого у нас нет.
«25 сентября 1816 года. Спешу в первый в мире театр… Театр этот дышит величием и роскошью: здесь каждую минуту видишь не менее ста рядовых певцов или статистов, одетых так, как во Франции одевают актеров на первых ролях. Для одного из последних балетов сшито было сто восемьдесят пять костюмов из бархата и атласа. Затраты огромные. Сегодня вечером одиннадцать раз меняли декорации… Театр – это салон, где бывает весь город. Люди из общества встречаются лишь там: открытых приемов в частных домах не бывает. “Увидимся в Скала”, – говорят друг другу, назначая свидание по любому поводу…»
Так записывал Стендаль свои впечатления о миланском театре Ла Скала. В нем тогда было более 3000 мест (при населении города примерно 250 тыс. человек). Ложи покупались на весь год, и ходили туда каждый вечер. Там пили чай, играли в карты, вели беседы, ухаживали за дамами и, конечно, между делом смотрели представление. В один вечер давали оперу, перед ней большой балет, а после нее – малый. Тогда в театре не торопились. Драматические представления тоже кончались не скоро. Пьесы писались в пяти актах, а спектакли кончались за полночь.
Раньше пьесы писались в пяти актах. Считается иногда, что длительность акта определялась продолжительностью горения свечей: когда они догорали, нужно было устраивать перерыв. В этом есть резон, но все-таки деление пьесы на акты определяется не только техническими причинами, но и ее структурой, развитием ее действия.
Еще Гораций (а в его время спектакли давались днем на открытом воздухе, где не было нужды в свечах) в своей «Науке поэзии» давал такой совет:
Если ты хочешь, чтоб драму твою, раз увидевши, зритель
Видеть потребовал вновь, то пять актов ей лучшая мера.
Пьесы в пяти действиях писали не только Шекспир, Мольер, Расин, Фонвизин, Гоголь, Островский, А. К. Толстой, Ибсен, но и Горький, и Шоу, и даже еще Булгаков, Эрдман, Тренев. Но уже в XIX в. драматургами создавались пьесы в четырех действиях, а с начала XX в. пьесы такой длины стали своего рода нормой. Например, Мейерхольд считал, что это наилучшая структура: «В обыкновенном, нормальном случае пьеса, написанная применительно к театральной технике, состоит из четырех актов: первый – завязка, второй – начало напряжения, третий – окончательное развитие напряжения, четвертый – разряжение напряжения, развязка». Однако прошло еще всего два-три десятилетия, и драматурги, и театры перешли на три действия. Теперь же спектакли чаще всего играют с одним перерывом, а то и вообще без него. Конечно, количество антрактов в спектакле для буфета, туалета и разминки не имеет отношения к реальной структуре пьесы (которая при одном театральном антракте может быть на самом деле пятиактной), но все же оно отражает неуклонную тенденцию к сокращению спектакля.
Темп жизни стремительно ускоряется с каждым годом. Все меняется очень быстро: окружающие нас вещи, каналы информации, образование, строй, общественный уклад, положение женщин в обществе, психология, мораль, интернет, телевидение, мышление, открытый бескрайний мир. Изменения происходили и раньше: театр XVIII века не похож на театр XVII, а театр XX – на театр века XIX. Но теперь заметные изменения происходят в течение не веков и даже не десятилетий, а буквально на наших глазах. Мы быстрее ездим, быстрее летаем, мы отвлекаемся на компьютеры, телевизоры, телефоны и интернет, все мы торопимся вверх по лестнице, бегущей вниз, мы хотим все успеть и ни на что не имеем времени. Вместо слов благодарности или одобрения посылаем смайлик, вместо книг читаем их синопсис, вместо статей – только заголовки, а то и вообще ничего не читаем: некогда. Чтение – это уже для многих вчерашний день.
Не любят теперь и долгих спектаклей. Перенасыщенная зрелищами публика стала искушенной, быстро схватывает, что к чему, и не любит длиннот. Зачем тянуть резину, если ты уже понял идею, угадываешь конец, тебя уже утомляют повороты интриги (если она была), режиссер уже продемонстрировал свои приемы, разговоры надоели, стало скучно, а спектакль все продолжается, а герои все говорят и суетятся… Кресло становится жестким и неудобным, туфли жмут, с сожалением вспоминаешь о затраченных деньгах, о том, что уже поздно, что надо еще тащиться в холод домой, а завтра, как назло, нужно рано вставать… Да и зачем вообще идти в театр, тратить время и деньги на поездку, билет и буфет, когда из интернета можно скачать тысячи и тысячи спектаклей, концертов, опер, балетов, шоу, достопримечательностей заморских стран и политических дискуссий?
Краткости
