Калейдоскоп - МаксВ

– Здесь что-то было, – дрожащим голосом произнес Семён.

– Жутер, – ответил Бэмс, – Скребун мне сказал, что к нам проник жутер.

Еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, Семён сказал:

– Он убил Волчика.

Дядюшка кивнул:

– Да, он убил волка. Он и многих других убил. Это он занимался убийствами.

– А я убил его, – сказал Семён, – Убил… или прогнал… или…

– Ты его испугал, – объяснил Дядюшка, – Ты оказался сильнее его. А он испугался тебя. Страх перед тобой прогнал его обратно в тот мир, откуда он пришёл.

– Я мог его убить, – похвастался Семён, – но у меня на палке веревка лопнула…

– В следующий раз, – спокойно заметил Бэмс, – постарайся сделать более прочную тетиву. Я тебя научу. И сделай стальной наконечник для стрелы…

– Для чего? Как ты сказал?

– Для стрелы. Метательная палка называется стрела. А палка с веревкой, которой ты её метаешь, называется луком. Всё вместе называется лук и стрела.

Семён сник:

– Значит, не я первый? Ещё до меня додумались?

Дядюшка покачал головой:

– Нет, не ты первый.

Он пересек поляну и положил руку ему на плечо:

– Пошли домой.

Семён мотнул головой:

– Нет. Я посижу здесь около Волчика, пока не рассветет. Потом позову его друзей, и мы похороним его.

Он поднял голову и добавил, глядя в глаза Дядюшке: Волчик был мой друг, Бэмс. Очень хороший друг.

– Иначе и быть не могло, – ответил механор, – Но мы ещё увидимся?

– Конечно. Я приду на пикник. Пикник Раскиных. До него осталось около недели. Там соберутся все люди, которые остались в этом мире. Верно?

– Верно, – подтвердил Дядюшка, думая о чём-то, – Ровно через неделю. И тогда мы с тобой увидимся. Договорились?

Семён кивнул:

– Я обязательно приду. Ждите меня.

– До встречи, – ответил ему механор. Он повернулся и медленно пошёл вверх по склону.

Семён сел около мёртвого волка, и стал ждать рассвета. Раз или два его рука поднималась, чтобы вытереть щёки.

Глава 9

Глава 9

Они все сидели в огромном зале замка модификантов, полукругом, обращённые лицом к Дядюшке и внимательно слушали его.

– Теперь сосредоточьтесь, – говорил механор, – Это очень важно. Сосредоточьтесь, и думайте, думайте как следует. Представьте себе вещи, которые принесли с собой: корзины с едой, луки со стрелами и все остальное.

– Это новая игра, Дядюшка? – смешливо спросила одна из девочек.

– Да, милая, – ответил он, – что-то вроде игры. Это очень увлекательная игра. Захватывающая. Только подождите минутку, я открою дверь, что-то здесь душновато.

Он поднялся, подошёл к одной из них, и отворил. "Ведь нет разницы, в какую дверь входить, главное, что ты думаешь при этом..."

– Дядюшка всегда к пикнику Раскиных придумывает какую-нибудь новую игру, – заметил кто-то.

– Ну а теперь, – продолжал Бэмс, – Всем внимание! Смотрите на меня и постарайтесь угадать, что я задумал…

– Это игра в угадайку! – взвизгнула смешливая девочка, – Угадайка моя любимая игра!

Дядюшка растянул рот в улыбку:

– Ты права. Совершенно верно: это игра в угадайку. А теперь все сосредоточьтесь и смотрите на меня…

– Хочется испытать лук и стрелы, – сказал один из мужчин, – Потом, когда кончится игра, можно будет испытать их, Дядюшка?

– Можно, – терпеливо произнес механор, – Когда кончится игра, можете попробовать. А теперь посидите спокойно, и пожалуйста, не говорите ни слова.

Он закрыл глаза и стал мысленно включаться в сознание каждого из них, проверяя всех поочередно и улавливая трепетное предвкушение в направленных к нему мыслях, ощущая, как его мозг тихонько щупают пытливые мысленные пальцы.

«Сильней! – говорил он про себя, – Сильней! Ещё сильней!»

На экране его сознания появилась легкая рябь, и он поспешил разгладить ее. Это был не гипноз, даже не телепатия, но что-то похожее, что-то очень похожее… Сосредоточить, слить воедино души собравшихся – вот в чем заключалась игра.

Медленно, осторожно он извлёк из тайников сознания ту самую формулу – в виде слова, мысленного образа, интонации. Потом он сконцентрировал её в тёплый шар, и передал всё в мозг остальным, исподволь, не спеша – так разговаривают с ребёнком, стараясь научить его верно произносить слова, правильно держать губы, двигать языком.

Подождал секунду, чувствуя, как другие ощупывают формулу, простукивают ее мысленными пальцами. А затем подумал её громко – так, как думал жутер, так, как думал её Федька.

И ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Бэмс не услышал у себя в мозгу никакого щелчка, ни чувства, словно падаешь. Ни головокружения. Вообще никаких ощущений.

Значит, провал. Значит, все кончено. Значит, игра проиграна.

Он открыл глаза, посмотрел в дверной проём и увидел тот же склон. И солнце так же светило в бирюзовом небе. Он сидел молча, сидел как истукан, ощущая устремленные на него взгляды. Затем поднялся, и подошёл к открытой двери.

Там все осталось по-прежнему.

Подожди... Если не считать…

Там, где прежде алел кустик иван-чая, теперь покачивалась маргаритка. А рядом с ней появился голубенький колокольчик, которого не было, когда он закрыл глаза.

Дядюшка обернулся к жадно смотревшим на него глазам. Сделал рукой приглашающий жест, и торжественно произнёс:

– А теперь прошу: Проходите в дверь.

– Уже всё? – смешливая девочка была заметно разочарована.

– Всё, всё, – ответил Бэмс, – Теперь вы должны пройти через эту дверь, прошу вас. И располагайтесь вон там, на лужайке, доставайте еду.

Люди поднялись со своих мест, подхватили корзинки, мешки, и начали проходить в дверной проём.

– Можно нам теперь проверить луки и стрелы? – спросил один из юношей.

Дядюшка кивнул:

– Да, конечно можно, только будьте повнимательней. Не цельтесь друг в друга. Это опасная штука. Семён вам покажет, как ими пользоваться.

– А мы пока разберем припасы, – сказала одна женщина, – Ты захватил