Шпион в доме любви - Анаис Нин

Когда они вошли в студию, Элена почувствовала своеобразный запах подгоревшего какао и свежих трюфелей. Помещение, в которое они попали, напоминало пещеру из «Тысячи и одной ночи». Это была огромная зала с балконом, тянущимся вдоль всех стен, в которых располагались маленькие альковы, обустроенные в качестве мебели циновками и фонариками. Все присутствующие были об. гачены в кимоно. Элене протянули такое же, и тут она поняла: перед ней был «опиумный грот». Освещение притушили, все снова улеглись и стали обращать внимание на вновь входящих. Всюду царил покой, никто не старался поддерживать беседу, а временами слышались вздохи. Те, кого опиум возбудил эротически, прижимались друг к дружке в темных углах и выглядели спящими. Тишину внезапно нарушил женский голос, звучавший поначалу как песня, пока не стало ясно, что эти звуки издает очень возбужденная женщина, близкая к оргазму. Двое юношей обнимались и перешептывались.

Время от времени Элена слышала звук падающей на пол подушки и шелест шелка. Стоны женщины превратились в чистую и уверенную песню, сила которой росла одновременно с возбуждением и которая была настолько ритмична, что Элена кивала ей в такт, пока не наступила кульминация. Она видела, что звуки раздражают Лейлу и ей не нравится их слушать. Обнаженная женственность и бесстыдная открытость, когда женщина рыдает в экстазе оттого, что мужчина вторгается в ее нежное лоно. Что бы ни делали друг с другом две женщины, они никогда не могли родить такой растущей каденции (музыкальный термин, обозначающий гармонический или мелодический оборот, завершающий музыкальное построение и придающий ему большую или меньшую законченность — К. Б.), этой влагалищной песни. На подобное были способны только повторяющиеся толчки мужского члена.

Три женщины легли рядом на узкие тюфяки. Мэри хотела было пристроиться сбоку от Лейлы, но та не дала ей этого сделать. Вошедший хозяин предложил им опиумные трубки. Элена отказалась. На нее оказывали достаточное воздействие уже само притушенное освещение, продымленная атмосфера, эр этические ковры, аромат и приглушенные звуки ласк. Лицо ее изменилось настолько, что даже Лейла засомневалась, уж не приняла ли она какой-нибудь наркотик. Лоша не знала, что их рукопожатие в такси привело Элену в состояние, которое нельзя было сравнить ни с чем из пережитого ею в объятиях Пьера.

Голос и прикосновения Лейлы погрузили в атмосферу сладострастия, которое не воздействовало на какую-то отдельную часть тела, но пробуждало напряжение, не требующее оргазма и все врем ней. Оно походило на помещение, где были свет, ароматы, полутемные углы, неясные контуры и полные тайн наслаждения. Это был сон. Опиум не смог бы расширить ее чувства, настолько они и без того были всеобъемлющими, не подарил бы ей большей неги.

Она потянулась за рукой Лейлы. Мэри уже курила, прикрыв глаза. Лейла лежала, откинувшись назад, с открытыми глазами, и рассматривала Элену. Она взяла ее за руку, некоторое время подержала, а потом подсунула под свое кимоно и положила себе на грудь. Элена начала ласкать ее. Она уже распахнула свой сшитый на заказ наряд, под которым не было никакой блузки. Остальную часть ее тела обтягивала узкая нижняя юбка. Элена почувствовала, как ладонь Лейлы скользит под платье и пытается найти промежуток между чулками и трусиками. Она осторожно повернулась на левый бок, склонила голову Лейле на грудь и поцеловала ее.

Она боялась, что Мэри откроет глаза и рассердится, и потому время от времени поглядывала на нее. Лейла улыбнулась, повернулась и шепнула ей:

— Когда-нибудь мы должны встретиться и быть вместе. Тебе этого не хочется? Может, ты зайдешь ко мне завтра же? Мэри не будет.

Элена тоже улыбнулась, кивнула, еще раз украдкой поцеловала Лейлу и легла. Однако Лейла не отняла ладонь. Она следила за Мэри и продолжала ласкать Элену до тех пор, пока та не почувствовала, что растворяется под ласками.

Элене казалось, что они пролежали всего какое-то мгновение, однако вскоре она заметила, что стало холоднее и светает. Она подпрыгнула от изумления. Остальные как будто спали. Заснула даже Лейла. Элена накинула плащ и вышла. Раннее утро разогнало сон.

Ей нужно было с кем-нибудь поговорить. Она обнаружила что находятся совсем недалеко от студии Мигу-эля. Мигуэль спал с Доналдом. Она разбудила его, села в изножье кровати и принялась рассказывать. Он с трудом ее понимал и решил, что она выпила лишнего.

— Почему моя любовь к Пьеру не настолько сильна, чтобы не дать случиться подобному? — повторяла она. — Почему она бросает меня в отношения с другими? Отношения с женщинами? Почему?

— А почему тебя так пугает маленькая измена? — с улыбкой поинтересовался он. — Это ничего не значит. Все пройдет. Любовь Пьера обнаружила свою истинную природу. Любовь настолько переполняет тебя, что ты должна любить сразу многих.

— Мне этого не нужно, Мигуэль, я хочу быть цельной личностью.

— Твоя неверность не представляет особой опасности. Просто ты ищешь себя в другой женщине.

Навестив Мигуэля, она вернулась домой, приняла ванну, отдохнула и отправилась к Пьеру. Он был в чувственном настроении и обошелся с ней так нежно, что заставил забыть о сомнениях и тайном отчаянии. Она уснула в его объятиях.

Лейла тщетно ждала ее. Несколько дней Элена боялась даже думать о ней и постоянно пыталась отыскивать все более надежные доказательства любви к ней Пьера. Она хотела закутаться в эту любовь и тем самым уберечься от желания оставить его.

Он скоро обратил внимание на ее состояние. Он почти инстинктивно удерживал ее, когда она хотела уйти пораньше, и откровенно не отпускал, когда ей хотелось пойти в другое место. Вместе с Кэй она повстречала скульптора по имени Жан, у которого было мягкое, женственное лицо, пробудившее в ней защитницу. Но он любил женщин, и она была начеку, когда он попросил ее адрес. Когда он пришел в гости, она все время рассуждала о том, что между ними не должно быть никаких отношений.

— А я так не против чего-нибудь потеплей и поближе, — заявил он.

Она испугалась и только еще больше отдалилась от него. Они оба чувствовали себя неуверенно. Теперь все пропало, думала она, он уже не вернется. И раскаивалась. Они ощущали своеобразную тягу друг к другу, которую Элена никак не могла для себя определить.

Он написал ей письмо:

«Когда я уходил от тебя, у меня возникло такое чувство, будто я заново родился и чист для любой хитрости. Как тебе удалось вселить в меня нечто совершенно новое, не желая того? Позволь, я расскажу тебе о том, что сам когда-то пережил. Я стоял в Лондоне на углу улицы и смотрел на Луну. Я таращится на нее так долго, что оказался буквально загипнотизированным. Не помню, как я вернулся домой много часов спустя. С тех пор у меня ощущение, что в то мгновение моя душа принадлежала Луне. То же самое произошло со мной, когда мы были вместе».