Энигмастер Мария Тимофеева - Евгений Филенко

Дом уже нависал над нею страшноватым зеленым кустом-переростком, бесформенным и неопрятным. Из-под него торчали толстенные корневища, напряженно вцепившиеся в землю, подобно сказочным куриным лапам. С едва различимой крыши дикими гирляндами сползали тугие пласты лиан в свежей резной листве, из-под которой выглядывали недобро подрагивавшие тонкие усики…

Раздвинув зеленую занавесь, навстречу Маше медленно и как бы неуверенно выдвинулось толстое змеиное тулово, оканчивавшееся тупой треугольной башкой.

«Я не боюсь», – спокойно сказала Маша. Или подумала. Наверное, все-таки подумала, и продолжала думать все о том же. «Я взаправду не боюсь. Со мной ничего не случится. Не потому, что я такая безрассудная. Просто я уверена, что ничего дурного со мной просто не может произойти. И еще я знаю, почему все закончится распрекрасно».

Никакая то была не змея: всего лишь побег-переросток грязноватого оливкового цвета с нераспустившимся бутоном на конце. Одно слово – псевдоподия, и не такая уж, между прочим, и активная. Повисела на уровне Машиного лица, будто бы вынюхивая запах угрозы, ничего такого не обнаружила и втянулась обратно под зеленый полог.

Маша поднялась на крыльцо, стараясь не наступить на стебли пузырчатника. Толкнула дверь – та легко открылась, словно ждала ее визита.

Внутри было удивительно… нет, не так.

Внутри был Рай.

Он спускался по стенам, свисал с потолка, выбивался из-под вздыбившегося «ностальгического паркета». Все вокруг было зеленое, свежее, с запахом травы, чисто вымытой дождиком, и безопасное. В просветах сплошной зелени с частыми вкраплениями белых, розовых и красных с желтыми языками цветов были видны мерно колеблемые током времени маятники старинных часов. В таком доме ничего не хотелось делать, ни о чем не заботиться, а разве что сидеть, лежать, да еще иногда размышлять о возвышенном. И кому только в голову могла прийти идея лезть сюда с оружием?!

«Что, если это ловушка? – думала Маша. – Что, если эти листья, стебли и цветы на самом деле не то, чем кажутся? И за райским благодушием скрывается неведомая опасность, угрожающая всей планете… Скоро я это узнаю. Буквально через пару шагов».

Отодвинув ладошкой живую занавеску, она прошла в маленькую спаленку. Туда растительное буйство проникнуть не отважилось, руководствуясь, очевидно, элементарными представлениями о неприкосновенности личного пространства…

Вадим Аметистов мирно спал на диванчике, подложив под голову кулак и небрежно натянув на ноги тонкий плед с тигровыми узорами. Кошка Брынза, как и предполагалось, свернулась сдобным пушистым калачом в его изголовье. Заслышав чуждое присутствие, дернула просторным ухом и приоткрыла один глаз.

– Привет, Брынза, – сказала Маша дружелюбно. – Извини, что потревожила. Ты спи, спи.

Она присела в ногах у Аметистова. Ей ужасно не хотелось нарушать его покой. Еще ужаснее было то, что ее саму невыносимо клонило в сон. В конце концов, она уже и забыла, какое это тяжкое испытание для юного организма.

…Дней десять назад в Машиной жизни случилась ситуация, когда спать ей ну никак было нельзя. Форс-мажор, какой и нарочно не выдумать. Личная просьба одного из руководителей Тезауруса. Дело чрезвычайной важности и деликатности. Без участия и ведома «Команды Ы». Можно было отказаться, осуждения не последовало бы. Но кто способен отказаться в подобной ситуации?! Это было… да что говорить, было и прошло.

Несколько суток Маша ничего не ела, кроме стимуляторов, и не пила, кроме тонизирующих соков. Она похудела на пять килограммов – во всем можно найти свои приятные стороны. Но, увы, организм не смог примириться с таким возмутительным обхождением. Что-то в нем щелкнуло, и Маша напрочь лишилась сна. Она была абсолютно здорова, просто не могла уснуть, даже полностью перейдя на диету из транквилизаторов…

Теперь Маша глядела на спящего Аметистова и чутко дремлющую кошку. Она понимала, что снаружи творится сущий бедлам, еще немного – и эти ненормальные ингрессоры ради того, чтобы их всех спасти, пойдут на очередной сумасбродный штурм, и всем от того будет только хуже. Они же не знают, как здесь тихо и покойно. Тяжко вздохнув – этот вздох едва не перешел в затяжной зевок, – Маша протянула руку, чтобы разбудить Аметистова.

Но в этот момент зазвонил будильник.

Она даже не сразу сообразила, что это был за звук и откуда он исходил. Современные будильники не будят таким душераздирающим трезвоном, металлом по металлу. Жуткому механизму было лет триста, не меньше.

Брынза легко спрыгнула на пол, как и не спала, и приняла выжидательную позу. Очевидно, ей такой адский способ пробуждения был не в новинку.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Аметистов, не размыкая век. – Накормлю тебя, напою и снова спать уложу…

Он все же приоткрыл один глаз. И увидел Машу.

– Привет, – сказала она. – Вас не затруднит выйти на крыльцо и всех успокоить?

– А что стряслось? – спросил Аметистов невозмутимо и открыл оба глаза.

– Вы привезли с Шришвайякхи не тот пузырчатник, – спокойно пояснила Маша. – Нужно было настилообразующий, как раз для паркета, а вы по незнанию прихватили стеновозводящий. И он решил, что пора построить хозяину дом.

– Ни черта себе, – сказал Аметистов и засмеялся.

Он все еще не выглядел сильно удивленным. Либо у него было железное самообладание, либо все рассказы о нем как о Человеке-В-Стороне всецело соответствовали действительности.

Аметистов сел на диванчике и невыносимо сладко потянулся.

– Извините. Давно так не спал. Чувствую себя отдохнувшим впервые за последние пятьсот лет.

– Еще бы, – сказала Маша завистливо.

– А вы кто?

– Меня зовут Маша. Маша Тимофеева. Я энигмастер.

– Зачем здесь энигмастер? – пожал крутыми плечами Аметистов.

Маша открыла было рот, чтобы рассказать, какой переполох он учудил со своим «ностальгическим паркетом». Но вдруг почувствовала, что это выше всяких человеческих сил.

– Долго объяснять, – сказала она. – Просто сходите и успокойте ингрессоров.

– Ингрессоров! – повторил Аметистов и недоверчиво покачал головой. Потом еще раз окинул Машу оценивающим взором и спросил: – Госпожа энигмастер, а то, что вы в пижаме… ничего не имею против, розовое вам к лицу… это было частью какого-то плана?

Маша опустила глаза долу.

Она действительно была в ночной пижаме. Розовой, в цветочек, с кружевными вставками.

Наконец-то ей стало понятно, отчего все при ее виде на мгновение теряли дар речи. И ведь никто слова не сказал, деликатные какие!

– Ну разумеется, – промолвила Маша значительным голосом. – Иначе как бы я проникла в ваш дом сквозь заслон из псевдоподий?