Короли и королевы. Трагедии любви - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В высоком кресле у камина, в котором горел целый ствол дерева, сидела молодая женщина, не спускавшая с него глаз, и, казалось, что по мере того, как возбуждение принца росло, она становилась все печальнее. Когда он склонился к уху миловидной блондинки, которую держал за руку, молодая женщина болезненно поморщилась.
Она была красива: темно-каштановые волосы, узкое, нежное лицо, постоянно беспокойные глаза выделялись из вереницы молочно-румяных лиц ее окружения. Но сейчас она была бледна, под глазами темные круги, что объяснялось ее беременностью. Роскошное, усыпанное бриллиантами платье из затканного золотом сукна и пурпурного бархата, несмотря на широкий покрой, не скрывало этого.
Молодая женщина была супругой веселого принца: Хуана Кастильская, третий ребенок знаменитой католической королевской четы, Фердинанда и Изабеллы. Она была очень любящей и ревнивой женой и терпеть не могла, когда ее муж приближался к другой женщине. Из ревности она пришла и на этот праздник, хотя предстоящие ей скоро роды второго ребенка должны были бы приковать ее к постели. Но она должна была быть там, где находится Филипп, даже если он за весь вечер ни разу не взглянет на нее.
Придворные дамы посматривали на королеву и беспокоились, когда увеличивающаяся бледность выдавала ее волнение. Наконец, одна из них осмелилась обратиться:
– Ваше высочество не должны здесь оставаться. Ваше высочество слишком болезненны для этого.
Рукой, судорожно сжимавшей до того ручку кресла, она сделала властный жест.
– Я хочу быть здесь, Касильда. Оставь меня в покое.
Молодая дама не настаивала и отошла на свое место за креслом госпожи. Но она заметила, что под краем покрывала на лбу у Хуаны выступили капельки пота, и принялась посылать мольбы к небесам, чтобы принц вывихнул ногу и праздник поскорее закончился. Настало время ужина.
Внезапно Хуана издала глубокий вздох и крикнула:
– Касильда… руку… скорее…
Дамы подскочили к ней и вывели из зала.
– Мне кажется, пришло время, – тяжело дыша, сказала Хуана. У меня не хватит сил дойти до спальни.
Отнесите меня в соседнюю комнату… скорее… скорее!
Несколько минут спустя Касильда выбежала оттуда и распорядилась приготовить госпоже постель и принести носилки. Затем она ворвалась в бальный зал и подошла к Филиппу.
– Монсеньор, я должна сообщить вам, что ее высочество родила сына.
Эрцгерцог удивленно повернулся к ней.
– Как? Уже?…Но еще несколько минут назад я видел ее высочество сидящей здесь…
– Ребенок очень хорош, ваше высочество, красивый мальчик.
Красный от гордости и волнения, Филипп обнял посланницу, а затем обратился к гостям:
– Дорогие дамы и господа, прошу извинить. Я должен навестить моего наследника.
Когда он пришел к жене, ее только что перенесли в постель, и она была обессиленна. Увидев, что он вошел, она протянула ему навстречу руки.
– Филипп, у тебя есть сын!
Он склонился над ней, небрежно поцеловал ее и высвободился из ее объятий.
– Вы не должны напрягаться, Хуана. Я очень счастлив.
– Правда? Ты счастлив? Скажи это еще раз!
Ее зеленые глаза пытливо, не отрываясь, изучали его лицо. Он смягчился.
– Ну, конечно же, счастлив. Благодарю вас. А теперь я хочу посмотреть на своего сына.
Он посмотрел на младенца, улыбнулся ему, потрогал его ручку кончиком пальца, обернулся к двери и крикнул:
– Это событие должно быть отпраздновано!
Он больше не взглянул на жену. И вышел. Хуана разразилась слезами на плече придворной дамы.
– Даже сегодня он не остался со мной. Он больше не любит меня, Касильда, я потеряла его навеки.
– Нет же, мадам, нет, – тихо шептала девушка. Но для всех было заметно равнодушие принца.
С того дня отношение Филиппа к жене стало еще более холодным, если не сказать, безразличным, и он видел ее лишь издалека, ложе с ней делил редко. Казалось, рождение ребенка, которому позже было дано имя Карл V, разорвало последнюю связь между Филиппом и его женой. Теперь у него был сын, с наследником все было в порядке, и эта темноволосая испанка, которая никогда не внушала ему любви, была больше не нужна. Еще перед женитьбой он решил, что его жена должна иметь несколько детей, которыми будет заниматься, а он посвятит все свое время развлечениям и любовницам. Возможно, он еще станет солидным человеком, когда умрет отец, император, и передаст ему в наследство корону Габсбургов.
Принц жил в свое удовольствие, а Хуана мучилась от ревности, которая чередовалась с ужасными приступами ярости. Она часами сидела безмолвно у окна и совершенно не заботилась о своих детях, Элеоноре и Карле, которых тем не менее любила всей душой.
В начале своего замужества ей очень нравился Гент с его башнями и остроконечными крышами, с его узкими, окаймленными каналами, улочками, с его рядами богатых домов и всегда немного пасмурным небом. Но теперь она тосковала по облитым солнцем ландшафтам родной Кастилии с ее ярким освещением и прозрачной тенью, с ее теплом, которое так радовало людей и животных. Когда ее взор вновь обращался на фламандскую действительность, она говорила себе, что ей уже никогда не придется возвратиться на родину.
Но течение истории принесло ее туда.
Старшая сестра Хуаны Изабелла и ее брат Хуан умерли: Изабелла в 1498 году, Хуан в 1497, Изабелла во время родов сына, который умер в 1500 году. Поэтому родители Хуаны объявили ее единственной наследницей двойного престола Кастилии и Арагона. Она должна была отправиться в Испанию, чтобы торжественно принять корону. Филипп, который был рад неожиданно приобретенной короне, некоторое время обращался с женой крайне любезно. Путешествие откладывалось из-за рождения третьего ребенка. В начале 1502 года супруги все же отплыли из Брюгге в Испанию.
* * *Изабелла Католичка, мать Хуаны, в свои пятьдесят два года казалась старухой. Но правительница, которая мечом завоевала себе королевство, объединила Испанию, изгнала последних мавров из Гранады и дала свои корабли Христофору Колумбу, несмотря на свои преждевременно поседевшие волосы и на зримые следы той ответственности, которые носят на себе лица государственных деятелей, выглядела все еще величественно и внушала чувство глубокого благоговения своим подданным.
Зять ей не нравился. Она считала его легкомысленным, ветреным и неспособным управлять. Вид дочери обеспокоил ее. Хуана была очень худа и бледна. В ее тревожных глазах застыл какой-то тайный страх. Изабелла попыталась кое-что выяснить у придворных дам, Касильды и донны Марии Пачеко.
– Принцесса несчастлива, ваше величество, – сказала последняя. – Ее супруг открыто пренебрегает принцессой, предпочитая ей своих многочисленных любовниц. Она очень страдает от этого.
