Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В середине июля М. К. возвращается в Томск; регистрация в его паспортной книжке фиксирует дату (7/20 июля 1918 г.) и первый томский адрес (Николаевский пер., 16)[26].
В конце августа, едва обосновавшись на новом месте, М. К. записывается в университетскую библиотеку, а осенью вступает в Общество этнографии, истории и археологии при Томском университете, созданное в конце 1917 г. (председатель – А. Д. Григорьев, секретарь – Э. В. Диль)[27]. На заседании 20 октября перед докладом Н. Н. Бакая (бывшего директора Иркутской гимназии) «Архивный вопрос в Сибири» М. К. произносит несколько слов, посвященных памяти В. В. Радлова и И. А. Шляпкина (вслед за ним выступил Э. В. Диль)[28]. Тогда же начинается и лекционно-преподавательская работа. Открыв учебный год вступительной лекцией по истории Сибири, а на другой день – лекцией «Эпическая традиция в Сибири», М. К. ведет порученный ему курс по истории русской словесности и семинарские занятия, посвященные творчеству русских писателей-классиков, прежде всего И. С. Тургеневу. Приближался столетний юбилей писателя, и преподаватель-словесник чувствовал себя обязанным уделить внимание этому писателю, чье творчество его издавна привлекало. 9 ноября, в день столетия со дня рождения Тургенева, на факультете состоялось посвященное ему торжественное заседание. А. А. Гвоздев выступил с речью на тему «Пейзаж в творчестве Тургенева», а М. К. – на тему «Проблема пессимизма в творчестве Тургенева»[29].
Отражением тургеневских занятий М. К. (и в значительной мере свидетельством его собственных настроений той поры) является статья, помещенная в местной эсеровской газете (которую недолгое время редактировали С. Файнберг и М. Фельдман и где сотрудничал И. Г. Гольдберг). М. К. писал:
Юбилейные дни Тургенева совпали с днями, когда русская интеллигенция вновь и неожиданно пережила тяжкую трагедию разобщения с народом. Кошмарный туман всеобщего разочарования начинает опутывать русскую жизнь. Уже вырисовываются в этом тумане мрачные очертания наступающей духовной реакции.
Мрачная озлобленность и ненависть сменяют недавние увлечения. И повсюду царит всеобщее оплевание своих недавних и, казалось бы, столь дорогих идеалов. И хочется в эти дни с особенной отрадой остановиться на чутком и гуманном образе великого художника и глубокого мыслителя и научиться у него думать и понимать, верить и любить[30].
Думается, что именно тогда, в первый год своего преподавания в университете, постоянно размышляя о Тургеневе и перечитывая его произведения, М. К. в полной мере проникся «духом» этого писателя. Этому немало способствовал и Тургеневский семинар, который он впервые вел в Томске. Обучая других, М. К. многому учился сам. 15 августа 1919 г. он рассказывал Т. Э. Степановой:
В этом году я вел семинары со студентами и студентками по изучению Тургенева, было у нас 16 рефератов, – и в результате этой годовой работы не только у моих слушателей, но даже и у меня самого многое прояснилось, – и теперь я гораздо лучше и отчетливее знаю и понимаю, напр<имер>, того же Тургенева, чем в начале занятий.
И вот именно в такой-то работе и скрыт смысл университетских занятий (88–29; 7 об. – 8).
Наряду с Тургеневским семинарием М. К. организует Кружок памяти Тургенева[31]. Известны два его собственных доклада, прочитанные на заседаниях кружка: «Поэт Милькеев» и «Тургенев и Жерар де Нерваль»[32].
К поздней осени 1918 г. относится и первая печатная статья М. К. о Тургеневе – отклик на публикацию тургеневской поэмы «Поп» (1844), осуществленную Н. Л. Бродским (М., 1917)[33]. Задуманная как рецензия, эта статья содержит тем не менее собственное видение этого произведения и является в известной мере полемической по отношению к предисловию Бродского.
Другим предметом его занятий остается библиография. Продолжая работу, начатую еще в студенческие и продолженную в 1910‑е гг., М. К. пополняет собранные им ранее материалы и пытается осмыслить сибирскую библиографию как отдельную и самостоятельную отрасль сибиреведения. 24 ноября 1918 г. на одном из заседаний Общества этнографии, истории и археологии он читает доклад «Задачи сибирской библиографии».
В этом (вскоре опубликованном) докладе был остро поставлен вопрос о плачевном состоянии библиографической работы в Сибири, в том числе и в Томском университете («для сибирской библиографии им не сделано ничего»). «В связи с той огромной ролью, – заявлял М. К., – которую играет теперь Сибирь и которую ей еще суждено играть в политической и хозяйственной жизни страны, вопрос о сибирской библиографии приобретает особо острое и насущное значение»[34]. Возлагая надежды на только что открытый университет в Иркутске и Восточный институт во Владивостоке, М. К. особо подчеркивает роль Томска:
Новые университеты уже определенно ставят в число своих основных задач – изучение Сибири. А главное, вокруг них, особенно вокруг историко-филологического факультета в Томске, чувствуется усиленное оживление научной мысли и деятельности в Сибири[35].
Как видно, Азадовский связывал тогда свои надежды на возрождение сибиреведения прежде всего с Томским университетом.
Первые недели преподавательской деятельности М. К. совпали с интенсивной работой, которая велась в Томске по организации Института истории Сибири, своего рода Сибирской академии наук. Этот замысел возник у сибирских ученых и общественных деятелей еще в 1917 г. Автор заметки, появившейся в дни организационного съезда за подписью «М.», писал:
С начала прошлого года идея создания такого института будировалась в петроградском Союзе областников и других обществах, связанных с Сибирью. По поручению Союза литератором Е. А. Френкелем и горным инженером Либровичем был разработан проект, который и обсуждался в ряде заседаний с представителями О<бщест>ва изучения Сибири, сибирского О<бщест>ва подачи помощи раненым, Сибирского бюро и т. д. В обсуждениях принимали участие С. П. Швецов, Е. Л. Зубашев, Э. Э. Понтович, И. П. Толмачев, К. И. Аргентов, Е. К. Яковлев, М. К. Азадовский, Пальчинский, М. П. Рыбалкин, Поздеев, В. А. Мукосеев, А. А. Макаренко и др. Председательствовал обычно А. И. Макушин[36].
Понятно, что ситуация 1917 г. не способствовала реализации этого замысла. Однако после того как большевики в Сибири утратили власть, вопрос об учреждении Института исследования Сибири вновь оказывается в центре общественного внимания. В Томске – при поддержке В. В. Сапожникова – формируется оргкомитет, готовый заняться подготовительной работой.
Съезд по организации Института исследования Сибири торжественно открылся 15 января 1919 г. в актовом зале Томского университета и продолжался
