Судьба амазонки - Milla Smith

– Мы их побили! – Ортрун издалека оповестила о маленькой победе.

– Город сгорел, чего ликуешь? – дочь барона искренне верила в пророческий сон.

– Ерунда, отстроимся!

– Только часть забора, два сарая и дом, – уточнила подскакавшая Хельга. – Успели погасить, ручей помог и дожди были, всё сырое. У вас тоже проблемы?

Архелия недолго радовалась удаче, вспомнив о безвозвратных потерях. Дочь барона молча указала на скорбную ношу, девушки притихли. Остатки отряда въехали в обгоревшие ворота. Всё небольшое население городища встречало возвращавшихся живых, раненых и погибших. Разговоры смолкли, Архи подошла к измазанным в саже и крови девушкам-воинам, устало стоявшим впереди. Они хмурились, но в глазах светился огонёк счастья от очередной одержанной победы. Предводительница тепло обняла некоторых из них, потому что чувствовала необходимость выразить свое единство со стоически сражавшимися воительницами. Она всегда была и будет одной из них.

– Кто это нас «навестил»? – обратилась Архи к соратницам.

– Я Рыжего видела, – Ортрун ответила за всех.

– Гад, значит, с графом заодно. Давно понятно было. Куда ушли?

– К реке.

– Может, и Коринн у них?

– Догоним, – предложила неугомонная Ортрун.

– Если опять на лодке – не достанем, а впрочем… Зачем явились, не сказали?

– Стрелами огненными забросали, а внутрь не особо ломились. Орали, угрожали, пришлось вылазку сделать, чтобы отогнать.

– Отвлекали, чтобы вы нам не помогли. Поймали кого?

– Шустрые сволочи. Только мёртвыми даются.

– Девочек наших много погибло? – старик задал вопрос, который не решалась озвучить дочь вождя.

– Одна, стрелой задело. У них двое точно осталось валяться на поле, тоже стрелами достали, – Хельга скромно умолчала, что оба были на её счету.

– Пойдёшь со мной. И Ортрун. Остальные останутся.

Архелия взлетела в седло, по обыкновению опершись на копьё, которое позаимствовала у одной из воительниц. Своё она отдала, чтобы соорудить носилки для раненых. Подругам не надо было повторять дважды. Выехав за пределы поселения, они лишь осторожно поинтересовались:

– Втроём против всех? Не маловато ли?

– Я одна пойду. Хотя нет… Нас будет двое: я и моя ненависть. Вы нужны для усиления действия вот этой штуки, – Архелия осторожно дотронулась до потеплевшей лунулы. – Проверить кое-что пора. Когда воюешь за деньги в качестве наёмника, рубин действует по-другому. Я лишь соревнуюсь с противником. А сейчас меч мне не понадобится.

Догнать неторопливо плывущую лодку не составило труда. Речные разбойники вольготно чувствовали себя под защитой глубоких вод извилистой реки. Лунные блики серебрили волны и пенный след за кормой, указывая местонахождение врага. Архелия опередила противников, проскакав напрямую по берегу, и поджидала над обрывом, перекинув длинную верёвку через толстый сук дерева. Один конец она обмотала вокруг дуба, а другой крепко держала в руках. Предводительница не доставала лук. Стрел гребцы не боялись: вдоль бортов были укреплены многочисленные щиты. Заметив на берегу одиноко стоящую Бабочку и её хозяйку, шайка осмелела и приблизилась настолько, чтобы можно было вдоволь покуражиться. Самоуверенность разбойников тоже входила в план предводительницы. Она оттолкнулась от седла и, перелетев отделявшее её от врагов расстояние, очутилась на носу лодки за спинами сидящих гребцов, но перед лицом Рыжего, управлявшего ладьей. Главарь не спешил паниковать. Он презрительно ухмыльнулся. Одинокая девушка не пугала прирождённого разбойника. Дочь вождя сразу перешла к делу:

– Коринн у вас?

– Кто такая? Не знаю.

– Вижу, что врёшь. Но уже не у вас, – Архелия потихоньку разжигала тлеющие силы тяжёлого загадочного украшения.

– Я тебе не обязан отчитываться. Пришла неизвестно откуда и заняла наше тёплое местечко. Теперь ты от нас не уйдёшь. Допрыгалась, на чужой кусок не разевай роток.

– Я не уйду. Уйдёте вы, – Архелия сверлила взглядом главаря, мстительно пронзая его мозг незримым оружием.

