Властелин пустоты - Александр Громов

В первом же распадке между увалами нашлась крохотная, домов в десять деревня — не яйцеедская и не лесная, а меняльная. Как пояснил Умнейший, бывавший здесь прежде, с гор сюда идет черно-красный порошок, таящий в себе будущее железо, и расходится отсюда по восточным лесам, которые куда обширнее западных и тянутся без перерыва до противоположного берега океана. Взамен горцы получают кое-какую утварь и, главное, фрукты и копченое драконье мясо, потому что прожить всю жизнь на одних птичьих яйцах хотя и возможно в принципе, но удовольствия мало. С полсотни жителей деревни занимаются тем, что устраивают отдых обеим меняющимся сторонам, за что имеют свою долю, но и нас, добавил Умнейший, накормят с охотою, а Кирейн им за это стихи почитает.

И верно: узнав Умнейшего, накормили так, что путники едва могли двинуться с места; затеяли было готовить праздник и огорчились, узнав, что путникам надо, не медля ни часа, отбыть дальше. Умнейший торопил, не давая покоя. О детенышах Железного Зверя селяне были извещены — но нет, ничего похожего над горами пока не появлялось и, даст Нимб, не появится. Песнь об Одолении Врага, тоже, как видно, доставленную почтовой летягой, многие знали наизусть, а Кирейн с седла прокричал то, что насочинял в Междулесье, и сорвал аплодисменты.

На Леона глазели ничуть не меньше, чем на Умнейшего. Одна девушка, коварно подойдя сзади, обвила его шею руками и, прежде чем Леон успел деликатно отстраниться, оглушила его поцелуем точно в ухо.

— ?

— Так. Когда состарюсь, будет о чем внукам рассказывать, — улыбнулась она.

И ушла, покачивая бедрами. Леон, краснея, поковырял в ухе.

— Привыкай, — посоветовал Умнейший.

Уставшие дракончики трусили расхлябанной рысцой, часто спотыкаясь на подъемах и рискуя сломать себе шею на спусках. Совиные страусы терпеть не могут неровной местности. То, что скоро они окажутся бесполезными, понимал каждый. Мальчишка-морочник все чаще поглядывал назад.

Умнейший, нагнувшись с седла, ловко подцепил с былинки какую-то козявку.

— Как называется?

— Шершавница рогатая, горный подвид, — ответил Леон, мельком взглянув на насекомое.

— Так. А эта?

— Не эта, а этот. Листокрут сиреневый, непарноглазый. Осторожно, он ядовитый…

— Но ведь не укусит? — спросил старик.

— Не укусит.

— Всё знаешь…

— Кто же этого не знает? — удивился Леон.

Старик посопел.

— Тогда ответь мне на один вопрос. Люди поселились на Просторе пятьдесят-шестьдесят поколений назад. Легко подсчитать, что при нормальной рождаемости, да еще с вашим ползучим матриархатом и отсутствием войн население планеты должно было достигнуть нескольких миллиардов человек. Почему этого не произошло, не знаешь? При здешней-то благодати? Вот хотя бы ты — почему у тебя нет детей?

— Пью грибной сок, — признался Леон.

— Я не спрашиваю, что ты делаешь. Почему у тебя нет детей?

— От Хлои?

— Понял… Ладно, отставим в сторону стрелка Леона. Допустим даже, что некие древние обычаи ограничивают рождаемость, хотя лично я нигде не замечал даже намеков на какие-либо обычаи в данной сфере. Но завезенные переселенцами кошки и собаки? Им-то кто мешал расплодиться по всему Простору и свести к нулю мелкую фауну? Куда делись местные хищники? Коль скоро их нет — почему травоядные не размножились настолько, чтобы пожрать всю зелень? Забавный мир… Масса мелких зверьков ядовита, но никогда не кусается. Однажды я уговорил одну ящерку попробовать собственного яда. Бедняга издохла через три секунды. А почему кровососущие насекомые сторонятся человека? Молчишь… — Старик перевел дух. — Правильно молчишь. Вот за ответом на эти вопросы мы и идем.

— А я думал, мы идем за оружием, — не выдержал Леон.

— Мы и идем за оружием, можешь мне поверить. — Умнейший помолчал, кривя бескровные губы. — За самым страшным оружием, какое только есть на этой планете.

Оружия пока не было, и сколько до него оставалось идти, никто не знал. Стояли горы — впереди и сзади. И те, что впереди, были выше.

— Спустишься на поверхность.

Гигантская туша Нбонг-2А-Мбонга колыхалась перед Й-Фроном, как студень, мясистый жабий рот двигался с заметным усилием, и было непонятно, кто из двоих отдает приказ: Мбонг или Нбонг?

