Стихотворения и поэмы - Николай Заболоцкий

ГОНЧАРЫ

Кувшины у ручья разбиваются.

Сквозь зеленые ущельяКаждой осенью с горыК нам везут свои издельяУдалые гончары.

Кукурузной шелухоюПересыпан их товар.Пес плетется за арбоюВместе с ними на базар.

Словно дэвы-исполины,Усмиренные в борьбе,Колоссальные кувшиныРазвалились на арбе.

У самих хозяев лицаЦвета глины золотой,Но румяней всех возница,Кахабери молодой.

Вот знакомое селенье,Где, звеня, бежит ручей.Где красотка в отдаленьеИх встречает у дверей.

Дали ей кувшинчик звонкий.Поглядишь — сойдешь с ума:Полногрудый, стройный, тонкий.Как красавица сама.

Взгляд красотки сердце ранит,И недаром: стоит ейПодбочениться — и станетВсех кувшинчиков стройней.

Замер дух у Кахабери.Как шальной, глядит вослед,Где мелькнул, скрываясь в двери,Легких ножек силуэт.

Чует платья шелест милый,Скрип ступенек слышит он,И бегут пред ним перила,Как в тумане, на балкон.

Домик маленький прекрасен —Самый новый на селе.Всюду стружки от балясинИ опилки на земле.

Бьет мотыга у пригорка —Знать, ушел хозяин в сад,Боевую гимнастеркуНацепив на палисад.

И бормочет Кахабери:«Всякий выиграет бой,Коль его такая периЖдет с победою домой!»

Так стоит он и бормочет,И грустит у ручейка,А друзья над ним хохочут,Ухватившись за бока.

Смотрит парень, озадачен:Перед ним, открывши рот,Чан, от смеха раскорячен,Повалился на живот.

Что же с парнем приключилось?Век не чуял он беды,Глянь, а сердце и разбилось,Как кувшинчик у воды!

СКАЗАНИЕ О ЗОДЧЕМ

(Из цикла «Хертвисские рассветы»)

Жестокий враг на Картли наступал,И села жег, и бед творил немало.Не только люди — вся громада скалВ тот страшный год слезами истекала.С высоких круч для башен боевыхОна сама обрушивала плиты,И тысячи деревьев вековыхЛегли в ущелье, бурями разбиты.

И вся земля обуглилась кругом,И был нарушен в ней порядок отчий…И в этот год с своим ученикомЗабрел в Хертвиси странствующий зодчий,Благословил он камень под горойИ первой башни выложил преддверье,И рядом с ним над башнею второйТрудился вдохновенный подмастерье.

Две статных башни в воздухе росли,Веревки лестниц яростно скрипели,И мастера, работая вдали,Друг другу песни радостные пели.Уж три зимы, почти не зная сна,Свой славный подвиг совершали двое,И наконец повеяла весна,И наступило утро роковое.

Сошел на землю зодчий, весь седой,Он первым кончил славное строенье.Глядит: вверху помощник молодойВсё громоздит каменья на каменья.Народ поет строителям хвалу,И стол накрыт, и налиты кувшины.Но молча смотрит старец на скалуИ не отводит взоров от вершины.

Увы, ничто его не веселит,Он ясно видит, что теперь по правуНеутомимый юноша затмитЕго годами скопленную славу.И омрачилось сердце старика,И, ревностью великой обуянный,Он погубить решил ученикаИ оборвал веревки, окаянный!

Стрелой вонзилась башня в высоту,И юноша, зажав топор железный,Как сокол, пораженный на лету,Остался над зияющею бездной.Но был он храбр и смастерил себеПодобье крыл, и с песнею веселья,Послав проклятье старцу и судьбе,С высокой башни ринулся в ущелье.

Со всех сторон народ к нему спешит,Приветствуя потомка исполинов.Зачем же он под башнею лежит,Большие крылья навзничь опрокинув?Ах, не случилось с ним бы ничего,Но за спиной топорик был некстати,И лезвие железное егоВошло в хребет до самой рукояти.

