Война на море 1812 года. Противостояние Соединенных Штатов и Великобритании во времена Наполеоновских войн - Теодор Рузвельт

с мест и у которых оставалось достаточно людей, чтобы их обслуживать, был произведен залп по «Фебе». Ветер был теперь очень слаб, и «Феба», грот- и бизань-мачты, а также грот-рей которой были довольно серьезно повреждены и которая потеряла много парусов и снастей наверху, не считая того, что получила несколько выстрелов в наиболее уязвимые места[97], и, таким образом, была сильно повреждена, начала медленно дрейфовать в подветренную сторону. Была надежда, что «Эссекс» ускользнет от дистанции выстрела, но этот последний шанс был упущен из-за разрыва якорного троса, в результате чего корабль оказался предоставленным на милость британских судов. Их огонь был преднамеренным и разрушительным, и лишь изредка на него можно было ответить выстрелом из одной из длинноствольных 12-фунтовых пушек «Эссекса». Корабль загорелся, пламя вырвалось из люка, а внизу взорвалось большое количество пороха. Многие члены экипажа были выброшены за борт выстрелами и утонули, другие прыгнули в воду, думая, что корабль вот-вот взорвется, и попытались доплыть до земли. Некоторым это удалось, среди них был один человек, у которого было 16 или 18 кусков железа в ноге, осколки от дула его пушки. Фрегат был разбит на куски выше ватерлинии, хотя из-за гладкости моря он не был настолько поврежден внизу, чтобы тонуть[98]. Портер сообщил, что он единственный из команды годен к службе, остальные были мертвы или ранены. Лейтенант Уилмер был выброшен осколком за борт и утонул, его маленький негритянский юнга Рафф поднялся на палубу и, узнав о бедствии, намеренно прыгнул в море и разделил участь хозяина. Лейтенант Оденхеймер также был выброшен за борт, но впоследствии вернулся на корабль. Выстрел, направленный вверх, убил четверых мужчин, стоявших у орудия, попав последнему в голову, и его мозги разлетелись на его товарищей. Единственным офицером командного состава был лейтенант Декейтер Макнайт. Штурман Барнвелл, тяжело раненный, оставался на своем посту, пока не лишился сознания от потери крови. Из 255 человек на борту «Эссекса» в начале сражения 58 были убиты, 66 ранены и 31 утонул («пропал без вести»), а 24 удалось добраться до берега. Но 76 человек остались невредимыми, многие из них получили ушибы или другие ранения. Сам Портер был сбит с ног потоком воздуха от пролетевшего рядом снаряда. Пока молодой гардемарин Фаррагут находился на трапе кают-компании, спускаясь вниз за запалами, капитан орудия прямо напротив люка был поражен 18-фунтовым ядром в лицо и повалился на Фаррагута. Они вместе упали в люк, Фаррагут на несколько минут был оглушен. Позже, когда он стоял рядом с человеком за рулем, старым старшиной-рулевым по имени Фрэнсис Бланд, выстрел, прошедший через фока-рей, оторвал рулевому правую ногу, унеся также одну из фалд Фаррагута. Старика отнесли вниз, но он умер из-за отсутствия жгута, прежде чем ему смогли оказать помощь.

Ничего не оставалось делать, и в 18:20 «Эссекс» сдался и был захвачен. «Феба» потеряла 4 человека убитыми, в том числе первого лейтенанта Уильяма Ингрэма, и 7 ранеными, «Херувим» 1 убитым и 3 ранеными, включая капитана Такера. Итого 5 убитых и 10 раненых[99]. Разница в потерях была естественной, так как благодаря длинноствольным орудиям и выбору позиции англичане могли произвести десять выстрелов против одного американского.

Поведение двух английских капитанов, атаковавших Портера, как только его корабль был выведен из строя, в нейтральных водах, в то время как они были очень осторожны и воздерживались от нарушения нейтралитета, пока тот был в хорошем состоянии, выглядит не очень привлекательно, в лучшем случае это показывает, что Хильяр до сих пор удерживался от атаки только из-за робости, и это выглядит еще хуже, если вспомнить, что Хильяр обязан предыдущему спасению своего корабля исключительно выдержке Портера в прошлом случае, когда британский фрегат был полностью в его власти, и впоследствии британский капитан прямо сказал, что он не будет нарушать нейтралитет. Тем не менее в этой войне англичане действовали практически так же, мы сами действовали один или два раза во время Гражданской войны, – достаточно взять «Флориду». И после того как сражение было однажды начато, насмешки, которыми большинство наших историков, а также участников битвы осыпали британских капитанов за то, что они не отказались от преимуществ, даваемых им их мачтами и лучшей артиллерией, войдя в ближний бой, решительно глупы. Поведение Хильяра во время боя, а также его обращение с пленными после него было безупречным, и в качестве второстепенного вопроса можно отметить, что его официальное письмо исключительно справедливо и беспристрастно. Говорит лорд Говард Дуглас: «Бой продемонстрировал все, что может сделать честь познаниям и замечательному поведению капитана Хильяра и его команды, которые без помощи «Херувима» обеспечили такой же результат. Насмешки капитана Портера над почтительным расстоянием «Фебы» на самом деле являются признанием способности того, что капитан Хильяр умело пользовался превосходством своего оружия, это было блестящее дело». Поддерживая эту критику, возможно, стоит сравнить ее с некоторыми комментариями автора по поводу других боев, таких как бой Декейтера и «Македонского». Чтобы сделать здесь шансы против Гардена такими же большими, как они были против Портера, необходимо предположить, что «Македонский» потерял грот-мачту, имел только шесть длинноствольных 18-фунтовых орудий против 24-фунтовых орудий антагониста, и последнему помогал корвет «Адамс», так, фактически Портер сражался в два или три раза меньше, чем Гарден, и вместо того, чтобы сдаться, потеряв треть команды, сражался до тех пор, пока три пятых его людей не были убиты или ранены, а кроме того, нанес противникам потери и ущерб большие, чем Гарден. Если, как говорит лорд Дуглас, оборона «Македонского» блестяще подтвердила мужество британского флота, то насколько больше оборона «Эссекса» показала то же самое в отношении американского флота, и если поведение Хильяра было «блестящим», то поведение Декейтера было таковым в еще большей степени.

Это был бой, в котором трудно точно сказать, кого именно следует наградить похвалой. Капитан Хильяр заслужил ее за хладнокровие и ловкость, с которой он подходил и занимал позиции, чтобы уничтожить противника с наименьшими потерями для себя, а также за точность огня. Поведение «Херувима» отличалось скорее крайней осторожностью, нежели чем-либо еще. Что касается боя как такового, Портер, безусловно, сделал все, что мог сделать человек, чтобы успешно бороться с противостоящей ему подавляющей силой, и несколько имевшихся орудий у него действовали с предельной точностью. В качестве демонстрации упорного мужества это никогда не было превзойдено с тех пор, как голландский капитан Клаэсун, после двух долгих боев, взорвал свой выведенный из строя корабль, предав себя и всю свою команду смерти, вместо того чтобы сдаться наследственным врагам своей расы, и