Какая разница! Приказ, несомненно, согласован с Ульв-ди-Уланом, если не исходит от него лично. Ограниченно ценные наиболее подходят для черной работы. Дин-Джонг, разумеется, оставлен про запас.

Что ж. На поверхность так на поверхность.

— Заброска туннельной камерой? — спросил Й-Фрон.

— Нет. Активный скафандр. Спустишься по наводке как можно ближе к Девятому. Там проблема: потеря двух зауряд-очистителей. Выяснишь причину.

Ясно. Потеря одного зауряда может насторожить, но никогда не считается серьезной проблемой и списывается на случайности. От Мбонга Й-Фрон знал: два потерянных зауряда ставят под вопрос надежность автоном-очистителя. Без сомнения, дистанционная проверка Девятого уже произведена, отклонений не выявила и признана недостаточной.

— Доложить немедленно или по возвращении?

— Сказано: активный скафандр, дебил!

Говорил все-таки Нбонг.

Глава 9

Законы эволюции нерушимы: если бы альпинистам приходилось спускаться с гор на карачках и притом лицом вперед, их руки были бы вдвое длиннее ног.

Похоже, по дну ущелья некогда протекала речка, а потом воду отвели и проложили широкую дорогу. Но, конечно, это только казалось. Леон фыркнул от глупой мысли. Кому нужно тратить силы на дорогу, по которой десять человек могут идти в ряд? Кому она нужна такая? Наверняка речка сама нашла более удобный путь, а вот эти глыбы — они упали сверху уже потом, растрескав затвердевшее, словно камень, русло.

Третий день шли пешком. Деревень больше не попадалось. Мальчишка-морочник, не слушая увещеваний, увел своих дракончиков, лишь только путники одолели первые увалы. Уйму времени убили, обходя по горячей земле кратер Голи Покатой и дыша серными испарениями. Долго лезли на перевал и долго спускались с него, зато нужное ущелье Умнейший указал сразу.

— Там и нигде больше.

Старик бодро шагал впереди, вертя головой с неподдельным интересом. Справа от Леона шел Тирсис, неся на плече духовую трубку, слева — Сминфей. Элий, Фаон и Батт держались на шаг позади.

— Твоя гвардия, — пошутил Умнейший.

Леон не вполне понял, но переспрашивать постеснялся.

Уклон дороги ощутимо возрастал.

— Нас кто-то догоняет, — объявил Парис.

— Зауряд? — встрепенулся Кирейн.

Леон счел разумным изготовить к стрельбе духовую трубку. Тирсис и гвардия почти без суеты последовали его примеру.

— Нет. Живое.

— Подождем?

Из-за поворота ущелья галопом вынесся мальчишка-морочник. Следом за ним, низко опустив лобастые головы, топотали все девять порожних дракончиков. Прежде чем мальчишка успел осадить скакуна, Леон заметил у него за седлом растрепанную почтовую летягу, уцепившуюся когтями за травяной мешок.

— Город? — только и спросил Умнейший.

Мальчишка пошмыгал носом и разревелся.

Послание, писанное на свитке пчелиной бумаги, читали вслух несколько раз, запоминая. Налет на Город совершил один-единственный зауряд, упрямо названный в послании детенышем Железного Зверя. Как всегда, он появился неожиданно и успел натворить дел, прежде чем горожане, глядя на свои пылающие дома и мечущихся по улицам беженцев, сообразили что-то предпринять. Стрелки, не успевшие собраться в кучу, встретили детеныша не дружным залпом, как предполагалось, а кто во что горазд и не причинили тому ни малейшего вреда, хотя иные и хвастались потом, что попали. («Нас там не было», — встрял Тирсис. Ему велели молчать.) Сложилось впечатление, что детеныш сбит с толку множеством целей, во всяком случае, он несколько раз пролетел над Городом, бесприцельно расшвыривая огненные клубки, что дало многим время добежать до леса, и лишь когда надрывно бухнула пушка — вторая, которую сделали лишь накануне, — выбрал себе первоочередную цель. Пушку он сжег и отстрелял поодиночке разбегающихся канониров, после чего обратил внимание на главную площадь. Четвероног оплавился и перекорежился, однако спас множество прячущихся под ним людей (подземное убежище только собирались начать копать), в то время как кузнец Аконтий, прогнав от первой пушки всех горячих и торопливых, собственноручно наводил деревянное орудие. От удара визжащей стаи камней и железных обрезков детеныш будто споткнулся в полете («Что они у них, из картона, что ли?» — поразился Умнейший) и упал в реку, где малое время спустя взорвался, окатив весь Город жидким илом и дохлой рыбой. Помня предостережение, большая часть горожан в тот же день ушла в лес, прихватив с собой лишь самое необходимое…