Фаэтон: Планета аномалий. Дилогия (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович

Эх, мельчают нынче преступные элементы, мельчают. Ткну‑ка я ему ножичком в почечьку. Так сказать, добью, чтоб не мучился по жизни. Эх, я сегодня прямо в ударе, вон как «шутки юмора» мочу – не удержать.

Да как так то? Что‑то быстро кончились бандиты? А нет стоп, вон же ещё один скулит валяясь на земле, тот самый которому собачка продолжает грызть ногу.

– А ну псина, фу. Брось! Брось я сказал! – приказываю суровым голосом, и барбосина недовольно выпускает добычу из пасти.

Поднять ногу и опустить на горло. Ой, а чего это он дёргается? Припадочный какой‑то. Ой, да он же помирает. Ай, я‑яй. Вот как он так неаккуратно то?

– Какой же ты краси‑и‑ивый! – восторженно шепчет Вика облизывая губы.

А лохматое чудовище только фыркает на это.

– А ты не фыркай, – грожу пальцем. – Ты чего вцепилась в ногу мёртвой хваткой, если бы не я, тебе бы нож в бок сунули. Куснула‑отскочила. Смотри, ещё раз такое повторится, и я тебя сам грохну, чтоб не мучилась.

Барбосина виновато прижав уши, опускает голову.

– Не ругай Лапку, – возмущается Вика. – Она меня защищала.

– То, что защищала молодец. Хвалю. Но ничего, я ещё сделаю из неё настоящего бойца, и не надо за Вику прятаться. Из неё я тоже бойца сделаю, чтоб больше ни одна мразота обидеть не смогла. Всё, давайте делать ноги…

И знаете, сделали. А чего бы собственно нет? Паника, конечно, в городе нарастала. Не поверите, даже сирены завыли. Но мы всё‑таки умудрились добраться без дальнейших приключений.

А вот на территорию нашего гаража проникали через забор. Нет, можно было конечно и через калитку в воротах, если бы она не оказалась заперта. Ну а что? Нормально. Ждут нас же. Хотя это я зря бурчу. Не стоит в этом городе держать открытыми двери. Народец тут такой, что только держись. А так, какая‑никакая, а сигналка имеется на открытие.

Хе‑хе. У нас некоторые лохматые чудовища смогут скоро получить звание «Почётный стенолаз». Должен признать, барбосина вообще молодец. Конечно, её пришлось подсаживать наверх, но проблем она не доставила. Ни при побеге из бандитского гнезда, ни при проникновении на территорию гаража. В общем, надо будет разобраться с собачкой. Уж больно странное существо.

Через свалку тоже прошли без единого звука. Серьёзно? Вика сделала это ночью куда тише, чем некоторые «зверушки» средь бела дня. Куда катится мир?

И вот мы на месте. Осторожно открываю дверь, хочется сделать сюрприз. Уверен, мой зоопарк, сейчас, всем составом ходит по кругу в ожидании моего возвращения. И тут я такой: «Гони цветы, я к вам вернулся».

Заходим. Я первый, следом собака страшная и последней Вика. Ну что, где радостные крики? Что? Да они охренели!!! Бухие спят сидя за столом! С чего я это решил? Так вроде когда уходил, на столе не было двух пустых бутылок из‑под гномьей водки.

Зашибись. Я там волнуюсь, переживаю за них, думаю весь вечер, как они там… Сидят небось, страдают в безызвестности. Кусают себе ногти. Все глаза себе проглядели. Когда же там любимый командир вернётся? Всё ли с ним в порядке? Жив ли?

Нет, куда там! Эти, твари такие, нервы лечат, да так удачно, что уже вырубились все! Приложив палец к губам, подмигиваю Вике. И набрав в грудь побольше воздуха, гаркаю:

– Рота, подъём! Стройся!

Аха‑ха‑ха! Оно этого стоило! О да! Вадик сидящий с торца стола и дрыхнущий откинувшись на спинку стула, так и брякнулся назад. Только ноги мелькнули.

Анька, рывком оторвав голову от столешницы, резко вскочила, при этом зацепив буферами стол, тем самым перевернув его на ничего не понимающих и сидящих к нам спиной Олега и Бобри. В результате оба оказались на полу.

Ой, не могу. Эти бухие рожи, матерясь, пытаются подняться. Анька же подвывает держась за сиськи, которые чуть не оторвала в процессе побудки. В общем красота.

– О! Тунгус, вернулся! – заплетающимся языком опознаёт меня Бобри. – А где Вика? И кто это с тобой рядом?

Не понял? Что за нафиг тут происходит?!

