Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917 - Игорь Зимин

Для того чтобы ускорить в люстрах процедуру замены сотен восковых свечей, использовались специальные жестяные трубки с подпружиненными донышками для облегчения извлечения огарков. Замена тысяч свечей была трудоемкой операцией и требовала определенной квалификации. Да и время работы подобной люстры было четко фиксировано. Поэтому придворные церемонии, проводимые в тех или иных залах Зимнего дворца, по времени носили фиксированный характер, отчасти ориентированный на определенное время работы люстр с восковыми свечами.

В разное время дворцовой администрации предлагались различные усовершенствования, связанные с ускорением процесса зажигания тысяч свечей, для того чтобы и сгорали они одновременно. Так, один из ранних вариантов бикфордова шнура («стопин пороховой»), представлявший собой пучок хлопчатобумажных нитей, пропитанных калиевой селитрой и обмазанный снаружи сметаноподобной смесью пороховой мякоти с клеем, со скоростью горения 4 см в секунду, предназначался именно для одномоментного зажигания люстр с большим количеством свечей.

С другой стороны, разрабатывались и устройства для одновременного тушения свечей в люстрах. Например, в 1862 г. некий механик Гротенгольм предложил хозяйственникам Зимнего дворца приобрести у него «изобретенный им аппарат мгновенного тушения свечей»[421]. И сегодня в некоторых музеях можно увидеть длинный шест с колпачком на конце, предназначавшийся для тушения свечей на люстрах. Можно представить, сколько времени требовалось для тушения сотен свечей таким шестом. Так что проблема была гораздо серьезней, чем это может показаться на первый взгляд.

Эффективность светового потока «на базе свечей» пытались усилить не только за счет их количества. Активно применялись различные отражатели света – от полированной бронзы до зеркал. Канделябры в обязательном порядке устанавливали на каминах, которые, как правило, декорировались зеркалами.

Поскольку Зимний дворец ежедневно потреблял огромное количество свечей, дворцовая администрация пыталась экономить на освещении. Эта практика породила название «экономии на свечных огарках». Такая экономия периодически порождала скандалы. Дело в том, что, по давней дворцовой традиции, свечи, прогоревшие более чем на половину, доставались лакеям, которые зарабатывали неплохие деньги, продавая огарки. Поэтому они сознательно подолгу не гасили свечи в помещениях, даже если там никого не было. Министр Императорского двора П.М. Волконский, заметив это, попробовал бороться с порочной традицией, поручив гасить свечи арапам, поскольку «они были гораздо честнее. Обязательнее всех был красивый арап Кайтан, он всегда стоял у ручки государыни. Он гасил свечи, за это ему отомстили: обвинили его сына Ивана, что он что-то украл, его послали в Кронштадт, где он был барабанщиком»[422].

Экономили на свечных огарках не только лакеи, но и другие чины Двора. По дворцовой легенде, одна из камер-фрейлин времен Екатерины II на протяжении своей двенадцатилетней службы собирала и продавала огарки и сэкономленные свечи. В результате набралась сумма, достаточная для того, чтобы «ко времени свадьбы с генералом Турчаниновым, секретарем Кабинета Ее Величества» заказать себе серебряный сервиз.

Торшеры с карсельскими лампами. Зал № 181

Периодически экономия на свечах приводила к бунтам фрейлин, когда им пытались вместо белых восковых свечей навязать желтые сальные. Как вспоминала одна из фрейлин, «вся молодежь поднялась из-за свечей – отцы поднялись на нас. Графиня Сухтелен пришла ко мне и сказала: „Пусть, наконец, молодежь потребует хороших свечей, пусть, наконец“ …Я думаю, что такой войны не было во всем свете»[423].

Наряду со свечами в Зимнем дворце использовались и другие источники света, прежде всего масляные лампы различных конструкций, например, кинкеты. Эти масляные лампы были названы по имени парижского аптекаря Антуана Кинкета, который изобрел лампу, названную его именем, во второй половине XVIII в. Эта лампа представляла собой стенное бра с достаточно мощным световым потоком. Эти лампы продержались в Зимнем дворце до середины XIX в.

