Тайник - Элизабет Джордж

— Термос Бруара. Его ежедневную порцию гинкго и зеленого чая. Он пил эту смесь каждое утро после купания.

— На пляже?

— Да, именно на чертовом пляже. Вообще-то он был просто помешан на этом напитке, каждый день его пил. Наркотик наверняка подмешали в него.

— Но когда вы его проверяли, в нем не было ничего?

— Кроме соленой воды. Мы решили, что это Бруар его выполоскал.

— Кто-то, несомненно, это сделал. А кто нашел тело?

— Даффи. Он спустился в бухту, потому что Бруар не вернулся домой, и его сестра позвонила к ним узнать, не зашел ли он в коттедж на чашечку кофе. Он нашел его холодным, как рыба, и тут же побежал вызывать «скорую», так как ему показалось, что у того сердечный приступ. И неудивительно: Бруару-то было под семьдесят.

— Значит, Даффи, бегая туда-сюда, вполне мог выполоскать термос.

— Да, мог. Но если это он убил Бруара, то его жена должна была либо помогать ему, либо хотя бы знать об этом, а тогда эта женщина — самая отъявленная лгунья, которую я видел. Она говорит, что ее муж был наверху, а она — на кухне, когда Бруар шел купаться. Он, то есть Даффи, по ее словам, даже не выходил из дома в то утро до тех самых пор, когда ему пришлось спуститься в бухту в поисках Бруара. Я ей верю.

Сент-Джеймс взглянул на телефонный аппарат и задумался о звонке Ле Галле и его указаниях насчет поиска.

— Значит, если вы решили, что отрава была в термосе, и речь идет не о том, как его отравили, то вы ищете то, в чем опиат был раньше, контейнер, в котором его принесли в поместье.

— Если он был в чае, — сказал Ле Галле, — а я представить себе не могу, чтобы он был в чем-то другом, значит, он был жидкий. Или растворимый, в виде порошка.

— Что, в свою очередь, предполагает бутылку, флакон или еще какой-нибудь контейнер… на котором будут, хочется надеяться, отпечатки пальцев.

— И находиться он может где угодно, — признал Ле Галле.

Сент-Джеймс понимал затруднение главного инспектора: его людям предстояло не только прочесать огромное поместье, но и опросить сотни потенциальных подозреваемых, поскольку в ночь перед гибелью Ги Бруара Ле-Репозуар был наводнен гостями, любой из которых мог прийти на вечеринку, замыслив убийство. Ведь, несмотря на волос Чайны Ривер, найденный на теле Ги Бруара, несмотря на таинственную фигуру в ее плаще и несмотря на потерянное на пляже кольцо с черепом и скрещенными костями — купленное самой Чайной, — опиат, обнаруженный в крови Ги Бруара, это улика, от которой Ле Галле не отмахнется.

Ему не очень нравилась ситуация, в которую он попал. До настоящего момента все улики указывали на Чайну Ривер как на убийцу, однако присутствие наркотика в крови Ги Бруара выдавало предумышление, никак не вязавшееся с тем фактом, что Чайна познакомилась с Бруаром, лишь приехав на остров.

— Если это сделала Ривер, — сказал Сент-Джеймс, — то она должна была привезти наркотик с собой из Штатов, так ведь? Не могла же она полагаться на то, что найдет опиум на Гернси. Она ведь не знала, что это за место, насколько велик здешний город и где его вообще тут искать. Но даже если она надеялась найти наркотик здесь и действительно нашла, поспрашивав в разных местах, то главный вопрос все равно остается, так ведь? Зачем она это сделала?

— Среди ее вещей нет ничего такого, в чем она могла бы его провезти, — сказал Ле Галле, как будто Сент-Джеймс не задал ему только что очень обоснованный вопрос, — Ни бутылки, ни флакона, ни банки. Ничего. Значит, она его выбросила. Если мы его найдем — когда мы его найдем, — там должен быть осадок. Или отпечатки. Хотя бы один. Ни одному убийце еще не удавалось замести все следы. Каждый думает, что ему удастся. Но если человек не сумасшедший, то убить другого ему психологически сложно, он начинает нервничать и упускает что-нибудь из виду. Одну маленькую деталь. Где-нибудь.

— И все же вопрос остается, — настаивал Сент-Джеймс — У Чайны Ривер нет мотива. Она ничего не выигрывает от его смерти.

— Я найду контейнер с отпечатками, а дальше не мое дело, — заявил Ле Галле.

