Белая ворона - Карина Вран

— Этому бесполезному так неловко, — снова принимается за самоуничижение зародыш режиссера. — Но мы бы не хотели обращаться к профессорам за советом. Думали, сумеем доказать, что у нас есть задатки и способности.

«Короче, Склифосовский», — охота заорать, но я терплю.

— Можно сказать, наш курс, как ваша замечательная дочь и ее друзья, — заискивающе улыбается свинтус. — Мы — сами. Вот. Но совет нам всё же нужен. По сценарию.

— Бесплатно не работаем, — фыркаю: балл за девиз засчитан. — Впрочем, каков масштаб проблемы?

Конечно, формулирую я это чуть попроще: «Много? Сложно?» — а то не поймут-с. Или наоборот, что даже хуже.

— Ай… — трет заднюю часть шеи Син. — Пара логических дыр. И… мы не можем выбрать концовку. Это задача сценариста, но она… Сама не может определиться.

«А еще она студент-первогодка», — вздыхаю, понимая, что надо выручать этих мечтателей.

— Вот что, — мамуля смотрит на меня, затем на студента. — Ты принес записи?

Син мотает головой и вроде как снова собирается бить себя по лицу.

— Хитрец! — щурюсь и корчу рожицу, словом, пользуюсь малышковой вседозволенностью. — Мама, он хочет еще прийти. И еще поесть.

А то как бы его мать отпустила без кормления?

Этот не краснеет — желтеет. Очень забавное изменение цвета кожных покровов. Я такого раньше не видела.

— Приноси в следующий раз, — улыбается мама, наливает мне и гостю по стакану соевого молочка. — Мы вместе поглядим и подумаем. Может, что-то и подскажем.

И хитро так на меня косится. С ее выразительным разрезом глаз — вид той еще плутовки. Или заговорщицы.

— Син, — зову, пока студент не захлебнулся от радости.

Он поднимает голову над стаканом. Вокруг рта — молочные усы.

— А?

Чисто котенок. То-то его мама-кошка привечает.

— У вас там есть, кому писать музыку? — уточняю. — И петь?

А то я им сейчас напридумываю всякого, но реализовывать будет некому. Конечно, тырить всю идею «Одержимых» я не намерена. В той дораме так-то тоже полно спорных сюжетных ходов, про второй сезон я вообще молчу. Хотя нет, скажу: лучше бы его не снимали.

Еще я «не писун» в плане песен, особенно на китайском. Про музыку к песням вообще забудьте. Так что нужен тот, кто что-то миленькое, легонькое, с мелодичным звучанием сможет придумать и исполнить. Потому как ромком с приятными саундтреками всяко лучше, чем ромком без оных.

— Есть, — осторожно говорит усатый свин.

«С какой целью интересуетесь?» — плещется в его суженных (куда там сужать-то!) глазах. Но он стойко держит в себе любопытство.

— Славно, — окунаю палец в свой стакан, делаю «буп» в кончик носа: теперь этот кот идеален. — Свободен.

[1]Seruis regna dabunt, captiuis fata triumphos:

Felix ille tamen, coruo quoque rarior albo. — (лат). 7 сатира Ювенала (I—II вв. н.э.).

[2] 抓周(кит). [zhuā zhōu] — схватить предмет.

Прода 09.11.2024

Одно из моих (возможно, худших) предсказаний сбылось: Син у нас почти поселился. Следующим днем он прямо с порога всучил мамуле папку с распечатанным сценарием. С пометками, где там у них боль-тоска-несогласованность.

Конечно, был накормлен.

В итоге мамочке пришлось дробить вечер на много разных дел. Приготовить ужин, вышить жирафа на будущем презенте, прочесть мне часть сценария. И записать мои соображения на счет их студенческой поделки.

Мне хотелось начать с: «Удалить. Порвать, а лучше сжечь». Но я хорошая девочка (по мнению папы), поэтому ограничилась теми моментами, где вчерашние школьники просили совета Бай Я. Все за один вечер не поправили, конечно. Ужин для бати сам себя не приготовил бы.

Назавтра снова заявился кто? Прикормленный заморыш Син. Кстати, не такой уж и заморыш уже, идет ему на пользу мамино откармливание. И даже не на убой. Жаль (шучу). Вон, щеки уже округлились. До балбеса-бегемотика далеко, но стремление присутствует.

Прочел этот крендель, помесь лемура с несчастным котенком, наши с мамой правки. Уставился на мать. Взгляд: я в астрал, когда вернусь, не знаю. Может, режиссерские зачатки в растрепанном индивидууме создавали перед расширенными до предела стеклянными глазами раскадровку. И как-то даже симпатичнее при этом стал. Пропал «забитый» вид, лицо разгладилось — точно, вдохновение поймал.

Или просто не все символы пиньинь ему в тексте знакомы, кто ж его знает?

Как отошел, спросил.

— А что, так можно было?

Вид все тот же, словно пыльным мешком из-за угла пришибленный, но с признаками просветления.

«Можно, только осторожно», — подумала и улыбнулась парню, как сырному кругляшу. — «А то, глядишь, понравится».

Один из спорных моментов у них был в том, почему девочке нравится мальчик, но она от него шарахается. Мальчик (студент на курс или два, они не определились, старше) симпатичный, не тупой, из хорошей семьи и с перспективами. Короче — хватать надо, пока другие не увели. А она от него бегает, как ошпаренная.

Убрать саму идею убеганий — порушить нафиг всю сценарную конструкцию. Этот шаткий и местами дырявый шалаш, да.

Решение: добавляем одну сцену. Где девочка видит на улице этого студента, уже собирается подойти. Пока проверяет, все ли хорошо: макияж, прическа, складки на юбке… Такая милая девичья суета, подымающаяся на дрожжах волнения и влюбленности. Делает шаг в его сторону, поднимает руку в приветствии… И видит, как к ее объекту симпатии несется вприпрыжку детеныш. Парень подхватывает мелкого (на него похожего, агась) мальчонку, крутит в воздухе. Ну и следом за дитем подходит мама.

Выставленная вперед ножка в красивой туфельке задвигается назад. Выводы сделаны: у парня семья, которую он скрывает. И каждый раз, когда тот студент приближается к героине, она делает ноги «от этого