В середине XIX в. кинкеты начали вытеснять карсельские лампы с часовым механизмом. Лампа названа по имени швейцарского мастера Карселя, создавшего ее в 1800 г. Часовой механизмом, установленный в лампе, приводил в движение поршень, который выдавливал масло из емкости, помещенной под горелкой. Так как керосин во дворцах, по причине его пожароопасности, использовать категорически запрещалось, в карсельские лампы заливали ароматизированное растительное масло. Эти технические новации делали освещение с использованием карсельских ламп более ярким и устойчивым. Фактически до введения электрического освещения карсельские лампы оставались лучшей и наиболее изящной системой освещения дворцовых залов не только в России, но и в Европе. Эти лампы использовались в императорских резиденциях вплоть до начала XX в., пока их не вытеснило электрическое освещение. Проблема заключалась в том, что лампы были дороги в обслуживании. Ароматизированное масло, как и капризный механизм, дорого обходились Дворцовому ведомству, поэтому карсельские лампы, как правило, находились только в комнатах первых лиц и их ближайшего окружения. Сам факт присутствия карсельской лампы в комнатах являлся наглядным свидетельством статуса этого лица.

Один из друзей детства Николая II писал, что в Аничковом дворце «лампы были необычайно занятные и затейливые, с каким-то механизмом, похожим на часовой. Масло наливалось душистое, и в комнатах всегда стояло „амбре"»[424].

Говоря о различных системах освещения, необходимо упомянуть и о газовом освещении, которым в 1838–1839 гг., после запуска газовой магистрали для уличного освещения, осветили Дворцовую площадь. При этом газовое освещение в Зимнем дворце при Николае I вводилось очень осторожно. Для того имелись веские причины…

Говоря о газовом освещении Зимнего дворца, следует иметь в виду и контекст эпохи. В 1835 г. в столице организовали «Общество освещения газом Санкт-Петербурга», которое к 1839 г. установило на улицах города 204 газовых фонаря[425]. Свет газовых фонарей ярче света, даваемого масляными фонарями, поэтому петербуржцы были очень довольны новшеством. Отметим и то, что проложенные во второй половине 1830-х гг. газовые трубы долго оставались частью городского «технократического пейзажа». Например, около Зимнего дворца газовые трубы сохранялись вплоть до начала XX в., когда в нем уже повсеместно монтировали электрическое освещение[426].

Возникает естественный вопрос: почему газовое освещение, появившееся около главной императорской резиденции в конце 1830-х гг., так и не стало доминировать в Зимнем дворце вплоть до начала 1860-х гг.? Точного ответа на этот вопрос нет, но мы можем высказать ряд предположений.

Во-первых, в российском Императорском дворе бытовала совершенно «железная» формула – «по традиции прежних лет». А по сей традиции Зимний дворец освещался восковыми и сальными свечами. Многовековая практика пользования свечами гарантировала противопожарную безопасность императорской резиденции. Кроме этого, личные покои членов императорской семьи освещались карсельскими масляными лампами, дававшими довольно мощный световой поток.

Во-вторых, следует иметь в виду и субъективный фактор. Видимо, он и имел решающее значение, поскольку, несмотря на «традицию прежних лет», технические новинки проникали в императорскую резиденцию с завидной скоростью. Дело в том, что в декабре 1837 г. император Николай I лично наблюдал за тем, как в результате страшного пожара дотла выгорел его дом – Зимний дворец. В 1838 г., наряду со многими техническими, новинками императору, вне всякого сомнения, предлагали устроить в виде опыта в некоторых залах дворца газовое освещение. Однако этого не случилось, и Зимний дворец еще четверть века освещался свечами и карсельскими лампами. Видимо, император счел периодически самопроизвольно гаснущие газовые светильники пожароопасными. При всей прогрессивности этого вида освещения фактор риска взрыва газа имелся, и, вероятно, император категорически хотел этого избежать.

В пользу этой версии говорят два «газовых эпизода» из истории Зимнего дворца. Еще в допожарном 1836 г. министр Императорского двора князь П.М. Волконский приказал обер-гофмейстеру графу Кутайсову «…допустить французского подданного инженера Друане к произведению опыта освещения, приносимым газом, круглой лестницы и моего подъезда в Зимнем дворце…»[427]. Судя по чертежам, предполагалось установить в подвале под круглой лестницей министерского подъезда необходимое оборудование, сделать разводку труб по самой лестнице и подключить трубы к 10 рожкам газовых светильников. На рисунке нет ни матовых шаров, ни каких-либо рассеивателей света. Добавим, что французский инженер представлял «Общество освещения газом Санкт-Петербурга». Вместе с инженером возникающие вопросы должен был решать придворный архитектор Шарлемань.