Его ответ выражал худшую сторону полицейской работы: следователи вечно предрасположены к тому, чтобы сначала найти виноватого, а уж потом подгонять факты под мнимую вину. Верно то, что у полиции Гернси был плащ, волос на теле убитого и показания двух свидетелей, которые говорили, что за Ги Бруаром на пути в бухту кто-то крался. А теперь они получили еще и кольцо, купленное самой подозреваемой и потерянное на месте преступления. Но кроме этого у них был еще один элемент головоломки, который должен был их насторожить. И то, что они, получив отчет токсикологов, даже не почесали в затылке, объясняет, почему в тюрьме сплошь и рядом сидят невиновные, а вера людей в правосудие давно сменилась циничным к нему отношением.

— Инспектор Ле Галле, — осторожно начал Сент-Джеймс, — с одной стороны, у нас убитый мультимиллионер и потенциальный убийца, которому ровно ничего не дает его смерть. С другой стороны, среди окружавших его людей были такие, кто мог надеяться на получение наследства. У нас есть ущемленный в правах сын, двое подростков, получивших от покойного по небольшому состоянию каждый, не приходясь ему родственниками, и некоторое количество индивидов, чьи разбитые мечты были связаны с планами Бруара строить музей. Мне кажется, что мотивов для убийства хоть отбавляй. Игнорировать их в пользу…

— Он был в Калифорнии. Мог повстречать ее там. Тогда же возник и мотив.

— Но вы проверили передвижения остальных?

— Никто из них не был…

— Я говорю не о поездке в Калифорнию, — перебил Сент-Джеймс- Я говорю о том утре, когда было совершено убийство. Вы проверили, где были в тот момент все остальные? Адриан Бруар, люди, имеющие отношение к музею, подростки, их родственники, жаждавшие денег, другие люди из окружения Бруара, его любовница, ее дети?

Молчание Ле Галле было красноречивым ответом. Сент-Джеймс продолжал настаивать на своем.

— Чайна Ривер была в доме, это правда. Правда и то, что она могла познакомиться с Бруаром в Калифорнии, хотя это еще предстоит проверить. Или с ним мог познакомиться ее брат и представить их друг другу. Но если не учитывать эту связь — которой, может быть, и не существует, — разве Чайна Ривер ведет себя как убийца? Разве она совершала что-нибудь подозрительное? Она не скрывалась с места преступления. Просто уехала вместе с братом, как было запланировано, и не пыталась замести следы. Смерть Бруара ей абсолютно не выгодна. У нее нет причин желать ему смерти.

— Насколько нам известно, — вставил Ле Галле.

— Вот именно, — согласился Сент-Джеймс — Но вешать это убийство на нее на основании доказательств, которые легко можно подделать… должны же вы понимать, что адвокат Чайны Ривер съест вас с потрохами.

— Я так не считаю, — просто ответил Ле Галле. — Мой опыт подсказывает мне, мистер Сент-Джеймс, что дыма без огня не бывает.

— Значит, вы по-прежнему настаиваете на своем.

— Пока не найду контейнер. А там посмотрим.

15

Пол Филдер обычно просыпался под звон своего будильника, старого оловянного агрегата, выкрашенного когда-то черной краской, но с годами облупившегося, который он каждый вечер добросовестно заводил и ставил на нем точное время, всегда помня о том, что кто-нибудь из младших братишек мог поковыряться в нем в течение дня. Но в то утро его разбудил телефонный звонок и следом топот на лестнице. Узнав тяжелую поступь Билли, он плотно зажмурил глаза на случай, если тот войдет в комнату. С чего это братец поднялся так рано? Может, вообще не ложился? В этом-то как раз ничего необычного не было. Иногда Билли засиживался перед телевизором до раннего утра, пока было что смотреть, а когда все передачи кончались, он просто сидел в гостиной, курил и слушал пластинки на старом отцовском проигрывателе. Он включал его на всю громкость, но никто никогда не просил его сделать потише, чтобы остальные члены семьи могли поспать. Те дни, когда чья-то просьба влияла на Билли, давно прошли.

Дверь спальни с грохотом распахнулась, но Пол упорно не открывал глаз. С кровати в противоположном конце маленькой комнаты донесся испуганный вскрик младшего братишки, и на мгновение Пол испытал облегчение человека, который избежал пытки, доставшейся кому-то другому. Но как оказалось, вскрик означал лишь испуг, причиненный внезапным шумом, потому что сразу вслед за ним на плечо Пола опустилась тяжелая ладонь. И голос Билли произнес:

— Эй, тупица! Думаешь, я не знаю, что ты притворяешься? Вставай. К тебе посетитель.

Пол упрямо держал глаза закрытыми, ожидая, оторвет Билли его голову от подушки, схватив за волосы, или нет. Вонючее утреннее дыхание Билли обдало Полу лицо, и он услышал:

— Может, поцеловать тебя, паскудник мелкий? Помочь тебе проснуться? Ты ведь любишь, когда это делают мальчики? — Он встряхнул Пола за волосы и отпустил его голову, так что она шмякнулась на подушку. — Эх ты, недотепа. Спорим, у тебя стоит, да вставить некуда. Давай проверим.