Пятая профессия - Дэвид Моррелл

Рейчел подошла к нарисованной тушью картине, висевшей на стене. Всего лишь несколькими штрихами художнику удалось удивительно точно изобразить сидящего на голой ветке голубя.

— Кажется, я никогда не видела столь же… — Когда она повернулась к мужчинам, ее глаза блестели.

— Шестнадцатый век, — сказал Акира. — Коллекционирование — мое хобби. И надо сказать, весьма дорогостоящее хобби. Я коллекционирую классическое японское искусство. И это приносит мне глубокое удовлетворение. — Акира раздвинул перегородку. — Не желаете взглянуть на мою коллекцию?

— С удовольствием!

Следующие двадцать минут Савидж пребывал в состоянии ошеломляющего восторга от увиденного. Овладевшее им странное ощущение погружения в прошлое, которое возрастало по мере того, как Акира водил их с Рейчел из комнаты в комнату, раздвигая и задвигая внутренние перегородки и демонстрируя все более и более восхитительные произведения искусства. Шелковые ширмы, скульптура, керамика, картины, нарисованные тушью. Изысканная простота образов, будь то картины природы или военных сражений, повергала Савиджа время от времени в немалый восторг — он замирал на месте не дыша, словно боясь разрушить очарование момента.

— Для всей моей коллекции характерна одна общая черта, — сказал в заключение Акира. — Все произведения, которые вы только что увидели, созданы самураями.

Рейчел, видимо, была удивлена.

— Военные люди посвящали себя мирным искусствам, — сказал Акира.

Савидж вспомнил, что Акира рассказывал ему по этому поводу раньше. Роль самураев значительно возросла в двенадцатом веке, когда у местных военных правителей, или даймё, возникала потребность в преданных воинах-защитниках для охраны своих владений. В следующем столетии из Кореи в Японию проник дзэн-буддизм. Это учение с его акцентом на телесной и духовной дисциплине пришлось по вкусу самураям, которые оценили практическую сущность восприятия меча, как воплощения его души. Умение действовать не размышляя, мгновенно подчиняясь инстинкту, сулило победу над врагом, заранее обдумывающим каждый свой удар. Еще одно преимущество дзэн-буддизма состояло в том, что он поощрял медитацию, которая помогала человеку избавиться от всевозможных страстей и достичь внутреннего умиротворения. Самураи воспитывали в себе презрение к смерти и равнодушие к победе — они вступали в сражение со спокойной сосредоточенностью, равнодушные, но тем не менее готовые к любому трагическому повороту в их судьбе.

— Поначалу правящий класс презирал грубых воинов, которые обеспечивали их безопасность, — пояснил Акира. — Самураи же тем временем постигали изящные искусства, и нередко насмехавшаяся над ними снобистская верхушка оказывалась посрамленной. Эти картины, скульптура и керамика — изумительные образцы самурайской приверженности дзэн-буддизму. Они навевают покой, мир и спокойствие. Но самым выдающимся произведением искусства является меч.

Акира провел Савиджа с Рейчел в следующую комнату, где вся стена была увешана вложенными в ножны мечами.

— Прежде чем приступить к созданию орудия своей профессии, самурай долго медитирует. После самоочищения он тщательно очищал рабочее место, надевал белый халат и начинал медленный, спокойный, очень длительный процесс наслаивания стали, нагревая, фальцуя и отбивая слои, пока не достигал идеальной ударной вязкости, чтобы меч не ломался от ударов, и необходимой твердости, чтобы меч не тупился, — вот так же закалялись тело и дух самурая. Длинный меч использовался в сражениях. А вот такой, короткий, — Акира снял со стены и вынул из ножен, держа его таким образом, чтобы свет отражался от лезвия, — использовался для совершения ритуального самоубийства. Сэппуку. Если самурай сплоховал в бою или ненароком оскорбил своего господина, он должен был вспороть себе живот. Таков закон кодекса самурайской чести. — Акира вздохнул, вложил меч в ножны и снова повесил его на стену. — Веду себя, как европеец. Простите меня за болтовню.

— Не стоит извиняться. Мне все это было очень интересно, — сказала Рейчел.

— Ты очень добра. — Акира, видимо, хотел добавить еще что-то, но вошла Эко и, поклонившись, обратилась к Акире. — Отлично, — сказал он. — Ванна готова.

Глава 5

Они по очереди вымылись в душевой кабинке, помещающейся в тыльной части дома, обернулись полотенцами и вышли на застекленное со всех сторон и тускло освещенное заднее крыльцо.

— Мытье — лишь прелюдия к принятию ванны, — сказал Акира. — Принять ванну — означает попросту мокнуть в ней, а не мыться.

— В ванне горячей? — удивилась Рейчел.