Руд явственно ощутил неприятное чувство разрастающегося страха, потом в ушах послышался омерзительный свист, от которого хотелось убежать, он усиливался с каждым мгновением, заставлял трясти головой и напрасно закрывать уши руками, спасаясь от невидимой напасти. Все члены шайки постепенно начали ощущать то же самое. Они уже не замечали стоящей на носу лодки воительницы. Круги, поплывшие перед их глазами, не давали им разглядеть даже соседнего воина. Ярким пятном в поразившем их мозг недуге был красный алмаз, пронзающий насквозь тщедушную внутреннюю сущность разбойников. Ещё два рубина пылали на берегу, дополняя силу основного. Хельга и Ортрун с благоговейным трепетом наблюдали за безумием, творящимся на воде. Архи безмолвно стояла среди врагов, корчившихся от внутренней боли, но не умеющих противостоять ей. Лошади на борту беспокойно рвались с привязи. Наконец часть команды очутилась в воде. Бандиты тонули, не пытаясь спасти себя. Остальные затихли, упав на дно лодки. Дочь вождя посмотрела на подруг, и девушки заметили, что лицо воительницы сильно изменилось. В глазах горела ненависть, которой невозможно противостоять. Преобразившись на глазах, Архелия подала знак, подруги бросили ей верёвку и, дружно потянув, вытащили расквитавшуюся за оскорбление воительницу обратно на берег. Из колчана дочери барона торчали просмолённые стрелы разбойников, с помощью которых они запалили городище. Архелия подожгла их и молча взглядом указала на плывущую дальше вражескую посудину. Девушки поняли её без слов. Они достали свои луки и навсегда разделались с донимавшей их шайкой. Лодка нехотя загорелась, унося в небытие своих «доблестных» вояк.

– Как ты смогла это сделать? Откуда узнала о силе камня? – всегда бойкая Ортрун необычно притихла.

– Дар богини. Иногда рубин ведёт мои мысли, а я им подчиняюсь. Его сила утроилась, потому что вы рядом и поддерживаете меня.

– А если бы одна из нас лукавила?

– Кристалл не зажжётся. Нужна внутренняя поддержка носителя. Искренняя вера. Сила духа.

– Слышишь, Хельга? – Ортрун толкнула в бок охотницу. – Ты пока с нами, не поздно раскаяться. А что бы было, если бы твой камень не сработал? Архи могла погибнуть.

Хельга укоризненно посмотрела на бывшую разбойницу, настал момент истины. Охотница неодобрительно покосилась на подругу-хозяйку. Начать ей было нелегко, и девушка тянула с ответом. Предводительница молчала, утомлённо глядя в землю. Она предчувствовала, о чём должна поведать охотница. Преданная Хельга наконец решилась:

– Я должна тебе признаться, Архи. Я случайно влюбилась в одного парня.

– «Случайно», – фыркнула въедливая Ортрун.

– Кто он? – вяло поинтересовалась дочь барона. После пережитого она едва воспринимала действительность.

– Странник.

– Проповедник, – опять встряла разбойница.

– Он придёт на празднование полнолуния, или ты хочешь последовать за ним?

– Он придёт.

– Тогда всё нормально, ты ещё с нами. Извини. Я не в состоянии слушать тебя. Дай отдышаться. Приедем, и я сразу пойду повидаюсь с дочкой. А пока отложим разговор.

Когда они добрались до городища, люди с нетерпением ожидали новостей. Хельга предусмотрительно скрыла истину, рассказав, что лодка затонула от огненных стрел, которыми они якобы осыпали разбойников. В принципе, она говорила правду. Ортрун не терпелось раздуть сенсацию, но охотница была права. Лишнего знать простодушным жительницам не следовало.

Архелия прошла в дом и склонилась над колыбелью. Девочка радостно заулыбалась матери. Она тянула ручонки к блестящим доспехам воительницы, и не было для дочки игрушки веселее бренчащего золотого украшения с кровавым рубином. Сколько времени прошло за милыми забавами, предводительница не знала.

Кто-то тихо вошёл в комнату и встал за спиной молодой мамы.

– Ты что-то хотела, Хельга? – не поворачивая головы, поинтересовалась предводительница.

– Поговорить.

– О том, кто придёт к тебе?

– Да.

– Ты любишь его и хочешь, чтобы он остался с нами навсегда?

– Да.

Архелия наконец распрямила спину и повернулась навстречу подруге. Её слова были холоднее металла клинка:

– Это запрещено Законом.

– Я не давала обета. Я служу одной тебе.

– О, всё гораздо хуже, чем я представляла! Значит, так: я запрещаю тебе оставить его здесь. Ты не будешь исключением. Все едины.

– Ты подталкивала Коринн к Гореку, – обиженно напомнила Хельга.

– Коринн была с самого начала обречена. Она незаслуженно проклята матерью, её душа надломлена. Мне хотелось, чтобы она испытала настоящее чувство, прежде чем покинуть этот мир. Горек мог спасти её. Потерять ещё и тебя я не смогу.

– Ты хочешь оградить меня от ошибок. Дай мне право самой решать свою судьбу. Пусть я пройду той же дорогой, что и ты. Я хочу сама совершить эту ошибку, – впервые Хельга требовала свободы.