Ловушка - Ли Чайлд

— Я? Ну, по-разному. Иногда я ходил на вечеринки, иногда спал. Бывало, садился в грузовичок и отправлялся на поиски полезных вещей.

— А как вел себя Вик? — спросила Джоди. — Чем занимался он?

Девитт пожал плечами.

— Понятия не имею. Он всегда был чем-то занят, у него постоянно имелись какие-то планы, но для меня они оставались тайной. Как я уже вам говорил, с другими пилотами я старался не иметь дела.

— А как он изменился после возвращения из отпуска? — спросил Ричер.

Девитт улыбнулся.

— Все стали другими.

— В каком смысле? — спросила Джоди.

— В нас стало больше злости. Даже если ты сразу подписывался на второй срок, нужно было служить без перерыва в течение девяти месяцев или даже года. А когда возвращался, ты очень быстро понимал, что за время твоего отсутствия все вокруг превратилось в дерьмо. Построенное тобой жилище развалилось; траншеи, выкопанные для защиты от обстрела, полны воды; деревья, которые ты выкорчевал, чтобы они не мешали взлету, выросли снова. У тебя возникало ощущение, что созданный тобой маленький мир уничтожен сборищем бесполезных идиотов. И тебя охватывала злость, начиналась депрессия. В целом ты был прав. Вьетнамская кампания постепенно разваливалась, все выходило из-под контроля. А качество персонала постоянно ухудшалось.

— Значит, Хоби постепенно лишился иллюзий? — спросил Ричер.

Девитт пожал плечами.

— Я не очень помню, как он ко всему относился. Может быть, он неплохо справлялся со всеми проблемами. Насколько мне известно, у него было развито чувство долга.

— В чем состояло его последнее задание?

В серых глазах Девитта что-то неуловимо изменилось. Как будто опустились жалюзи.

— Я не помню.

— Его сбили, — сказал Ричер. — Рядом с вами. И вы не помните, в чем состояло ваше задание?

— Мы потеряли во Вьетнаме восемь тысяч вертолетов. Восемь тысяч, мистер Ричер, от начала войны и до ее конца. И у меня не раз возникало ощущение, что я видел большую часть из них, когда они падали на землю. Как я могу помнить отдельные катастрофы?

— Так в чем состояло задание? — повторил свой вопрос Ричер.

— А зачем вам знать? — поинтересовался Девитт.

— Это мне поможет.

— В чем?

Теперь пришел черед Ричера пожать плечами.

— Поможет его родителям. Быть может, я смогу сказать им, что он погиб, делая нечто важное.

На лице Девитта появилась горькая улыбка. Впрочем, за тридцать лет постоянного использования она успела немного смягчиться.

— Боюсь, друг мой, вы не сможете этого сделать.

— Но почему?

— Потому что все наши задания были совершенно бесполезными. Мы напрасно потратили наше время. И наши жизни. Ведь война была проиграна, не так ли?

— Это было секретное задание?

Девитт не стал отвечать сразу, и в огромном кабинете повисла напряженная тишина.

— А с чего бы ему быть секретным? — равнодушным голосом спросил Девитт.

— Он взял на борт только трех пассажиров. Тут что-то было не так. И ему не потребовался прыжок с разбега.

— Я не помню, — повторил Девитт.

Ричер молча смотрел на него. Девитт не опускал взгляда.

— Как я могу помнить? Я услышал об этом сегодня в первый раз за последние тридцать лет, а вы полагаете, что в моей памяти должны сохраниться все чертовы подробности?

— По этому поводу к вам обращаются не в первый раз. Вам задавали эти вопросы два месяца назад. В апреле нынешнего года.

Девитт молчал.

— Генерал Гарбер звонил в Национальный архив и задавал вопросы о Хоби, — продолжал Ричер. — А потом он должен был позвонить вам. Почему вы не можете рассказать нам то, что поведали генералу?

Девитт улыбнулся.

— Я сказал ему, что не помню.

В наступившей тишине они услышали шум подлетающего вертолета.

— Неужели вы не можете рассказать нам ради его родителей? — тихо спросила Джоди. — Они все еще скорбят о нем. Им необходимо знать.

Девитт покачал головой.

— Я не могу.

— Не можете или не хотите? — спросил Ричер.

Девитт поднялся на ноги и медленно приблизился к окну. Он оказался невысоким человеком. Девитт стоял, залитый яркими лучами солнца, и, прищурившись, смотрел на садящиеся вертолеты.

— Это закрытая информация, — наконец заговорил он. — Мне запрещено давать какие-то комментарии, и я не собираюсь этого делать. Гарбер задавал мне вопросы, и я дал ему такие же ответы. Без комментариев. Но я намекнул ему, что следует искать ближе к дому, и готов дать вам такой же совет, мистер Ричер. Ищите ближе к дому.

