Наследие Рэйны. Дорога к себе - Зоя Ласкина

Сердце разрывалось от боли, девушка пыталась вздохнуть — не было воздуха, пыталась закричать — голос не слушался ее, она не могла разомкнуть судорожно сжатых губ, а внутри нарастало что-то огромное, горячее, росло, ширилось, как волна подземного огня, который, говорят, порой вырывается на поверхность, сметая все на своем пути.

Ниледа больше нет… Больше нет…

Он никогда не придет, не взглянет нежно и ласково, не подхватит ее на руки и не поцелует так, что сердце упадет куда-то, а вокруг расцветут дивные сады…

Он умер… Умер. Страшно, унизительно.

Лишенный Золотых перьев тейнар умирает долго и в полном сознании — она слышала это от стариков. И рядом с ним не было никого, кто бы помог, поддержал, утешил…

А она ничего не знала. И не почувствовала. Ни-че-го.

Подземный огонь вырвался наружу.

— Не-е-е-ет!..

Девушка резко дернула воротник. Фигурные застежки посыпались на пол, плотная атласная ткань лирта[26] с треском лопнула. Разорвав ее сверху донизу, Фьериль отбросила лохмотья в сторону и в одном белом нижнем платье бросилась к окну. Никто не успел удержать ее: распахнув створки, она рванулась вверх и исчезла в темнеющем небе.

По лицу хлестали струи дождя, смешиваясь со слезами, ветер рвал с плеч легкую ткань, выворачивал перья в крыльях, но Фьериль ничего этого не замечала. Она хотела остаться наедине со своей болью, чтобы прочувствовать ее, попытаться осознать то, что разум отказывался понимать и принимать, чтобы решить, как жить дальше.

Лишь когда дождь превратился в ливень, ледяные струи которого сковали ее холодом, и от усталости она едва не налетела на один из горных склонов, Фьериль наконец остановилась, зависла в воздухе, пытаясь отдышаться и постепенно приходя в себя. Недоуменно оглядевшись, она не увидела ничего, кроме мрака. От столкновения со скалой ее спасло лишь врожденное чувство препятствия, присущее всем тейнарам. Дождь Дети Ветра не любили, хотя сильные крылья, даже намокнув, могли держать их; но холод — вот чего они не выносили вовсе. Стояло лето, и горы тут были не столь высоки, чтобы на вершинах лежали вечные снега, но все же ночью заметно холодало. Это вполне могло стать угрозой для жизни насквозь промокшей, едва одетой тейнары. Не прекращавшийся ни на мгновение дождь вкупе с пронизывающим холодным ветром вернули ей способность рассуждать здраво (все же светлый Тилаэр не зря наделил своих детей не только крыльями, но и рассудком).

«Владыка Ветра! Куда это меня занесло?..» — в смятении подумала Фьериль. Она в полной мере ощутила, насколько замерзла, и страх поднялся в ней, обжигая еще одной ледяной волной.

— Эй! — позвала она. — Меня слышит кто-нибудь?..

Ответа не было, и девушке стало совсем уж не по себе.

Усилием воли заглушив в себе поднимавшуюся панику, дочь крылатого народа справедливо рассудила, что лучше всего будет спуститься вниз и дождаться утра — в такой тьме она не то что дорогу домой не найдет, а заплутает еще больше.

Взмахнув порядком отяжелевшими крыльями, Фьериль стала снижаться, придерживаясь за почти отвесный горный склон. И, к своему облегчению, вскоре обнаружила небольшую уютную пещерку. Стоило бы продолжить спуск, чтобы добраться до более теплых слоев воздуха, но девушке так хотелось обсохнуть. Она спряталась от дождя и, свернувшись калачиком в тщетной попытке согреться, снова дала волю слезам. Однако облегчения они ей не приносили, напротив — падали тяжелыми каплями, безразлично-ледяными, как и небесные потоки снаружи.

Сначала непрекращающаяся дрожь не давала расслабиться, но позже усталость взяла свое. Холод начал отступать, сознание гасло, и постепенно Фьериль погрузилась в забытье, подобное тому, что настигает попавших в пургу путников, — лишившись сил, те ложатся прямо на снег и, убаюканные смертельными объятиями холода, не просыпаются уже никогда…

Частью сознания она понимала, что нужно встать, что здесь нельзя оставаться, но ее охватили слабость и такое безразличие, что она отмахнулась от этой мысли. Стало почти тепло, Фьериль ощущала легкое покачивание, словно ее нес ласковый ветер.

И вдруг — мгновенный ожог: жгучая волна прокатилась по телу, ошпарив, взбудоражив, но при этом не причинив боли. Тейнара распахнула глаза, жадно хватая ртом воздух. Попыталась вскочить — и чудом избежала столкновения с низким потолком тесной пещерки.

— Тихо, тихо, — прозвучал нежный голос, и заледеневшие ноги Фьериль обняло что-то пушистое и невероятно теплое. — Все в порядке, не надо бояться. Какие же вы, Дети Ветра, чувствительные…

Девушка скосила глаза и ахнула. Прямо на ее ногах уютно устроилась пушистая кошка — у тейнаров такие звери не водились, дочь Келара знала о них лишь из книг. Однако они обычно не отличались большими размерами; эта же кошка была просто огромной. Ее длинная шелковистая шерсть переливалась всеми оттенками — от золотистого до огненно-рыжего, и казалось, что по ее спине пробегают крохотные язычки пламени.

— Ты кто?

— Я дитя огня… дочь Огненной Стихии… песня пламени… — кошка дернула ушами и уставилась на девушку янтарно-прозрачными глазами. — Я везде и нигде, сейчас — там, где нужнее всего. Мое имя Ниара Эмвари — Ниара Цвет Янтаря.

— Зачем ты пришла?

— Если бы не я, ты бы умерла, Дочь Ветра. Я подарила тебе Огненный поцелуй — и ты вернулась.

Слова странного создания разбудили в девушке свежую боль, и слезы снова заструились по ее щекам. Кошка, переступая мягкими лапами, подошла и лизнула ее в щеку. Голова Фьериль вновь закружилась, но уже не так, как прежде, а словно от бокала хорошего вина. Тепло больше не было мнимым, девушку будто закутали в мягкие меха, ей стало хорошо — не безразлично, как это было недавно, а приятно. И совсем расхотелось плакать.

— Слезы ни к чему. Это соленая вода, в которой можно утонуть, так и не узнав, что на поверхности уже светит новое солнце. Ты вне опасности, Дочь Ветра. Ты будешь жить. Но будь осторожна — не играй своей жизнью, под золотистой травой может оказаться бездонная пропасть. Я подарила тебе Огненный поцелуй, теперь мы сестры. Но в другой раз я не смогу помочь, мое дыхание убьет тебя: Огонь и Воздух не враги, но смертельные союзники. Будь осторожна. И все же отныне Стихия Огня не чужая тебе и придет на помощь, если понадобится. А теперь — спи. Мы еще увидимся с тобой… скоро.

Глаза Фьериль закрылись сами собой, она погрузилась в глубокий сон. Ей снилась Ниара; они резвились и гонялись друг за другом по поляне, покрытой золотистой травой — не пожухлой, как осенью, а живой, свежей, молодой, и над ними в жемчужном небе смеялось золотое солнце. Ниара постоянно меняла облик, становясь то