Запретный плод - Лорел Гамильтон

– Не знаю. – Я махнула свободной рукой и крикнула: – Вон!

Он пригнулся, пристально глядя на меня. Гули – трусы; на здоровых людей они не нападают. Я сделала к нему два шага.

– Пошел вон! Брысь!

От любого проявления силы эта мерзость удирает во все лопатки. Этот остался сидеть. Я попятилась.

– Эдуард, – тихо сказала я.

– Да?

– Я не чуяла гулей на этом кладбище.

– Значит, ты одного пропустила.

– Одиноких гулей не бывает. Они ходят стаями. И их не пропустить. От них идет что-то вроде психической вони. Воняет злом.

– Анита. – Голос Эдуарда был нормален и тих, но нет, не нормален. Я обернулась и увидела у нас за спиной еще двух гулей.

Мы стояли почти спина к спине, наставив пистолеты.

– Я видела результаты нападения гулей на этой неделе. Убили здорового человека, притом на кладбище, где гулей нет.

– Картина кажется знакомой, – сказал он.

– Ага. Пули их не убивают.

– Я знаю. Чего они ждут?

– Думаю, набираются храбрости.

– Они ждут меня, – сказал голос.

Из-за ствола дерева вышел Захария. Он улыбался.

Боюсь, челюсть у меня отвисла до земли. Может быть, от этого он и улыбался. Теперь я все знала. Он не убивал людей, чтобы насытить свой гри-гри. Он убивал вампиров. Тереза его пытала, потому она и стала очередной жертвой. Но оставались еще вопросы, и серьезные.

Эдуард бросил взгляд на меня и снова на Захарию.

– Кто это? – спросил он.

– Убийца вампиров, я полагаю, – ответила я.

Захария слегка поклонился. Гуль терся у его ноги, и он погладил его по почти лысой голове.

– Когда ты догадалась?

– Только сейчас. Я в этом году слабо соображаю.

Тут он поморщился.

– Я считал, что ты догадаешься рано или поздно.

– Потому ты и уничтожил разум свидетеля-зомби. Чтобы спасти себя.

– Мне повезло, что Николаос меня поставила допрашивать этого человека.

При этих словах он улыбнулся.

– Это уж точно, – согласилась я. – А как ты послал этого с двумя укусами пристрелить меня в церкви?

– Это было просто. Я ему сказал, что это приказ Николаос.

Конечно же.

– А как ты привел гулей с их кладбища? Почему они тебе повинуются?

– Ты знаешь теорию, что, если закопать на кладбище аниматора, возникают гули.

– Ага.

– Когда я поднялся из могилы, они поднялись со мной, и они мои. Мои.

Я посмотрела на этих тварей и увидела, что их стало больше. Не меньше двадцати. Большая стая.

– Так ты говоришь, что именно так возникают гули. – Я покачала головой. – Учитывая, сколько есть гулей, на это не хватит аниматоров всего мира.

– Я об этом думал, – ответил он. – Я думаю, чем больше ты поднимешь на кладбище зомби, тем больше шансов получить гуля.

– Ты считаешь, что эффект накапливается?

– Именно так. Я хотел это обсудить с каким-нибудь коллегой, но ты же видишь, в чем тут проблема.

– Вижу, – сказала я. – Для профессионального разговора тебе сначала пришлось бы сказать, кто ты такой и что ты сделал.

Эдуард выстрелил без предупреждения. Пуля попала Захарии в грудь и развернула его. Он упал лицом вниз; гули застыли. Потом Захария приподнялся на локтях. Он встал с небольшой помощью заботливых гулей.

– Камень и палка сломают мне кость, но пуля не тронет меня.

– Великолепно, комедиант! – сказала я.

Эдуард выстрелил снова, но Захария нырнул за ствол дерева. Оттуда он позвал:

– Только не стреляйте мне в голову. Я не знаю, что случится, если вы мне всадите пулю в мозг.

– Давай узнаем, – предложил Эдуард.

– Прощай, Анита. Я не останусь смотреть.

И он ушел, окруженный группой гулей. Он пригнулся в середине, я думаю, прячась от пули в мозг, но целую минуту я его не видела.

Еще два гуля вышли из-за машины, пригибаясь на гравийной дорожке. Один из них был женщиной, и на ней еще болтались клочья одежды.

– Надо им что-то показать, чего они боятся, – сказал Эдуард. Я ощутила его движение, и пистолет его выстрелил дважды. Ночь заполнил высокий пищащий визг. Гуль с моей машины спрыгнул на землю и спрятался. Но со всех сторон перли еще гули. Не менее пятнадцати были готовы вступить с нами в игру.

Я выстрелила и попала в одного из них. Он упал на бок и покатился по траве, завизжав, как раненый кролик. Жалобный и животный звук.

– Есть тут место, куда можно убежать? – спросил Эдуард.

– Сарай, – ответила я.

– Он деревянный?

– Да.

– Он их не остановит.

– Нет, – согласилась я. – Зато уберемся с открытого места.

– О’кей. Что-нибудь еще до того, как начнем движение?

– Не беги, пока не подойдем к сараю вплотную. Если ты побежишь, они решат, что ты испугался, и погонятся.

– Еще что-нибудь?

– Ты не куришь?

– Нет, а что?

– Они боятся огня.

– Класс. Нас сожрут заживо, потому что ни один из нас не курит!

Я чуть не засмеялась – такой у него был возмущенный тон, но тут один гуль пригнулся на меня прыгнуть, и я всадила ему пулю между глаз. Некогда тут ржать.

– Пойдем. Тише едешь – дальше будешь, – сказала я.

– Жаль, что я автомат оставил в машине.

– Мне тоже.

Эдуард сделал три выстрела, и ночь огласилась визгом и животными криками. Мы двинулись к дальнему сараю. Был он примерно в четверти мили. Намечалась долгая прогулка.

Один из гулей бросился. Я его сбила, и он рухнул в траву, но это было как стрельба по мишеням – без крови, только дыры. Пули им вредили, но недостаточно. Куда как недостаточно.

Я шла почти задом наперед, одной рукой держась за Эдуарда. Их было слишком много. Мы не доберемся до сарая. Никак. Пискнул цыпленок в клетке. Тут мне в голову пришла идея.

Я пристрелила одного цыпленка. Он упал, и остальные птицы забили в панике крыльями по деревянной клетке. Гули застыли, потом один вытянул морду и понюхал воздух.

Мальчики, свежая кровь. Идите быстрее. Мясо, мальчики!

Два гуля бросились к цыплятам, остальные последовали за ними, карабкаясь на спины друг другу, разламывая клетку, чтобы добраться до лакомых кусочков.

– Продолжай идти, Эдуард, не беги, просто иди чуть быстрее. Цыплята задержат их не надолго.

Мы пошли чуть быстрее. Звуки скребущих когтей, хруст костей, плеск крови – все это было неприятное предисловие.

На полпути к сараю ночь огласил вой – долгий и злобный. Так не воет ни одна собака. Я оглянулась. Гули неслись за нами, прыгая на четвереньках галопом.

– Беги! – крикнула я.

Мы побежали. Ударились в дверь сарая, и эта дрянь оказалась заперта на висячий замок. Эдуард отстрелил замок – некогда было его взламывать. Гули были уже рядом и выли оглушительно.

Мы влезли, закрыли дверь, как бы мало пользы в этом ни было. Возле потолка было небольшое окошко, в него вдруг ворвался лунный свет. У одной стены стояло стадо косилок, еще несколько свисали с крючьев. Садовые ножницы, лопатки, бухта шланга. Весь сарай пропах бензином и промасленными тряпками.