— Ближе к дому?

Девитт повернулся спиной к окну.

— Вы видели досье Каплана?

— Его второго пилота?

— Да. Вы читали о его предпоследнем задании?

Ричер покачал головой.

— А следовало бы, — упрекнул его Девитт. — Плохая работа для человека, который когда-то был майором военной полиции. Только никому не говорите, что этот совет дал вам я, поскольку я все буду отрицать и все поверят мне, а не вам.

Ричер отвел взгляд. Девитт вернулся за свой письменный стол и сел.

— Может ли оказаться так, что Виктор Хоби все еще жив? — спросила у него Джоди.

Двигатель приземлившегося вертолета смолк. Наступила полная тишина.

— Без комментариев, — ответил Девитт.

— Вам уже задавали этот вопрос прежде? — поинтересовалась Джоди.

— Без комментариев, — повторил Девитт.

— Вы видели катастрофу. Мог ли кто-то в ней уцелеть?

— Я видел взрыв сквозь листву — вот все, что я могу сказать. В баке оставалось больше половины топлива. Делайте выводы сами, мисс Гарбер.

— Он выжил?

— Без комментариев.

— Почему Каплан официально объявлен мертвым, а Хоби — нет?

— Без комментариев.

Джоди кивнула. Подумала немного и решила перегруппировать свои силы, как адвокат, работающий с упрямым свидетелем.

— Тогда будем говорить гипотетически. Представим себе, что молодой человек с характером Виктора Хоби выжил в такой катастрофе. Считаете ли вы возможным, чтобы он не вошел в контакт со своими родителями?

Девитт снова встал. Он явно испытывал смущение.

— Я не знаю, мисс Гарбер. Я не психиатр. И как я уже вам говорил, я старался не поддерживать дружеских контактов с другими пилотами. Он казался человеком с чувством долга, однако довольно холодным. Пожалуй, я бы сказал, что такой вариант развития событий кажется мне очень маловероятным. Впрочем, не следует забывать, что Вьетнам менял людей. К примеру, он очень сильно изменил меня. Раньше я был отличным парнем.

Офицеру Сарку было сорок четыре года, но он выглядел старше. Детство у него было тяжелое, да и юность ничем не лучше. Его кожа отличалась бледностью, он рано облысел. У него был болезненный цвет лица и впалые щеки. Однако он знал о своих проблемах и боролся с ними. Он с большим вниманием относился к диете и физическим упражнениям, почти полностью отказался от жиров в своем ежедневном рационе, начал понемногу загорать, чтобы улучшить цвет кожи, не опасаясь появления меланомы, и старался побольше ходить. Возвращаясь домой, он выходил из метро на одну остановку раньше и проходил остаток пути в быстром темпе, как предписывалось в тех книгах, которые он читал. Иногда ему удавалось убедить О'Халлинан припарковать автомобиль и немного пройтись пешком.

О'Халлинан не интересовала аэробика, но она была доброжелательной женщиной и охотно шла навстречу своему партнеру. В особенности летом, когда светило солнце. Поэтому они поставили машину на обочине, в тени церкви Троицы, и подошли к зданию Всемирного торгового центра пешком, с юга. Им пришлось преодолеть шестьсот ярдов по солнцу, что порадовало Сарка, но не позволило их коллегам определить, куда Сарк и О'Халлинан направлялись на самом деле.

— Вас подбросить до аэропорта? — спросил Девитт.

Ричер решил, что их выгоняют, но хотят смягчить жесткий прием. Он кивнул. Армейский «шевроле» довезет их быстрее, чем такси, поскольку он уже стоял у входа с включенным двигателем.

— Благодарю, — сказал Ричер.

— Был рад помочь, — ответил Девитт.

Он поднял трубку и заговорил так, словно отдавал приказ.

— Подождите три минуты, — сказал он.

Джоди встала, разгладила платье и подошла к окну. Ричер направился к стене, чтобы посмотреть фотографии. На одной из них был воспроизведен известный снимок, обошедший многие крупные газеты. Вертолет поднимается в воздух с огороженной территории посольства в Сайгоне, под ним сгрудилась толпа людей, тянущих руки к вертолету, словно призывающих его вернуться.

— Тем пилотом были вы? — спросил Ричер — сработала его интуиция.

Девитт посмотрел на него и кивнул.

— Вы все еще оставались там в тысяча девятьсот семьдесят пятом?

Девитт снова кивнул:

— Пять раз я возвращался во Вьетнам, а потом работал в штабе. В целом я предпочитал участие в военных действиях.