Том 18. Лорд Долиш и другие - Пэлем Вудхауз

— Ну а теперь, — не заставил себя ждать Джордж, — удар вышел слишком дерганым. Куда подевался уверенный, плавный переворот кистей? Дергаться вообще вредно, но уж с этой клюшкой…

— Лунка ваша, — сказала Селия, когда мой мяч перелетел воду и остановился на самом краю грина. — Зря только новый мяч утопила.

— Цена на мячи для гольфа, — подхватил Джордж, — не простой вопрос, на который должны обратить внимание экономисты. Надежные источники сообщают, что резина сейчас исключительно подешевела. Однако мы не наблюдаем падения цен на мячи для гольфа, которые, как известно, сделаны из резины. В чем же причина? Говорите, в последнее время выросли затраты на квалифицированную рабочую силу? Верно. И все же…

— Переведите дух, Джордж, пока я бью, — попросил я, когда мы подошли к стартовой площадке третьей лунки.

— Занятная штука, концентрация, — откликнулся Джордж. — Интересно, почему определенные явления не позволяют человеку сосредоточиться? И кстати, вспоминается старый вопрос о сне. Как получается, что люди способны спать во время крупных природных катаклизмов, и не могут заснуть, если вода капает из крана? Мне рассказывали, что некоторые умудрились сладко спать в самый разгар знаменитого землетрясения в Сан-Франциско, правда, время от времени приподнимая голову и в полудреме говоря кому-то оставить все на коврике. И эти же самые люди…

Драйв Селии не удался, и мяч упал в глубокий овраг, разверзшийся в пятидесяти метрах от ти. Глухой стон слетел с ее уст.

— А сейчас ты ошиблась вот как… — отреагировал Джордж.

— Сама знаю, — отрезала Селия. — Я подняла голову.

Ни разу на моей памяти Селия не была столь резка. Пожалуй, про менее красивую девушку в подобных обстоятельствах сказали бы, что она огрызнулась. Впрочем, Джордж, по-видимому, не придал этому никакого значения. Он набил трубку и отправился за Селией в овраг.

— Примечательно, — развивал он свою мысль, — насколько большое значение имеет в гольфе неизменное положение головы при ударе. Профессиональные тренеры все время повторяют ученикам, что те должны смотреть на мяч. Однако держать взгляд на мяче — не главная забота. На самом деле это обеспечивает ровное положение головы, так как в противном случае нельзя надеяться на…

Голос его затих вдали. Я срезал драйв в пролесок справа от фервея и отправился на поиски мяча, оставив Селию с Джорджем в овраге позади. Когда я уходил, мяч Селии попал в окруженную камнями впадину и она доставала ниблик из сумки с клюшками. Голос Джорджа, издали походивший на монотонный шум, преследовал меня, пока я не отошел на приличное расстояние.

Я уже совсем отчаялся найти мяч, когда услышал, что меня зовет Селия. В голосе ее звучали непривычные нотки, и я встревожился.

Я вылез из кустов в сопровождении неизвестного растения, прицепившегося к ноге.

— Иду, — откликнулся я, вытаскивая сучки из волос.

— Мне нужен совет, — сказала Селия.

— К вашим услугам. А в чем дело? И кстати, — спросил я, оглядевшись, — где ваш жених?

— У меня нет жениха, — безжизненным тоном ответила Селия.

— Вы расторгли помолвку?

— Не совсем. То есть — ну, можно сказать и так.

— Не вполне понимаю.

— Видите ли, — пояснила Селия с истинно девичьей откровенностью, — кажется, я убила Джорджа.

— Вот как? Убили?

Должен признать, подобное решение не приходило мне в голову, однако теперь, когда его представили на мой суд, достоинства такого подхода стали очевидны. В наши дни, когда вся страна поднимается в едином порыве, когда мы сообща стараемся сделать нашу возлюбленную отчизну землей героев, просто удивительно, что никто не додумался до совершенно очевидной вещи — убить Джорджа Макинтоша. Мертвый Джордж Макинтош был несомненно лучше живого, однако, чтобы понять это, потребовалась женская интуиция.

— Убила. Вот этим самым нибликом, — сообщила Селия. Я кивнул, одобряя выбор клюшки. Уж если убивать, то определенно нибликом.

— Я готовилась к одиннадцатой попытке выбить мяч из оврага, — продолжила свой рассказ Селия, — а Джордж все говорил о последних раскопках в Египте, как вдруг… Знаете, бывает такое, словно что-то оборвется и…

— Да-да, мне пришлось пережить нечто подобное сегодня, когда я завязывал шнурки.

— Ну, вот. Р-раз — и вдруг — все так неожиданно и быстро получилось. Я, наверное, что-то сказала; Джордж тут же забыл о Египте и ответил, что мои слова живо напомнили ему одного ирландца, который…

— Не стоит продолжать, если вам тяжело вспоминать об этом, — сочувственно сказал я и взял ее за руку.