М. КВЛИВИДЗЕ

УШБА

Ты задремала, забыв над кроватьюСвет погасить. И раскрытая книгаБрошена возле кровати, и ветерТрогает шторы на окнах открытых…

Ночь за окном широка и спокойна.Тихо на улице, только промчитсяИзредка с легким шуршаньем машинаИли пройдет запоздалый прохожий,

К дому спеша…                          Ты спишь, дорогая,Спит твоя улица, спит твой Тбилиси.Голову он положил на колениГорных хребтов и, как будто охотник.Сном беспокойным забылся во мраке.

А с высоты на тебя и на город,На голубые окрестные горы,На тополя, на поля, на лощины,На разветвленья железной дороги,На виноградники, рощи, селеньяСмотрит огромное небо. И небоТак же задумчиво и необъятно,Как о тебе необъятна заботаВ сердце моем… И всё оно видит,Но, увидав, обо всем забывает,И потому, видно, старость и времяНе угрожают счастливому небу…

Ты задремала, ты спишь… А далеко —В далях, не видных из комнатки этой,В сердце Сванетии, в куполе неба,Между громад неприступных КавказаДремлет высокая гордая Ушба,И раздирающим душу молчаньемВеет от этого сна… НепорочныйСнег там повсюду сияет, и звездыПеред лицом векового безмолвьяВ тайном испуге смежают ресницы.Горных ущелий голодные пастиДоверху там запечатаны снегом.Кажется, если б не снег, то ущельяВзвыли, объятые страхом молчанья.

Тихо вокруг, не услышишь ни звука…Но… посмотри, при сиянии звездном,Словно цепочка рассыпанных зерен,Снег прочертили следы пешехода…Их ни обвалы не стерли, ни бури,Не поглотили их вихри и вьюги…Под необъятным куполом ночиЯвственно видны следов отпечатки —Словно старинная надпись на камне,И ни конца у нее, ни начала…

Спишь ты, любимая; рядом с тобоюСпит твой ребенок. Твои сновиденьяТак же светлы, как любовь к этой крошке.Знаю, душа твоя так же безгрешна,Так же чиста, как и снежная Ушба.

Но посмотри, и в душе твоей чистой.Словно цепочка рассыпанных зерен,Чьих-то следов обозначились тени,Их ни обвалы не стерли, ни вьюги,Не поглотили их горести жизни…

Дремлет души твоей белое царство —Только следы на снегу и заметны,Словно старинная надпись на камне,И ни конца у нее, ни начала…В комнате, рядом, спит муж твой. ОднакоОн не похож на того, кто дерзаетПо неприступным скитаться вершинам.

«Подняться на такую высоту…»

Подняться на такую высотуОдин лишь ветер может, опираясьНа плечи елей и гигантских сосен.

Я высоко стою над облаками.Я много выше, чем помыслить можетТот, кто идет долиною. ВокругСинеют горы с темными лесами.Когда я слышу окрик паровоза,Мне кажется, что горы с важным видомЗовут меня идти всё дальше, дальше,Покуда жив, — всё выше и вперед…

Сиянье солнца. Ветер. Чистый воздух,Как горный ключ, прохладен. Надо мноюВысокие торжественные сосны.Они стоят, спокойствия полны,И я под ними, их доброжелатель,Лежу на хвое и смотрю на небо,Синеющее в вырезах ветвей,И слышу, как, невидимая глазу,Поет самозабвенная пичужка,—Как будто ей и впрямь необходимоОчаровать, бесхитростной, меня!

Должно быть, в эту самую минутуОна, как я, свои сомкнула веки,Чтоб, кроме песни, в мире всё забыть!Пой, милая! Сплети узлами звукиИ песенку веревочкой завей!Залейся так, чтоб вместе с этой песнейДуша рвалась из маленького тельца!

Ведь я и сам такой же, как и ты,Брожу, ликуя, по родному краю!И если с песней вылетит душа,Мне, право, больше ничего не надо —Пусть я умру на этой высоте,Здесь, у подножья мудрых этих сосен.

Г. ЛЕОНИДЗЕ