Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна - Алиса Чернышова

В общем, он не особенно годился для работы с разумными. Другое дело последний член их тройки, Ис Ледяной, занимающий пост Главы Безопасности! Вот уж кто доверял живым свидетелям куда больше, чем документальным — правда, расспрашивать их предпочитал в уютных и хорошо звукоизолированных пыточных, но это уже, как говорится, издержки производства. 

Ледяной, однако, был нужнее в Предгорье, а расследующим покушение агентам было поручено отчитываться лично Ару. 

— Суммируйте, — приказал Серый мрачно, отрывая взгляд от бумаг. 

Перед ним стояли двое, и обоим Казначей не доверял ни на йоту. Фейри Раока, которую Ис с какого-то ночного кошмара сделал своей приближенной, была перебежчицей и не вызывала у дракона ни одного положительного чувства. Нет, он преимущественно доверял суждениям друга, но все же подозревал, что того водят за нос. Ис, конечно, хорош, но и фейри славились своей способностью к прожариванию чужих мозгов. И ведь пережила встречу с высшей нечистью... досадно. Ар надеялся, что девица благоразумно сдохнет, положив тем самым конец и его тревогам о её возможной неверности. 

Её напарником в этом деле был Кремень — именно так называл себя этот каменный дракон, истинного имени которого никто знать не знал. Он работал на семью Ледяных столько, сколько Ар себя помнил, носил зачем-то личину пожилого человека и негласное прозвище «Гончая холодного палача». Так в разговорах Кремня называли те немногие, кто в принципе знал о его существовании, истинной природе и роли.

— Считать магические следы и нормально идентифицировать запахи на улиточном поле не представляется возможным, — отрапортовала фейри. — Убийца применил затирающие заклинания.

— Я не был бы так категоричен, — прошелестел Кремень. — Да, следы практически стерты, но из того, что осталось, можно заключить: существо, сотворившее чары, находилось в момент совершения преступления на границе леса.

— То есть, преступников было двое, — резюмировал очевидное Ар.

— Я бы не спешил с выводами, — возразил шпион с ненавистной Казначею насмешливой улыбочкой на старческих губах. — С тем же успехом это мог быть один из иностранных соглядатаев. 

— Но зачем ему зачищать следы чужого преступления? — спросил Ар скептически. — Бессмыслица же.

— Ну почему, — каркающе рассмеялся Кремень. — Когда на твоих глазах убивают столь высокопоставленное лицо, логично скрыть следы собственного пребывания, дабы не угодить под горячую руку. В этом смысле шпионаж очень похож на супружескую измену: не права та сторона, которая первой попалась. Проводя аналогию, быть раскрытым неподалёку от подобного преступления — все равно, что быть пойманным со спущенными штанами прямо посреди празднования годовщины брака.

Фейри криво улыбнулась и покосилась на коллегу с одобрением.

— Спасибо за столь... образный рассказ, — сухо сказал Ар. — И насколько вероятным вы считаете такой сценарий?

— С учётом того, что в округе обретается как минимум двадцать заинтересованных личностей из условно дружественных стран? Я сказал бы, весьма вероятен.

— Двадцать иностранных шпионов?! — Ар подавил порыв схватиться за голову.

— Примерная цифра, — развёл руками этот клоун. — Те, кто точно приближался к трактиру. Разумеется, на самом деле их количество значительно выше. 

Ару страстно захотелось в родную пещеру, к своему упорядоченному быту, идеально вышколенному лису-управляющему и его потрясающему алому чаю.  

— И кто же отметился, выяснить удалось? — вопросил он, подавив приступ неуместной ностальгии.

— Лисы, медведи, коты, люди, фейри, демоны — базово список таков. 

— И все они — потенциальные подозреваемые? 

— Именно, — подтвердила фейри. — При этом как минимум двое существ, появлявшихся в округе, замечены в связях с драконьими семействами. Прямая связь не подтверждена, но все же...

— Потрясающе, — резюмировал Ар устало. — Мы можем на законных основаниях арестовать и допросить этот весь зверинец?

— Только с согласия Медведей — это не наша территория.

— Сказочно, — пробормотал дракон. 

Да куда же делись эти косолапые? Съел их там кто-то по дороге, что ли?

*

— Вот так, — закончила Фло устало. На медведя она не смотрела, только на воду. 

Рассказ затянулся: веков за спиной осталось немало, историй накопилось столько, что не счесть. Кровавых, поучительных, страшных, странных, а порой даже и смешных... для тех, кому по вкусу юмор висельника, конечно. Она ничего не пыталась приукрасить, говорила, как есть: о глупой молодой Жрице, о том, что случилось тогда в лесу, о несчастном мёртвом поваре, о тех хороших людях, которых она убила, о маньяках, которых остановила, о знатных вельможах, о том, как двадцать лет пробыла вдовствующей королевой Бордони… 

Она охрипла, а сумерки укрыли лес плотным коконом. 

Мстислава никогда всерьёз не верила, что нужно выговориться, чтобы стало легче. Опасная и обоюдоострая это штука — откровенность: сегодня тебе сочувствуют ото всей души, а завтра используют твои же слабости супротив тебя. Сколько раз её пытались сжечь как нечисть? Дважды? И оба раза причиной всему была излишняя откровенность с надёжными, казалось бы, людьми. А ведь жизнь — штука очень непростая. Тот, кто сегодня готов хвалебные оды петь, завтра затаит злобу. Из зависти ли, корысти, непонимания или просто жизненного витка, не столь важно. Значение имеет лишь итог.

Лебедь невозможно убить, разумеется. Но больно это — гореть.

И, вспоминая об этом... Как-то слишком уж ноет истерзанное тело, и боль неправильная, не та, что за года стала привычной. И когти исчезли... 

Она дёрнулась и уставилась на свое отражение в неверной воде, наблюдая, как рубцуются раны, оставаясь воспаленными шрамами на человеческой коже (ну спасибо, Княже, удружил!). Поверить было сложно, но голодная пустота внутри таяла, засыпала, оставляя её со странным, хрупким и неведомым ранее ощущением уязвимой пустоты. Это кончилось... наконец.