Смерть меня не найдёт (СИ) - Летова Ефимия

Вода полностью успокоилась, отстоялась, чистейшая, прозрачная, как стекло, у поверхности и пугающе тёмная ниже. Кто его знает, какая тут глубина… судя по всему, не маленькая. Так, не будем концентрироваться на неведомом и страшном, тем более, что изменить ничего не получится. Глубина иномирного океана от меня сейчас никак не зависит, а значит, надо думать не о ней, а только о береге, приближающимся с каждым рывком. Почему я так медленно плаваю! Не человек, а топор с ножками и ручками, честное слово. Вернусь на землю — снова запишусь в бассейн, нет, возьму частные уроки. И на какие-нибудь боевые искусства. И ещё куда-нибудь, на курсы выживания в экстремальных условиях… К черту экономику, психологию и политологию, вот так окажешься в океане — и на что они тут сдались?

Не доплыву. Боли и усталости не чувствую, но движения рук сами собой становились всё медленнее, а толща воды будто уплотнялась с каждым рывком. Может быть, я давно уже просто безуспешно пытаюсь сдвинуться с места, а приближение берега — иллюзия воспалённого сознания?!

Тёмная тень отделилась от пугающей бездонной черноты и недвусмысленно скользнула ко мне, огромная, метра три — а я поняла, что вот прямо сейчас даже захрипеть не смогу. И чего я, спрашивается, сопротивлялась волнам, на небо орала, тонула бы себе спокойно, может, сознание бы потеряла — и не почувствовала бы, как меня будет пережёвывать иномирный подводный монстр!

Но не-ет.

— Сгинь, нечистая сила! — забормотала, продолжая грести, а намокшее платье и длинные волосы, расплывающиеся вокруг бирюзовым пятном, словно водоросли, немилосердно потянули вниз. — Сгинь, рассыпься, заклинаю, э-э-э, абракадабра!..

Бурая, клыкастая сплюснутая крокодилья морда с маленькими острыми глазами вынырнула в паре метров от меня. Зубы жемчужно сверкнули в лучах Луавы, а потом чудище поднырнуло под окаменевшую меня, медленно уходящую под воду. Пальцами и голыми коленями я ощутила плотную шкуру-броню — а потом оно рвануло к берегу, не ныряя в глубину, держа спину именно на той высоте над водной поверхностью, чтобы наездник, то есть, я, не захлебнулся, а восседал с определённым комфортом и полным обзором окружающего пространства. Инстинктивно я распласталась на этой гладкой упругой спине — и захохотала, ощущая, как сводит от соли многострадальную раненую кожу.

Кварк! Это же кварк, священное животное Тираты! Дикий или из тех, магически прирученных? Может, даже тот, кто меня катал. Не знаю! Но он меня не ест, он несёт меня к берегу!

Да я реально, реально крута — что там какой-то сломанный забор. Может, мамочка нагуляла меня от местного Нептуна, может, я Ариэ-э-э-эль!

Я-ху-у-у!

* * *

Эйфорическая истерика схлынула быстро. Впрочем, мы уже действительно подплывали к берегу. Вдалеке, чуть правее, я уже видела знакомый небольшой пролесок, деревья с сочными мясистыми листьями, деревянный сарайчик, перед которым — это я знала точно — был бассейн, отгороженный от моря деревянными створками. К этим створкам мы и подплыли, втолкнулись внутрь, мимо заворочались другие огромные туши, замерцали чёрно-антроцитовые глаза, захлопали лаполасты, и в тот же момент я услышала тревожный крик откуда-то сверху, подняла воспалённые со слипшимися ресницами глаза и увидела пару стройных фигур в акватических костюмах.

Обхватила кварка за шею руками — сил отрываться от такой удобной в тот момент спины, вставать, вылезать на сушу попросту не было. Я позволила служителям — знакомой с прошлого раза лирте и её спутнику — вытащить себя, слушала их оханье и аханье, видимо, относившееся к моему сизо-серому телу, которое уже не скрывали слетевшие где-то в море тряпки и перчатки. Сначала работникам этого кваркинария показалось, что питомец притащил из океана труп утопленницы, видимо, для того, чтобы поужинать вместе с собратьями. Похоже, несмотря на приметные волосы, девушка меня не вспомнила. Потом я поморгала и постонала, ребята снова охнули и принялись обсуждать, как это кварк меня не съел, а спас, и не отмечена ли я Тиратой, а цвет кожи отнесли к синякам и долгому пребыванию к воде, стали размышлять, к какому целителю меня отправить. С недавних пор слово "целитель" вызывало у меня стойкий рвотный рефлекс, и я резко, как могла, села, снова напугав свидетелей своего неожиданного спасения.