От Автора:  И тут коварный автор решил, что пора открывать подписку)))

ГЛАВА ШЕСТАЯ

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Как вы можете пить в такую жару? – представитель следственного комитета при Совете Базара, презрительно окидывает взглядом бухие тушки валяющиеся на топчанах.

– Горе у нас. Ик… – дышу в его сторону сивушным амбре. – И хорош пялиться, не для тебя ягодка цветёт.

Покачиваясь, подхожу к лежанке Аньки и, подхватив сбитое в ноги покрывало, прикрываю почти голую задницу. Почти, потому что на ней всё‑таки напялены труселя, но такие с верёвочкой между булочек. Кажется, стринги называются.

Вот такой странный наряд – стринги и майка. А дрыхнет она на животе, задорно демонстрируя, что у неё отличная задница. Глядя на эти аппетитные хлебобулочные изделия не могу сдержаться, чтоб не шлёпнуть.

– Ам? Эм? – что‑то мычит красотка и, взбрыкнув ногами, спихивает покрывало.

– Ладно, смотри, – обречённо машу рукой. – Ой, ща сблевну, – закрываю руками рот.

Следователь со странным именем Алек Пиз тут же отпрыгивает назад, врезаясь спиной в двух своих сопровождающих. Здоровенных таких ребят с автоматами, хотя сам едва ли метр шестьдесят вырос.

Обведя мутным взглядом всю троицу представителей закона, убираю руки ото рта:

– Кажись, отпустило. Мужики, а давайте помянем? – шагаю к столу, по пути меня ведёт, и я врезаюсь в одного из конвоиров. – Прощу прощения. Щас по стаканчику бахнем… – тянусь к бутылке, но взять её не успеваю.

– Вам хватит! – строго заявляет следователь, прижимая своей рукой мою. – Мне надо допросить вас.

– Ага, – остервенело киваю, – ща тока бахну. Бу‑э… – закрываю рот двумя руками.

Следак вновь отпрыгивает, врезаясь в амбалов. На лице тонна презрения и облегчения, что я всё‑таки сдержался и не блевнул на него.

– Уважаемый господин Тунгус, – кривится, как будто лимон съел, – вы бы могли не кивать и не пить. А то нам придётся забрать вас, и подержать в холодной. А там в камере уже и допросим как очухаетесь.

– Не имеете права, – вскидываю палец вверх.

– Имеем, – усмехается амбал, при этом как‑то так подозрительно пялится на Анькину задницу.

– Не‑не‑не, – мотаю башкой, – её нельзя в холодную, простынет. И ваще не пялься!

– Да как тут не пялиться‑то? – удивляется охранник.

– А ну прекратить! – взвизгивает коротышка‑следак. – Заберите со стола всё спиртное, да вообще всё сгребите, мне же надо на чём‑то писать! И идите, встаньте вон там у входа. Бегом!

Подперев подбородок рукой и водрузив локоть на край стола с тоской наблюдаю, как наглые стражники тырят бутылку хорошей гномьей водки. Ведь не вернут же сволочи!

А знаете, чем гномья водка отличается от той, что у нас на Земле? Не знаете? А я вам скажу. Градусами. В ней их пятьдесят пять. Вот и всё. Никакого секрета.

– И так, господин Тунгус, приступим, – усаживается напротив меня и раскрывает свою папочку с листами бумаги.

– Ага, давайте приступим, – соглашаюсь. – Но может всё‑таки сперва по пятьдесят грамм? Или по сто пятьдесят?

– Я на службе, – тяжко вздыхает, бросая взгляд на Анькину задницу. – Да и как можно пить в такую жару?

– Так горе же у нас. Ик…

– Слышал уже. Что за горе не просветите?

– Так вон у него, сеструха померла же, – машу рукой в сторону Бобри, который, лежит спиной на полу, закинув ноги на кровать. При этом одет только в трусы. Этакие боксёры.

Я, кстати, как пришли эти представители закона всё‑таки натянул на себя штаны. Что я свинья какая, сидеть перед следователем в трусах? А вот футболку натягивать не стал. Жарко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Кстати, об этом я и пришёл поговорить, – достав платок, обтирает лоб.

– Говорите, – киваю, и тут же снова закрываю рот рукой.

– Очень вас прошу, не кивайте больше, – просит, резко отодвинувшийся следак, аж со стула чуть не упал.

– Ладно, – подпираю подбородок уже двумя руками.

– Так, – достаёт какой‑то листок, – мне стало известно, что вы и гном, – тычок пальцем в Бобри, – позавчера поссорились с господином Дробином.