Я – паладин! - Виктор Косенков

Филипп хмыкнул и рывком поднялся на ноги.

– А что нам скажет наш стратег?

– Я смотрю, ты проснулся в хорошем расположении духа, – проворчал Леон.

– Это точно. – Филипп широко улыбнулся. – Просто я думаю, что все будет хорошо. Вот так-то.

Глядя на этого пышущего здоровьем гиганта, Леон действительно начинал верить в то, что кончится все хорошо. Они освободят девушку, доберутся с ней домой. А там и конфликт Империи и альянса сам собой разрешится и.

– Я нашел следы, – буркнул хмурый, осунувшийся Артур, возвращаясь к друзьям. – Свежие. Небольшой отряд.

Леон прошел туда, куда показал юноша. И действительно заметил на земле вдавленные следы лошадей. Судя по всему, совсем недавно тут прошли человек десять. Двигались быстро. Казалось бы, ерунда. Мало ли кто мог ехать в эту же сторону?.. Может быть, местный дож вестового послал. Или по какой надобности поехали в Локслестер купцы.

Объяснения звучали жалко.

Купцы используют телеги, подводы. А вестовой, гонец, двигается в одиночку. Тут же шел отряд. Да еще торопясь, будто нагоняя кого-то.

Ох, не к добру.

Слабая вера в то, что путешествие будет не сложным, угасала на глазах.

Глава 26

Ближе к полудню друзья въехали в довольно крупное селение. Деревня – не деревня, город – не город. Люди селились вдоль дороги, зарабатывая на жизнь не сельским хозяйством, а обслуживанием проезжающих. Тут сходилось несколько дорог. Два крупных тракта, один шел на Локслестер, другой на Левенделл, и несколько дорог помельче. На большом этом перекрестке и выросли домишки. Сначала тут был трактир, потом пристроили гостиницу. Неподалеку поставили кузню, кому лошадь подковать, кому карету починить. А уж за кузнецом пошло-поехало. Поселок вырос, обзавелся названием. На широкой, косо прибитой доске значилось: «Горбыли».

– Интересная фантазия у местных жителей, – пробормотал Слав, останавливаясь перед табличкой. – Остановимся?

– Да, – ответил Леон. – Перекусим и в путь.

– Вот это дело! – обрадовался Филипп.

Они остановились у трактира с надписью «Выхухоль».

Филипп нахмурился.

– Мне кажется, там лучше. – Он махнул рукой через улицу.

– Вряд ли, – сказал Артур. – Смотри, видишь на вывеске три царапины.

– Ну…

– Резано ножом поперек волокон. Средняя выше прочих.

– Да вижу я, вижу.

– Это значит, что еда тут очень хорошая, а в комнатах нет клопов.

– Не понял. – Филипп посмотрел через улицу. – А там я ничего не вижу. Это же просто царапины.

– Там, – пояснял Артур терпеливо, – нарисован кружочек. Вон там, видишь, в верхнем углу. Значит, хозяин – вор.

– Это откуда такие познания? – поинтересовался Леон.

– Мой отец рассказывал. Это специальные символы, которыми Братство Воли обменивается.

– Это… бандиты?

– Нет. – Артур засмеялся. – Путешественники. По крайней мере отец так говорил. Некогда было целое братство, они верили в то, что Всевышний создал этот мир без границ. И все пределы были поставлены демонами. А значит, в воле Всевышнего, чтобы человек мог ходить там, где ему вздумается. Вот и путешествовали. Не имели ни дома, ни какой-нибудь собственности. Проповедовали любовь и мир.

Они кинули поводья мальчишке, который выбежал на шум из таверны.

– Раньше знаков было много. Но потом братство рассеялось, многие погибли в период войн. И остались только основные. И то большей частью они касаются питейных домов, борделей и всяких опасностей.

– Любопытный у тебя батюшка, – сказал Слав, открывая двери. – Ну что ж, проверим, правы ли были твои путешественники. Эй, хозяин!

Навстречу уже спешил дородный, лысый мужичок.

– Сию секунду, сию секунду! – На нем был чистый белый передник и новенькие ботинки. – Что угодно господам?

– Слышали, что у вас, трактирщик, стряпня уж очень хороша. Вот хотим отведать!

– Самая лучшая, самая лучшая… – Хозяин отвел их за стол.

Филипп сел, с наслаждением пошевелил плечами.

– А то от завтрака остались одни воспоминания.

– Сейчас готовится поросенок с гречневой кашей и мочеными яблоками. Нужно только чуточку подождать. Но есть куропатки. Очень молодые! Хрустящая корочка! Прекрасная закуска, прекрасная! Пока вы ждете поросенка, я бы предложил.

– Несите-несите. – Леон сел за стол и снова разложил карту. – И вина.

– Меда, – сказал Слав.

– И побольше, – резюмировал Филипп.

Леон ткнул в карту.

– У нас впереди переправа. Я думаю, что ее надо пройти сегодня. Потом дорога уйдет в сторону, а мы пойдем вдоль леса.

– Сколько до переправы?

– К вечеру успеем. Если, конечно, Филипп не станет есть всего поросенка.

– Вечная спешка, – пробурчал Филипп.

Слав хмыкнул и огляделся.

В таверне было не многолюдно. В дальнем углу сидели трое каких-то подгулявших бородачей, один спал, мирно сложив большие кулаки на столе. Лесорубы? В другом углу, что около двери, сидел старик в серой одежде. Рядом на лавке лежал шерстяной дорожный плащ. Старик уныло ковырялся ложкой в миске перловой каши. Хозяин таверны подошел к нему, принес кувшин. Старик покосился в его сторону, что-то спросил.

Принесли куропаток с вареной кукурузой, четыре кружки и два глиняных кувшина. Вино и мед.

Винишко оказалось так себе, а вот мед и куропатки действительно были на высоте.

– Ну, может, твое братство и не соврало, – пробурчал Филипп, разгрызая тонкие косточки. – Вкусно.

Леон свернул карту, спрятал ее в суму.

Вернулся хозяин.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь. Господа следуют не в Гуленгейм?

– Ага. – Слав поднялся. – И что, если так?

– О! – Хозяин поднял руки. – Ничего-ничего. Просто… мне показалось. Прошу простить. Но.

Его глаза забегали. Он вдруг посмотрел в сторону старика, суетливо кивнул и кинулся на кухню.

Леон что было сил толкнулся ногами и, опрокидывая лавку, покатился по деревянному полу. Он еще падал, когда стол и все, что на нем стояло, вдруг полыхнули ярким белым светом, и в разные стороны брызнула щепа, обломки тарелок и глиняная крошка от расколотых кружек. В уши ударил оглушительный грохот, ноги свело судорогой.

Леон, как пушечное ядро, врезался в стулья, что были расставлены вдоль стены. Раздался хруст. Откуда-то сверху на него посыпалась посуда, тарелки.

Слав, стоявший на линии атаки, лежал там, где когда-то был стол. Глаза его были закрыты. Филипп ворочался, как медведь, под обрушившейся на него полкой. Именно с нее сыпалась на Леона посуда. Артура нигде не было видно. Лесорубы повскакивали со своих мест и кинулись к выходу туда, где стоял старик с широченной седой бородой. На его руках медленно таяли мерцающие белые огоньки. Глаза старика смотрели злобно.