— Не надо целителя. У вас зеркальная пластина есть? — ну вот, не принесена в жертву, не утонула, двигаюсь, говорю, да ещё и не съедена, руки и ноги на месте — чего еще желать? Апокалипсис, если я окончательно не потерялась во времени, послезавтра.

Всё нормально, Камилла, всё почти отлично, не дрейфь.

Лирт и лирта попятились, не отрывая от меня взглядов.

— Вы… — начала было девушка, а я перебила её:

— Со мной всё в порядке. В море оказалась случайно, видать, подшутили надо мной так… недобро. Чуть не утонула, но хвала Тирате, рядом оказался дружелюбный кварк. Я очень плохо выгляжу? Дайте мне посмотреть, пожалуйста.

Крокодиломордый кварк — реально чудесное существо, живое доказательство того, что никогда не стоит судить по внешности. Лигран вон красавчик, а много ли толку?

— Пластина у нас была, но… — тихо, даже робко, кажется, с сочувствием, сказала сотрудница. — Вам надо бы к целителю, ваша кожа…

— Мне нужно себя увидеть, — глухо повторила я.

— Сможете встать? — сдалась лирта. Ее собственное личико, обрамленное светлыми, как тараксумы, прядями, было трогательно румяным — работа на свежем воздухе рядом с морем, благодать, а вот загара почему-то ни у кого здесь нет, особенности кожи.

Я поднялась, точнее, фактически восстала с деревянного дощатого пола. Побрела, перебирая ноги, за лиртой-дрессировщицей. Мы вышли из сарайчика, обогнули его — и на одной из стен обнаружилось мозаичное панно из приклеенных осколков когда-то разбившегося зеркала.

Глубоко вдохнула — и сделала шаг к нему.

Смятение лирты было вполне понятно.

Никому не ведомое некромантское проклятие перестало щадить моё лицо. Щёки впали, скулы и нос заострились, серый цвет кожи местами уходил в фиолетовый, белки покрылись бордовой сеточкой.

Я не Халк и не Ариэль. Я Аватар…

Кошмарное зрелище.

Удивительно, как стоящая рядом девчонка и её коллега держат себя в руках, не скормили меня своему зверинцу, не вызвали стражу, не лишились чувств…

Я же сползла по деревянной стене вниз.

Всё.

Почти совсем уже всё. Это тело своё отбегало, а душа — моя душа — без тела существовать не сможет. И умирать так страшно, лучше уж резко, внезапно, разом, не осознав, что происходит, но не так, не так! Тирата, верни меня в мой мир, верни меня обратно!

"Зря я тогда, на крыше, оттолкнула Марта, — внезапно промелькнула отчаянная, совершенно отчётливая мысль. — Зря, зря, зря! Вот дура. Надо было ловить шанс, пока всё было ещё не так плохо, не так страшно, не так мерзко, надо было успевать любить, чувствовать, касаться, а не ждать того самого идеального мига, ведь он мне нравится, очень, очень нравится. Конечно, он не совершенен, отнюдь, но совершенного мне и не надо. И ему совершенно точно не было противно, он хотел меня даже такую. Почему я не согласилась, а теперь я умру с воспоминаниями Агнессы, а всё могло быть совсем иначе в моей жизни, если бы можно было всё исправить, Единая, да, я не оттолкнула бы его тогда".

— Лирта, вам плохо?! — голосок служительницы кваркинария доносился словно издалека, а я проваливалась в своё отчаяние, сквозь влажные доски, чтобы снова вынырнуть из небытия… нет, не на крыше приюта. Не в спальне Марта. Не в своём мире.

Я стояла на пороге дома юного лирта Апратуса, того самого, что когда-то "призвал" меня в саду Высшей школы.

Зачем?!

Не думая, я вытянула руку и постучала в дверь, не особо надеясь, что студентик находится дома — всё-таки у молодёжи, даже безденежной, масса возможностей для досуга. Но дверь открылась. Несколько мгновений заспанный мальчишка смотрел на меня, а потом побледнел, посерел, позеленел, простонал "Мёртвая драя!" — и рухнул к моим ногам.