Личное удовольствие - Лоуренс Сандерс

Тедди слепо затыкал своим ножом в то место, где стоял отец, но его там уже не было. Он метнулся в сторону, схватил руку Тедди и резко заломил ее за спину. Нож выпал из руки Тедди на пол. Отец продолжал крутить и тянуть руку еще выше, и маленький человечек завыл. Хрустнула кость. Отец отпустил руку, и она повисла как плетка.

Затем он молниеносно рванулся в сторону Бобби и ударил его по толстому, жирному животу. Бобби сказал: „Уф" и согнулся почти пополам. Для полного „пополам" он был слишком жирным. Папа схватил большую латунную лампу и со всего размаху ударил ею по голове Бобби. Тот свалился. Мой отец продолжал бить его по голове до тех пор, пока лицо Бобби не превратилось в какой-то мясной фарш, а нос вовсе исчез.

Затем он вернулся к Тедди, который, лежа на полу, стонал и поглаживал свою сломанную руку. Отец встал на него ногами и принялся яростно прыгать на его грудной клетке. Он просто взлетал в воздух и тяжело приземлялся, и делал это снова и снова. Я подумал, что, должно быть, маленький человечек отдал Богу душу.

Потом мой отец остановился и сделал глубокий вдох. Пока он расправлялся с этими двумя парнями, Вилли и Джессика неподвижно сидели, совершенно ошарашенные и потрясенные увиденным.

— Чет и я отправляемся домой, — твердо сказал отец. — Есть какие-либо возражения?

Вилли прокашлялся:

— Разумеется, н-нет.

— Пойдем, сынок.

И мы пошли к нашей машине. Я держал отца за руку.

— Папа, — сказал я, — ты — это что-то!

После того как Мейбл Бэрроу уехала из мотеля, я оставался там примерно час, попивая замечательное диетическое пиво и осознавая, каким необыкновенным и наполненным взаимопониманием был наш контакт. Пожалуй, впервые в жизни я чувствовал, что душа моя была полностью открыта и честна с другим человеком. С Мейбл я перестал сдерживать эмоции, мое внутреннее „я". И первый этот опыт дал мне ощущение необыкновенного счастья.

Я вернулся в свою контору, где Голди сообщила, что несколько раз мне звонили дочка и жена. Ей показалось, что их голоса звучали взволнованно. Я моментально перезвонил домой и узнал, что Честер Бэрроу похищен и его отец отправился спасать его. Вдобавок ко всему, Таня и Чет хотели убежать. Также звонил мой брат и просил как можно быстрее перезвонить ему.

— Держись, дорогая, — сказал я Марлен, — я еду домой.

К тому моменту, когда я подъезжал к нашему дому, Грег Бэрроу уже вернулся с Честером и вся семья, плача от счастья, обнималась.

Марлен, Таня и я собрались на нашей кухне, и я упросил дочку честно рассказать нам, почему она хочет убежать.

Она высказала очень много критических замечаний по поводу моего поведения. Я уверил ее, что все это уже в прошлом, и согласился, что, конечно, все обвинения были верны и вина полностью лежит на мне. Я пообещал избавиться от всех моих старых привычек и начать вести себя, как должен себя вести любящий отец.

— Теперь еще одна вещь, — добавила Таня. — Я думаю, что ты не любишь ни маму, ни меня. Ты никогда не говоришь об этом.

После десяти минут раздумий я наконец решился сказать, что обе они, и жена и дочка, являются объектом моей самой глубокой и самой преданной любви. Высказав словами все, что чувствовал, я испытал огромное облегчение.

— Помните, — сказал я им, — мы — это мир из трех. И вся наша сила в поддержке друг друга. Поэтому давайте не будем прятать свои сокровенные мысли, а станем всегда честно говорить о них друг другу.

Они с готовностью согласились, и мы начали делать попытки к реконструкции нашей семьи. Затем Таня отправилась переговорить с Четом Бэрроу и выведать у него все детали его замечательного похищения. Я позвонил своему брату и узнал о событиях, которые случились в течение этого дня, и в свою очередь рассказал ему, что решил коренным образом изменить свою жизнь и постараюсь стать именно тем отцом и мужем, которого заслуживала моя великолепная семья.

— Рад слышать это, — сказал Чес. — Итак, Таня передумала убегать?

— Думаю, что я уговорил ее остаться, поскольку причины, по которым она собиралась это сделать, будут устранены. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы она была счастлива.

— Ну, помоги тебе Бог, — ответил Чес и повесил трубку.

Моя жена поднялась наверх. И после разговора с братом я последовал за ней. Сначала я зашел в комнату для гостей, где освежился — использовал тот одеколон, который дала мне Марлен. Затем постучал в дверь ее спальни.

— Заходи, — сказала она низким, волнующим голосом.

Мы сели на кровать. Я снова начал говорить о нашей любви, о том, как важно поверять другу другу внутренние, интимные переживания, о необходимости взаимной заботы, симпатии, сочувствия и уважения. Марлен легла на кровать и протянула ко мне руки.

— И не забывай об этом, — улыбаясь, произнесла она.

Джессика позвонила мне в „Хашбим", и в тот момент, когда я услышала ее голос, я сразу же поняла, что вся наша афера провалилась. Черт! Я ведь прекрасно знала, во что мы влезаем.

Джессика рассказала мне, что произошло, говоря так быстро, что я с трудом понимала ее.

— Лаура, — закончила она. — Вилли и я сматываемся. Пока эти две гориллы не пришли в себя.

— Они что, живы?

— Да, я надеялась, что они сдохнут, но они, к сожалению, выживут. Сейчас эти двое в реанимации. Но, разумеется, рано или поздно вылезут оттуда. И я не уверена, что нам следует сидеть и ждать, пока они нас навестят.

— Ты абсолютно права, Джесс, — сказала я ей. — Если вы с Вилли линяете, думаю, мне стоит отправиться вместе с вами. Когда я смогу получить свою машину назад?

— Мы уезжаем прямо сейчас. Я доупаковываю оставшиеся вещи. Так обидно, что столько всего придется оставить.

— Не волнуйся об этом, — успокоила я ее. — Ведь это только лишь вещи. Лучше подумай о том, как спасти свою задницу.

— Да, — произнесла Джесс, — ты права, выживание — вот что сейчас главное.

Это был вечер среды, и мы решили встретиться у меня в доме. Вилли приехал на своем серебристом „инфинити", доверху забитом вещами, включая вечерние платья и прочее барахло. Джессика решила оставить свою старую машину и ехать со мной в „таурусе".

— Куда мотанем? — спросила я.

— Как насчет Нового Орлеана? — опять предложила Джесс.

— Мне подходит, — сказал Вилли. — У меня достаточно наличных, чтобы доехать с комфортом. Если понадобится, мы можем открыть небольшой бордель, пока я не начну снова заниматься своим информационным бизнесом. Вам подходит это, дамы?

Мне не нравилась идея торговать своей шкурой, но еще больше мне не нравилась идея провести остаток жизни в „Хашбиме", особенно с Бобби Гер-ком, охваченным жаждой мести.