— Да я почти закончила. Он наклонил голову, чтобы зажечь трубку и… искушение оказалось слишком велико. Вот.

— Вы все сделали совершенно верно.

— Правда?

— Ну конечно. В свое время благодаря подобному поступку, вызванному куда как менее очевидными причинами, Иаиль, жена Хевера,[33] стала одной из популярнейших женщин Израиля.

— Хотела бы и я так думать, — прошептала Селия. — Знаете, сперва я очень обрадовалась. Но ведь… Он раньше был такой милый, до того как приключилась эта напасть. Я все вспоминаю Д-Джорджа, каким он был прежде. Девушка разрыдалась.

— Не желаете показать мне останки? — спросил я.

— Пожалуй.

Она молча повела меня к оврагу. Джордж Макинтош лежал на спине там, где упал несколько минут назад.

— Вот, — всхлипнула Селия.

В тот же миг Джордж Макинтош издал протяжный хриплый стон и сел. Селия взвизгнула и рухнула перед ним на колени. Джордж моргнул раз-другой и принялся ошарашенно оглядываться.

— Спасайте детей и женщин! — выкрикнул он. — Я доплыву сам.

— О, Джордж! — отозвалась Селия.

— Вам лучше? — осведомился я.

— Немного. Жертвы есть?

— Жертвы?

— Ведь в нас врезался поезд. — Джордж снова поглядел по сторонам. — А как я здесь очутился?

— Вы были здесь все время, — ответил я.

— То есть, после того, как обвалилась крыша, или раньше? Селия тихо плакала за шиворот Джорджу.

— О, Джордж, — повторила она.

Неуверенным движением он взял ее за руку и погладил.

— Вот отважная девушка! — сказал он. — Ничего не побоялась. Все время была рядом. Скажите же мне — я готов узнать страшную правду — из-за чего произошел взрыв?

Я подумал, что это как раз тот случай, когда стоит избежать неприятных объяснений, проявив немного такта.

— Разное говорят, — уклончиво ответил я. — Одни считают — непотушенная сигарета…

Меня прервала Селия. Женское естество взбунтовалось против спасительной лжи.

— Это я ударила тебя, Джордж.

— Ударила? — удивленно переспросил он. — Чем? Эйфелевой башней?

— Нибликом.

— Ты ударила меня нибликом? Но почему?

Селия помолчала. Затем посмотрела Джорджу прямо в глаза и сказала:

— Потому что ты говорил без умолку.

— Кто, я? — изумился Джордж. — Я говорил? Да из меня слова клещами не вытянешь. Все это знают.

Селия бросила на меня изумленный взгляд, полный отчаяния. Однако я сразу сообразил, что к чему. Удар и неожиданное потрясение произвели на клетки мозга такое действие, что Джордж мгновенно выздоровел. Мне недостает уверенных знаний, чтобы объяснить механизм явления, однако суть была ясна.

— Видите ли, друг мой, — обратился я к Джорджу, — в последнее время вы имеете обыкновение разговаривать, причем довольно много. Вот и сегодня с самого начала матча вы непрестанно развлекали нас беседой.

— Я? На поле для гольфа? Не может быть!

— Боюсь, еще как может. Вот почему эта отважная девушка ударила вас нибликом. Вы решили рассказать анекдот, когда она играла одиннадцатый удар из оврага, и ей пришлось принять меры.

— Джордж, сможешь ли ты простить меня? — воскликнула Селия.

Джордж Макинтош стоял, вперив в меня взор. Вдруг лицо его залилось густой краской.

— А ведь верно! Теперь и сам припоминаю — все так и было. Боже правый!

— Сможешь ли ты простить меня, Джордж? — снова воскликнула Селия.

Он взял девушку за руку.

— Простить тебя? — пробормотал Джордж. — Сможешь ли ты простить меня? Это ведь я осквернял болтовней ти, я трещал, как сорока на грине. Подумать только, я чесал языком на поле для гольфа! Да я после этого низшая форма жизни из всех известных науке. О, я нечист, нечист!

— Совсем небольшое пятнышко, милый, — запротестовала Селия, приглядевшись к его рукаву. — Я почищу, когда подсохнет.

— Как можешь ты связать судьбу с человеком, который разговаривает во время игры?

— Но ты ведь больше не будешь?

— Что толку, ведь я уже запятнал себя. А ты, ты все время была рядом со мной. О, Селия!

— Я ведь люблю тебя, Джордж!

Чувства распирали Джорджа. Вдруг глаза его засверкали, одну руку он засунул за отворот куртки, а другую вскинул в приветственном жесте. Секунду-другую казалось, что он стоит на пороге очередного приступа безудержного красноречия. Затем, словно бы осознав, что это такое он собирается сделать, Джордж осекся. Блеск пропал из его глаз. Рука опустилась.