— Электричество и водопровод — один из моих компромиссов с двадцатым веком, — продолжал Акира. — Благодаря этому можно поддерживать в ванне постоянную температуру воды.

Ванна, а точнее маленький бассейн, была сделана из пластмассы и вровень с ее краями был сооружен помост из кедрового дерева. Широкий навес крыши создавал ощущение уюта и уединенности. Над ванной клубился пар.

Рейчел поднялась по лесенке на помост и, попробовав воду ногой, отдернула ее.

— Кипяток!

— Это только так кажется сначала, — согласился Акира. — Погружайся в воду как можно медленнее. Тело быстро привыкнет к горячей воде.

Его слова, видимо, не убедили Рейчел.

— Ванна должна быть именно такая, — продолжал Акира. И в подтверждение своих слов без колебаний вошел в ванну и погрузился в воду по шею.

Закусив губу, Рейчел последовала за ним.

Теперь настала очередь Савиджа, но он, поскользнувшись, плюхнулся в ванну и сразу же выскочил из нее.

— Черт, сущий кипяток!

Рейчел разразилась хохотом.

И Савидж тоже. Он плеснул на нее водой. Теперь и Акира начал смеяться. Савидж обрызгал и его.

Савидж снова погрузился в воду и, когда все вдоволь насмеялись, вдруг понял, что вода уже не кажется чрезмерно горячей, наоборот, тепло, проникая в узлы мускул, расслабляя их, снимает усталость семнадцатичасового перелета. Он откинулся на деревянный край ванны и, отдавшись во власть горячей воде, любовался Рейчел.

Ее мокрые волосы после душа были зачесаны назад за уши, подчеркивая благородную форму головы и изящный овал лица. На щеках поблескивали капельки пота, оттеняя их яркость и свежесть. В ее голубых глазах еще сверкали смешинки и они были подобны сапфирам. Она коснулась его пальчиками ноги, он улыбнулся и отвел взгляд в сторону.

Где-то в глубине сада журчала вода.

— В темноте невозможно разглядеть пруд, — сказал Акира, словно прочитав мысли Савиджа.

— С золотыми рыбками, с кувшинками и лилиями?

— А какой же пруд без рыбок, кувшинок и лилий?

— Это точно. — Савидж улыбнулся.

— Здесь настолько… Как ты можешь покидать это райское место? — воскликнула Рейчел.

— Чтобы делать полезное дело.

— В том-то и состоит наша беда, — вздохнул Савидж.

— Не только наша, — добавил Акира и разрушил чары, владевшие Савиджем, вернув его в настоящее. — И не единственная. Я не был в Японии с тех самых пор, как Муто Камити нанял меня для своей защиты.

— С тех самых пор, как ты думал, что он тебя нанял, — поправил его Савидж.

Акира согласился.

— Ложная память.

— И как мы выяснили, его зовут вовсе не Муто Камити, а Кунио Сираи.

— Воинствующий неонационалист. Политик. В те месяцы, что прошли перед заданием, когда я еще жил в Японии, — или думал, что жил, — я о нем никогда ничего не слышал. У нас в стране есть ультраконсервативные политические группировки, проповедующие антиамериканизм, но они слишком малочисленны и не имеют никакого влияния ни в высших сферах, ни среди народа. А вот человек, которого мы видели по телевидению, несомненно, пользовался поддержкой тысяч студентов. По словам телекомментатора, фракция Сираи настолько велика, что вполне способна расколоть правящую партию Японии. Я ничего не понимаю. Кто этот человек? Откуда он взялся? Каким образом он так быстро достиг огромного влияния?

— И что вам с ним делать? — добавила Рейчел. — Никто не поверит, что полгода назад на ваших глазах он был разрублен пополам!

— Завтра кое-что прояснится, — сказал Акира.

— Каким образом?

— После беседы с мудрым, святым человеком.

Савидж ничего не понял, но прежде, чем успел спросить Акиру, что именно он имел в виду, появилась Эко и, поклонившись, обратилась к Акире.

— Она спрашивает, не голодны ли вы, — объяснил Акира.

— Нет, нет, — простонала Рейчел. — Я все еще перевариваю тонну пищи, которой меня напичкали в самолете.

— Я тоже, — вторил ей Савидж.

Эко удалилась.

— Горячая ванна, — Рейчел зевнула, — так успокаивает, что я, того и гляди, засну прямо в воде.

— Нам всем не мешает поспать, — сказал Акира. Он выбрался из ванны. Мокрое полотенце прилипло к его мускулистым бедрам, и тут словно по мановению волшебной палочки снова появилась Эко с тремя махровыми халатами в руках. Акира облачился в один из них, а два других протянул Рейчел и Савиджу, когда они вылезли из воды. — Я покажу вам ваши комнаты.