Чтоб услыхал хоть один человек - Рюноскэ Акутагава
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ворчу, но пишу для «Бунсё сэкай». Завтра возвращаюсь в Йокосуку.
Ваш Акутагава Рюноскэ
ПИСЬМО ЦУКАМОТО ФУМИКО
19 сентября 1917 года, Йокосука
Очень благодарен тебе за письмо. Я прочёл его позавчера в Токио. Понимаю, что виноват перед тобой за свою настойчивость.
Школа и литература одновременно – это действительно многовато. Поэтому в будущем я намерен остановиться на одном из двух. Не просто намерен – твёрдо намерен. Это будет, конечно, литература. Преподавание не очень подходит моему характеру. Моя самая заветная мечта – жить молодым отшельником, читать, писать. Сейчас этого не получается, но, может быть, когда-нибудь получится?
То, что ты, Фуми-тян, ничего не умеешь, – прекрасно. Оставайся такой, как сейчас. Ни в коем случае не превращайся в некую выдающуюся девушку, которая может всё. Слишком уж много развелось их на свете.
Будь ребёнком. Это лучше всего. Мне бы и самому хотелось стать ребёнком. Но ничего не получается. Если бы с твоей помощью мне это удалось, мы бы жили как два ребёнка.
В доме, где я поселился, живут только двое – старушка и служанка. По понятиям Йокосуки, дом довольно богатый. Я снимаю комнату в восемь дзё на втором этаже. Дом хоть и старый, но очень покойный. Старушка глуховата и часто отвечает невпопад. Вот и сегодня утром я говорю: «Уже, наверное, часов семь», а она отвечает: «Да, рукой подать». Так и не пойму, с чем она спутала семь часов.
Жить в Йокосуке, имея в виду школу, мне удобнее, но само место не особенно привлекательное. Может быть, лучше обосноваться в Камакуре? Как ты думаешь? Если остаться в Йокосуке, не избежать взаимных посещений и всяких других малоприятных вещей. А терпеть такие посещения и жить как два ребёнка – несовместимо. И вообще эти взаимные посещения не по мне.
Сегодня в десять часов утра умер военный преподаватель нашей школы Хомма. Проболел всего четыре дня и умер. Я был потрясён – он всегда казался мне крепким, здоровым человеком. Говорят, у него было заражение крови. Я должен буду сочинить надгробную речь, которую прочтёт начальник школы на похоронах. Так не хочется писать её.
Акутагава Рюноскэ
Р. S. Ответа можешь не писать.
Р. Р. S. Мой новый адрес: Йокосука, Сиоирэ 580. Умэкити Оваси.
ПИСЬМО ЦУКАМОТО ФУМИКО
28 сентября 1917 года, Йокосука
Фуми-тян!
Уже двенадцатый час, а я из последних сил пишу тебе письмо. Прежде всего хочу назвать автора «Рождественской песни». Это Charles Dickens (Чарлз Диккенс). Он самый выдающийся писатель Англии нового времени. Кроме «Рождественской песни» он написал и другие рождественские повести, но эта – шедевр. Оригинал чрезвычайно сложен, и с твоим английским, Фуми-тян, читать её будет трудновато. Не знаю, справится ли с этим и Ясу – читать повесть намного сложнее, чем английскую хрестоматию для пятого класса средней школы. На этом о Диккенсе кончаю.
Нанадзи действительно ростовщик. Я тоже пришёл в уныние от одной мысли, что похож на человека, собирающегося сдавать свои вещи в заклад. Я ленив и одеваюсь не очень опрятно, поэтому меня часто принимают не за того, кто я есть. Однажды я навестил одного нашего преподавателя, и его служанка решила, что пришёл налоговый инспектор муниципалитета. Если я буду только преподавать и перестану писать, то не пройдёт и трёх лет, как я умру. Я люто ненавижу преподавание. Стоит мне увидеть лица учеников, меня охватывает невыразимая тоска – и тут уж ничего не поделаешь. Но зато я моментально оживаю, когда передо мной бумага, книги, перо и хороший табак. Разумеется, и ты, Фуми-тян, должна быть со мной.
В последнее время ко мне часто кто-нибудь заходит. Иногда и совершенно незнакомые люди. Вчера, например, приходили печатник из арсенала, пишущий какую-то повесть, и довольно странная студентка, мечтающая стать писательницей. Я высказал им свою точку зрения: «Вы не сможете писать художественные произведения и уж тем более не сможете сделать это своей профессией».
Они пишут только ради того, чтобы привлечь к себе внимание людей. Ну что они могут написать, движимые подобной идеей? Её вообще нельзя считать приемлемой. Я прихожу в уныние от одной мысли, что такие люди читают мои новеллы. Ведь я пишу ради удовлетворения высоких духовных потребностей людей, возвышающихся над средним уровнем.
Если ещё десять или двадцать лет я буду двигаться вперёд, не сворачивая с избранного пути, и если богу будет это угодно, то в конце концов смогу написать отмеченное мастерством значительное произведение. (А может быть, и не смогу. Кто знает, что произойдёт в будущем?) Во всяком случае, я ощущаю временами охватывающее меня восторженно-трагическое волнение. Ощущаю мужество, которое позволит бороться в одиночку с целым светом. В такие мгновения мне не страшны полчища нуворишей всего мира. Такие мгновения – самые счастливые в моей жизни.
Чем мне ехать в Таканаву, лучше ты, Фуми-тян, приезжай в Табату. После вечерних занятий в субботу я тоже приеду туда. А когда буду возвращаться в Йокосуку, провожу тебя до Таканавы. Это моё изобретение – как видишь, план прекрасный.
А в том, что ты приедешь ко мне, нет ничего неудобного. Естественное дело нужно рассматривать как естественное. Так что, Фуми-тян, всё в порядке, можешь не беспокоиться.
Более того, без тебя многое идёт не так, как следует. А благодаря твоей прямоте и честности всё прекрасно уладится. Я это гарантирую. Было бы большой ошибкой думать, что всё на свете идёт заведённым, не зависящим от нас порядком. Нет, главное – человек, поистине честный человечный человек.
Эта простая истина не воспринимается нынешними женщинами. Особенно состоятельными и умничающими женщинами. Они не способны создать счастливую жизнь. Нужно сделать всё, чтобы не стать похожей на них.
Мне тоже хочется очень многого, просто не знаю, что и делать. Трать я на книги все заработанные деньги, всё равно останется немало других, которые захочется прочесть, захочется купить. Так будет продолжаться до бесконечности. Если мы будем вместе, сможем отказываться от того, что пока не можем себе позволить. Соревноваться в покупках не будем, а то быстро разоримся.
Думай иногда обо мне. Иначе я рассержусь.
Твой Акутагава Рюноскэ
ПИСЬМО ЦУНЭТО КЁ
7 октября 1917 года, Токио
Сегодня приехал в
