Брачная ошибка - Дженнифер Пробст

Он лежал один в спальне и неподвижно смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Лежал и думал, сможет ли он опять когда-нибудь чувствовать себя по-настоящему живым. Лежал и думал, что же будет дальше.

Глава 15

Держа одной рукой маленького Итана, Алекса уселась на канареечно-желтый футон. С нежностью обвела взглядом квартиру.

– Даже не верится, как время летит, – заметила она. Футболка с гордой надписью «БУККРЕЙЗИ БЕБИ МАМА» обтягивала ее огромный живот. – Знала бы ты, сколько вина было выпито в этой квартире.

Мэгги кормила Люка и качала на руках.

– Или сколько свиданий закончилось для Алексы катастрофой, – фыркнула она. – Без вина тут было никак не обойтись.

Девушки засмеялись, и Карина поправила холст, над которым работала.

– Ну, у меня большое преимущество. Мои пятничные вечера – это слезливые фильмы про любовь и бутылка красного.

– Зря ты не приходишь к нам ужинать по пятницам, Карина, – сказала Алекса. – Макс все равно еле держится в рамках приличия. С тех пор как ты от него ушла, Майкл говорит, он ходит по офису мрачнее тучи, нагоняет на всех страху и все сидит в своем огромном доме один, как какая-нибудь мисс Хевишем.

– Нет, мне так лучше, – покачала головой Карина. – У меня еще столько работы. – Она посмотрела на картину, стоявшую перед ней, – последнюю в серии – и сдержала слезы. – Но я по нему скучаю.

– Знаю, милая, – вздохнула Мэгги. – Но, по-моему, ты правильно поступила. Ты всю жизнь убивалась по Максу и всегда думала только о том, что можешь сделать для него. А брак – это улица с двусторонним движением. Ты должна научиться быть сильной одна, прежде чем сможешь быть сильной рядом с кем-то другим.

Алекса изумленно посмотрела на подругу:

– Вот это мудро, черт возьми!

– Спасибо, – усмехнулась Мэгги. – Специально тренировалась, в материнстве без этого никуда.

– В общем, я тебе говорила, что ищу постоянного партнера для «БукКрейзи», – сказала Алекса. – Ты подошла бы идеально, иначе остается только Мэгги, а она мне всех клиентов распугает. Я уже связалась с адвокатом. Как только ты решишь, можем составить контракт.

В животе у Карины екнуло от радостного волнения. Впервые у нее обнаружился талант, который приносит и деньги, и удовольствие. Теперь, когда последняя картина для коллекции готова, можно приступать к новому большому делу. Она позвонила Сойеру и договорилась, что к ней приедет консультант взглянуть на ее работы. Ее предупредили, что человек он суровый и, если шансов продать картины нет, он так прямо и скажет. Карина только обрадовалась: она и сама хотела честного ответа и знала: если ее живопись не на должной высоте, значит в следующий раз нужно будет поработать лучше. Наконец-то ее жизнь сдвинулась с мертвой точки, наконец-то в ней появилась цель.

Вот только по мужу она скучала.

Теперь, когда его не было рядом, в ней, похоже, что-то надломилось. С того дня, как она ушла, Макс ей ни разу не позвонил. Так прошло долгих десять дней, и Карине уже казалось, что она сойдет с ума, если не увидит его лица. Он преследовал ее в мечтах и в снах, днем и ночью. Она сумела почти целиком выплеснуть свою тоску в работу и надеялась, что живое, ничем не приукрашенное чувство, которым веяло от ее портретов, будет понятно простому зрителю. Забавно, как личное несчастье превращается в большое искусство.

Карина заставила себя вернуться в настоящее.

– Я рада была бы стать совладелицей «БукКрейзи», – ответила она. – Спасибо за доверие, Алекса.

– Шутишь? Ты же работала как проклятая и доказала, чего стоишь. Я ничего не даю просто так.

– С детьми и собаками она сама доброта, хоть веревки вей, – кивнула Мэгги, – а как доходит до бизнеса – просто акула.

– Приятно слышать, – засмеялась Карина.

– Как там дела у Габби? На вид уже вполне здоров, – заметила Мэгги.

Карина поглядела на голубя, воркующего в клетке. Габби любил слушать, как другие птицы поют на ветках за окном, и, казалось, вовсе не хотел никуда улетать. Но Карина знала: скоро его пора выпускать. Крыло совсем зажило, и хозяин ждет. В Карине вспыхнула искорка сомнения. Может быть, Габби лучше подождать еще немножко. Может быть, он еще не готов.

– Скоро улетит.

– Я бы тоже голубя дома завела, – вздохнула Алекса, – да ведь собаки наверняка станут ревновать.

– Ну да, – хмыкнула Мэгги, – моему братцу только птицы в доме не хватало. У него рыбки-то чуть не передохли. Это катастрофа ходячая.

– Ну, нам пора домой. Хотели просто зайти убедиться, что с тобой все в порядке.

Карина поцеловала их и племянников на прощание. Мэгги пожала ей руку:

– Главное, помни: если мы тебе понадобимся, мы всегда рядом. В любое время.

– Спасибо.

Карина с тяжелым сердцем проводила их глазами. И вернулась к работе.

Дрожащими пальцами Карина отключила мобильный телефон.

У нее будет выставка!

Она издала победный клич и запрыгала по комнате в ритме хип-хопа, тряся бедрами. Консультант разнес ее работы в пух и прах, указав на те, что не имеют шансов на продажу. Карина приняла критику стойко, со стальной выдержкой. Сказала, что в следующий раз сделает лучше.

Он кивнул, дал ей свою визитную карточку и уехал.

Через неделю позвонил Сойер и сообщил, что его друг никак не может выбросить ее картины из головы. Он хочет, чтобы Карина кое-что подправила, добавила еще одну оригинальную работу, и тогда он даст ей шанс. Голова кружилась, в ней будто лопались пузырьки воздуха, как в стакане с газированной водой, пока Карине не показалось, что она вот-вот взлетит. Она уставилась на свой «Блэкберри» и долго смотрела на знакомый номер в списке.

Ей хотелось позвонить Максу.

Не маме, не Майклу, не Мэгги. Она хотела позвонить мужу, который, скорее всего, больше не будет ее мужем. Ведь это он сказал, что она должна рисовать, если это делает ее счастливой, и что в ней много такого, чего она сама в себе не подозревает.

Раздался стук в дверь.

У нее заколотилось сердце. Ей показалось, что это сама судьба прислала ответ. Если это Макс, она бросится ему в объятия и попросит прощения. Карина подошла и открыла дверь.

На пороге стояла ее мать.

Плечи у Карины поникли, но она изобразила радостную улыбку:

– Привет, мама. Рада, что ты зашла. У меня отличные новости.

Мама поцеловала ее в щеку, и ее трость застучала по щербатому деревянному полу.

– Ну, говори. Ты, похоже, счастлива.