Песня реки - Синтия Томасон

– Я бы с удовольствием не плыл ни туда, ни туда. Нет места прекраснее, чем то, где мы только что побывали, любовь моя. Но через восемь дней мы будем в бостонской гавани.

– И ты отведешь меня к бабушке?

– Миледи, я почту за честь сопровождать вас. Ваши поиски – мои поиски.

Анна поднесла его руку к губам и поцеловала ладонь, чувствуя, как благодарность переполняет ее сердце. И вдруг она ощутила какую-то странную неустойчивость, словно попала в центр большого облака, вздымающегося под могучими порывами ветра. Она приподнялась на локте и спросила:

– Что это?!

– Вот тебе на! – насмешливо хохотнул Филип, подкладывая согнутую руку себе под голову. – В одном ты по-прежнему осталась девственницей. Как морячка ты у меня не состоялась! Ты не согласна, дорогая?

– Филип! – Анна в тревоге ухватилась за него. – Опять! – Она явственно ощутила, как корабль носовой частью погрузился в пучину, а затем снова обрел равновесие.

– Расправляют паруса, только и всего, – объяснил Филип. – Вероятно, мы достигли залива, и Бернард наращивает скорость.

– Я хочу посмотреть! Давай пойдем на палубу!

– Хочешь – значит пойдешь! – сказал Филип. – Только сначала я напомню тебе, что тебя ждет, когда мы вернемся. – В порыве нежности он обхватил ее лицо ладонями и прильнул к ее губам. Когда закончились эти долгие сладкие муки, Анна едва могла открыть глаза. Она не желала разрывать колдовскую паутину, которой он ее опутал.

Они быстро оделись и вышли на палубу. Филип снял шаль с плеч Анны и покрыл ей голову. Ветер играл ее волосами, они стали похожи на шелковый золотой венец. Филип повернул ее кругом и притянул к себе. Тесно прижавшись друг к другу, они смотрели вверх, на три вздымавшиеся над ними мачты «Морского ястреба».

Команда начала распускать паруса. Подстраиваясь под бриз, матросы выбирали нужный угол отдельно для каждого паруса. Когда все они были расправлены, «Морской ястреб» начал постепенно набирать скорость. Корабль уверенно разрезал своим железным корпусом иссиня-черные воды, смело выдерживая увеличившуюся нагрузку.

Филип крепко обхватил Анну за талию. Она положила свои ладони поверх его рук и продолжала с интересом наблюдать за работой экипажа. Матросы ловкими движениями быстро ослабили веревки, потом снова туго их натянули и намертво закрепили в нужный момент.

– Прямо дух захватывает, – восхищенно сказала она.

– Ты попала в самую точку. – Филип перевел взгляд с мачты на ее макушку. – Со мной неожиданно произошло такое чудо, что у меня действительно захватывает дух от счастья!

Несмотря на то что его руки по-прежнему обнимали ее, а губы нашептывали слова любви, по телу Анны вдруг волной пробежала дрожь. Это был страх, незваный и непрошеный, сковавший ее леденящим холодом.

Их окутывала черная ночь, под ногами лежала черная морская бездна. И прошлое подобно призраку, вышедшему из могилы, встало перед глазами. Анна попыталась прогнать из головы страшные образы и крепче прижала к себе руки Филипа. Что, если ее поймают и отвезут обратно в Кейп-де-Райв? Как она перенесет утрату обретенного счастья? Как ни старалась Анна, ей не удавалось остановить вторгшийся поток сомнений и тревоги. Страшные видения вернулись, чтобы снова преследовать ее. «Не теперь, – мысленно умоляла она их. – Пожалуйста, только не сейчас!»

Глава 14

Бесчисленные суда шныряли в затоне, выискивая место для швартовки. «Морской ястреб», маневрируя между ними как в лабиринте, на одном главном парусе скользил к пристани. Филип и Анна стояли на палубе, наблюдая, как по мере приближения к берегу старые кирпичные здания приобретают все более ясные очертания. Не снимая руки с плеча Анны, Филип показал на пограничные вехи, порт и большой пирс с соответствующим названием «Длинный причал». Бостонская гавань с прилегающими товарными складами, множеством контор и одним из крупнейших на планете рынков являлась центром торговли, пульсом города.

Завидев многочисленные палатки, Анна пришла в восторг.

– Совсем другой мир! – восклицала она. – Держу пари, уж здесь-то ты накупишь всякой всячины!

Она была уверена, что ни Джейк Финн, ни другие охотники за наградой не станут разыскивать ее в Бостоне. Анне удалось уговорить Филипа дать ей свободно пройтись по рынку. Годы разъездов с дядей, выросшим, кстати, вблизи этой гавани, не прошли даром. Достаточно поднаторев в мелкой торговле, Анна чувствовала себя сейчас как рыба в воде. Пробираясь сквозь толпу, орудующую локтями, она цепко высматривала товар и ловко сбивала цену. Филип ходил рядом, не сводя с нее восхищенных глаз. Он готов был скупить для нее все сокровища мира, достать самую яркую звезду с неба и положить к ее ногам, пожелай она того. В результате ее успешных торгов они вышли с рынка изрядно нагруженные.

Филип пошел искать кеб, чтобы доехать до Бикон-Хилл. Анна, ожидая его, со смешанным чувством любопытства и грусти осматривала близлежащие кварталы. Глядя на большие дома из серого камня с сотнями крошечных квартир, она представляла себе узкие коридоры и тесные клетушки, в которых ютятся тысячи людей, вынужденных вести каждодневную борьбу за выживание. Пробегая глазами тусклые фасады с грязными темными окнами, она думала о своих родственниках, живших в подобных пчелиных сотах, долгие годы влача жалкое существование. В таких же холодных гранитных мешках выросли ее отец и дядя – мальчики, которых воспитал ее дедушка, гордый Симус Конолли.

Неудивительно, что ее отец хотел, чтобы его семья жила иначе. У них был маленький, но уютный домик на окраине Сент-Луиса. Ради этого отец с утра до вечера трудился в медеплавильном цехе. Понятно и то, почему дядя предпочел скитаться по дорогам и спать под открытым небом, чем ютиться близ бостонского дока и прозябать в этих гнетущих стенах.

– Что с тобой, дорогая? – спросил ее, вернувшись, Филип. – У тебя такой встревоженный вид. Какие-нибудь нехорошие мысли в связи с бабушкой?

– Нет-нет, – сказала Анна. – Просто вспоминала отца и дядю. Они жили здесь, возле гавани. Пока ты ходил, я глядела на эти места и вдруг стала лучше понимать братьев Конолли. Сейчас я ощущаю, как мне недостает их! Конечно, прошло много времени, и не стоило бы так грустить… – Анна подняла на Филипа глаза, тщетно пытаясь скрыть овладевшую ею тоску. – В конце концов, у меня есть ты. Это больше, чем я могла ждать от жизни.

Филип обнял ее за талию.

– Я знаю, милая, – сказал он, смыкая руки. – Все помню и хорошо понимаю тебя.

Во время длинных однообразных дней на «Морском ястребе» Анна часто рассказывала ему о своей семье. Теперь Филип имел достаточное представление об упрямом Томасе Конолли и покорившей его сердце очаровательной Кэтлин, наследнице Салливанов. Он знал также про пожар, отнявший у Анны родителей. Она поведала ему, как отец пытался вынести больную жену из пылающего дома и как они погибли вдвоем.