В сетях шпионажа, или «Час крокодила» - Александр Александрович Резванцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дядюшка поднял голову и долго глядел на белые облака, плывущие над нашими головами, потом предложил помянуть усопшего еще раз. Мы помянули. Константин Григорьевич сходил к фонтану, ополоснул стаканчики, разложил их по карманам и строго посмотрел мне в глаза:
— Значит, так, Алешка, дай честное слово чекиста: ты никому до самой моей смерти не расскажешь того, что сейчас от меня услышишь.
Я не опустил глаз долу и очень серьезно ответил:
— Даю слово.
— Ну, тогда слушай… Так вот: Манукян не только заведовал нашим курортторгом, но и верховодил во всей громадной и могущественной северокавказской мафии, ворочая миллионами, а кличка его в мафиозных структурах была Волчара. Об этом я узнал после ухода на пенсию, когда он уже возглавлял один из крупнейших российских банков. Почему Волчара? Знаешь, у него два зуба в верхнем ряду немного выдавались вперед. Это делало его улыбку похожей на оскал. И взгляд у него был бешеный, с искрой. Вот тебе и волк в натуральном виде. Свирепость и хищность он умело прятал до поры под личиной скромного советского служащего. Представляешь, чего это ему стоило?
— Зачем вы рассказываете мне все эти банальности, дядя? — спросил я. — Ну, стал мафиози банкиром, ну дружил он с партийной номенклатурой. Кого этим сегодня удивишь?
— Ты, Леша, подожди, подожди. Мой рассказ только начинается, и самое интересное впереди… В тот день, когда Коротышка поехал на охоту в Приэльбрусье, Волчара подсунул ему Гюльнару.
— Ого! Когда на сцене появляется женщина, интрига, как правило, становится захватывающей, а иногда даже переходит в плоскость детектива.
— Так оно и случилось… Ах, какая это была женщина! Что личико, что голосок, что стан, что походка — все на уровне мировых стандартов. Я ее только один раз видел, но это было как удар тока, как вспышка молнии. Болтали, будто она то ли кабардинская, то ли нагайская княжна. Она хозяйничала в охотничьем домике Волчары. Теперь-то я понимаю, что Гюльнара была хозяйкой всей их воровской малины. Коротышка сразу положил на нее глаз. По-другому и быть не могло. Конечно, после охоты они выпили как следует, потом Волчара на какое-то время оставил гостя вдвоем с Гюльнарой. Когда вернулся, то Коротышка уже ползал по ковру и целовал коленки Шахразады.
— Это ее кличка?
— Так я ее прозвал.
Волчара прогнал Гюльнару, велел Коротышке подняться с пола и спросил в упор:
— Хочешь ее?
— Очень хочу, — был ответ.
— Тогда скажи областному прокурору, чтобы он закрыл дело на… — Тут Волчара назвал имя одного из своих подельников.
— Скажу, — сразу же согласился Коротышка…
Так наш партийный босс влился в ряды мафии. И кликуху ему криминальные авторитеты придумали подходящую — Хомяк. Работал он на них в общем-то бесплатно. С него было довольно хорошего угощения, охоты и Гюльнары. Брала его жена. Потом они и ее приручили. Брала камушками и золотишком. А он, человек абсолютно бесхребетный, пребывал у нее под каблуком. Получилось так, что мафия руководила им через супругу. Умнющая и хитрющая была баба. Волчара решил, что лучше иметь дело с ней, чем с дураком Коротышкой. Иногда она, правда, взбрыкивала из ревности к Гюльнаре. Однажды в присутствии членов бюро обкома отхлестала его грязным веником по роже… Когда Коротышку перевели в Москву, северокавказская мафия утратила к нему интерес. У московский мафии своя сфера влияния, и посторонним туда лучше не соваться. Вот поэтому, когда Коротышка уехал от нас, в башке Волчары родилась, казалось бы, совершенно безумная, но на деле вполне осуществимая идея — продать Коротышку какой-либо из спецслужб Запада, что и было сделано. В одну из туристических групп, направлявшихся в Англию, включили доверенного человечка Волчары, владевшего английским языком. В Лондоне ему удалось связаться с британской разведкой. Как бишь ее зовут?
— СИС, или МИ-6.
— Вот-вот. Через пару месяцев к нам тоже под видом туриста прибыл связник из Лондона. Все в том же охотничьем домике состоялась его встреча с Волчарой. Связнику были предъявлены магнитофонные записи всех разговоров Коротышки, какие он вел на вилле, видеозаписи его любовных игр с Гюльнарой и кое-какие документы. Волчара попросил за все это миллион баксов, и ему был выписан чек на такую сумму. Потом Коротышку пригласили в Лондон. Он уже знал о сделке, поэтому сразу потребовал, чтобы все его беседы с англичанами переводил переводчик британской стороны.
Все, что рассказывал дядюшка, было похоже на бред сивой кобылы, но проскальзывали в его болтовне и неопровержимые факты: в начале 80-х Коротышка действительно ездил в Лондон, и там он действительно отказался от услуг своего переводчика. По крайней мере во время одной очень ответственной встречи тет-а-тет.
— Дядя, откуда вам известны такие вещи?
— От Волчары. Он сам мне все рассказал. Это было в декабре позапрошлого года, вскоре после подписания беловежских соглашений. Он завалился ко мне домой в два часа ночи. Помню, буря была страшная с проливным дождем. На нем сухой нитки не осталось. Я дал ему во что переодеться и напоил чаем с коньяком. Он очень плохо выглядел: похудел сильно, осунулся. Его жрал рак, и жить ему оставалось совсем немного. Он был в ту ночь жалок. Я впервые видел его плачущим. «Пусть меня судит Бог, — говорил он, — но я не хотел развала империи. Думал, Хомяк станет производить меньше оружия, войну в Афгане закроет, ну там америкашкам кусок шельфа подарит, а япошкам продаст какую-нибудь скалу в Тихом океане. Что нам от этого? Он же, падла, конец света устроил. Теперь мой народ остался за хребтом один на один со всем мусульманским миром. Будь я проклят! Нет прощения ни мне, ни всему моему роду!» Доигрался ты, Волчара! А ведь хвастал, что играешь без проигрышей, потому что не способен допустить ошибку.
— Зря он убивался, — встрял я в дядин монолог. —
