Замок горного короля - Джудит Тарр

— Теперь он на своем месте, — сказала Имин.

Она ехала рядом с Вадином и ученым из Аншана, с неизменной арфой за спиной и без всякого оружия на поясе. Взгляд ее был устремлен на Мирейна, который теперь ехал далеко позади, среди пеших солдат. Он повесил свой шлем на луку седла; Имин увидела, как блеснули его белые зубы, когда он засмеялся над чьей-то шуткой.

— Он прирожденный вождь, — заметил Вадин. — А вот будет ли он генералом, еще посмотрим.

— Будет, — повернулась в седле Алидан. Ее жеребец закусил удила; она дала ему немного потанцевать, пока он сам не успокоился и не перешел на ровную иноходь. — Он может быть всем, кем захочет.

— Не забывайте, — сказал летописец Обри, — что он обучался в Хан-Гилене. Может, по сравнению с севером Сто Царств и покажутся изнеженным краем, но там воспитывают знаменитых полководцев. Я всегда мечтал о северной армии с генералом-южанином; вместе они будут непобедимы.

— Он не южанин! — вскричала Алидан. — Он сын Санелин и наш король. — Лицо Алидан не смягчилось, и Имин улыбнулась ей. — А ты, госпожа, его самая преданная поклонница.

Вадин нахмурил брови.

— Именно от таких разговоров он отчаянно пытается уйти. Подтолкните его своими речами посильнее, и он убьет себя только для того, чтобы доказать, что он смертен.

— Или бессмертен. — И Алидан покинула их, устремившись вперед по открытой дороге.

21

Армия уверенным шагом продвигалась мимо полей с созревшим урожаем. Работали там женщины и дети, старики и калеки и немного, очень немного мужчин, способных воевать, которые постоянно держали оружие под рукой. Они прерывали работу, чтобы посмотреть, как проходит колонна, и низко кланялись хорошо заметной фигуре короля.

Но даже в сердце Янона проник яд. Однажды откуда-то из полей с кланяющимися крестьянами донесся крик:

— Самозванец! Жрицын ублюдок!

Целый отряд с ревом ринулся было из рядов. Однако Мирейн пришпорил Бешеного, пустив его наперерез воинам, и заставил их откатиться назад. Он осадил перед ними своего жеребца, сверкая глазами.

— Против кого мы сражаемся — против крестьян или против воинов? Враг еще далеко. Попридержите свой гнев для него. — Бешеный рванулся вперед. — На Окраины!

— На Окраины! — громыхнуло в ответ.

Башни Рассвета выросли перед ними, розовые, огромные, величественные. Некоторые из солдат уже шли этим путем с Моранденом во главе, направляясь на войну, которая оказалась обманом; эта же была настоящей. За башнями простирались холмы Аркхана, и поместье Медрас, и ледяные воды реки Илиен с ее расходящимися на юг и восток Янона рукавами: Амилиен, что текла через Солнечный перевал в восточные горы, и Умилиен, несущей свои темные и глубокие воды в лабиринты ночного перевала. Но Мирейн повернул на запад до разделения вод, пересек реку вброд и вошел в Ириос.

Здесь наконец обнаружились следы неприятеля, ужасающие и неотвратимые. Поля почернели и обуглились, фермы превратились в руины. Деревни были поселениями мертвых. Казалось, широкая лента огня прошла через холмы, не щадя ничего рукотворного и останавливаясь там, где начиналась невозделанная земля. Не осталось ни человека, ни зверя, а из птиц стервятники, пирующие над останками.

— Прошло уже несколько дней, — сказал Вадин, преодолевая горечь тошноты. Он стоял рядом с грудой пепла, которая когда-то была хлевом. Сильный привкус дыма сдавливал горло, но уже не был свежим; пепел остыл.

Мирейн прошагал через руины, не обращая внимания на сажу, черными хлопьями садившуюся на его мантию. Глаза его стали слепыми и отчужденными.

— Четыре дня, — сказал он.

Его нога задела светло-серый предмет: дугу ребер, небольшой человеческий череп. Он нежно поднял его, но тот рассыпался у него в руках. Издав звук, похожий на всхлип, король отряхнул руки и обернулся. На щеках его были слезы, в глазах — жгучая ярость.

— Вся эта земля лежит под тенью тьмы. Я не нахожу следов моего врага. Но она здесь. Несмотря на ее отсутствие, я найду ее.

— Ее? — переглянувшись с Вадином, удивился Кав, который держался поблизости.

Мирейн услышал.

— Богиню, — произнес он как проклятие. — Пошли же. Вперед, пока еще больше моих людей не погибло, чтобы накормить ее!

Обогнув место, где он нашел череп, Мирейн повел армию на север и запад, следуя по широкой полосе разрушения. Казалось, этому не будет конца. Мародеры не всегда сжигали захваченное; хлеба на полях лежали низко, как бы притоптанные марширующими ногами, а посреди них стояли разрушенные деревни и вырубленные фруктовые сады с плодами, сбитыми или втоптанными в землю.

— Это не продвижение короля, пришедшего востребовать свой трон, проговорила Алидан хриплым от ужаса голосом. — Чем он надеется править, если разрушает все, что попадается ему на пути? Он, должно быть, сошел с ума.

Был вечер, солнце только что закатилось; они разбили лагерь на восточном берегу реки Илиен, подальше от мертвых деревень. Хотя Мирейн и не созывал их, но Алидан, Имин и Обри пришли в его шатер, как всегда найдя там Вадина с Аджаном и еще одним или двумя другими капитанами и дородного князя Мехтара, который предложил Мирейну свою дочь. Сам Мирейн сидел с закрытыми глазами в стороне от всех, по-видимому, предпочитая побыть в одиночестве.

Князь Мехтар откликнулся на слова Алидан.

— Нет, Моранден не сошел с ума, — сказал он. — Он насмехается над нами. Он словно говорит: «Ну же, идите, следуйте за мной. Смотрите, что я сделаю с вами, когда позволю вам догнать меня».

— Но убивать неповинных людей, свой собственный народ…

— Да, госпожа, — сказал Мехтар, — конечно, тебе не просто это вынести. Война — не место для женщины.

Алидан приподнялась, но усилием воли смогла сдержаться, хотя и положила руку на рукоять меча.

— Горный разбойник возьмет все, что сможет, и уничтожит все остальное. Человек, собирающийся править страной, сохранит все, что сможет, и побережет силы своей армии для схватки с врагом.

Мирейн пошевелился и устремил на них взгляд.

— Моранден мог бы быть королем. Но вы забываете о его матери и той, кому она служит. У них нет жалости к простым людям, которые нужны им только как жертвы. Не он управляет всем этим, а они.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Мехтар.

Мирейн пристально взглянул на него. Князь был крупным мужчиной с властными манерами, и хотя он с уважением относился к титулу и происхождению Мирейна, все же внешность юноши затмевала от него образ короля. Но под этим упорным взглядом он быстро смешался.

— Я знаю, — сказал Мирейн. — Я думаю… — Он говорил осторожно, как будто слова жгли ему язык, и все же не мог удержаться от того, чтобы не произнести их. — Я ненавижу его за то, что он совершил. И тем не менее мне его жаль. Быть осужденным на такое, видеть, как твоя страна превращается в пустыню и не иметь власти остановить это — подобного страдания я не пожелал бы никому.