Иволга и вольный Ветер - Галина Валентиновна Чередий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, пропащая объявилась! — обрадовался Сойкин, а более бледная, нежели обычно, Женька вяло махнула рукой.
— Привет! — выдавила я из себя улыбку и тут же поморщилась, — А чем тут так несёт?
Воронова молча подняла со своей тарелки нечто непонятное, коричневатое, усохшее, порезанное кусочками и присмотревшись, я опознала в нем вяленую рыбу.
— Щука соленая, — с улыбкой сообщил Мишка. — Хочешь?
— На завтрак? — слегка опешила я. Честно сказать, нечто пахнущее так я бы ни в какой прием пищи не готова есть.
— И на обед и ужин. — мрачно буркнула Женька.
— Ее уже второй день от всего, кроме этого… блюда… выворачивает дочиста, прикинь. — Сойкин вздохнул и чмокнул сидящую рядом девушку в висок. — Но все это фигня, прорвёмся. А у тебя как дела? Ты же, вроде, ещё вчера хотела домой проведать мотануть.
— Так и есть. Но… планы поменялись. — ответила, как мне показалось бодро и уже не так бодро добавила. — Дважды.
— Что с лицом? — тут же нахмурился Сойкин.
— А что с ним? — не поняла я и даже пощупала свои щеки. — Я улыбаюсь.
— Вот, значит, как это называется. Ни за что бы не догадался. — ехидно ухмыльнулся Сойкин и резко спросил, аж вздрогнула. — Посрались?
— Не-е-е-т! — возмущённо отмела я его предположение. — У нас все супер! Я… даже не ожидала подобного. Тем более настолько стремительно.
— То есть, Ветров вытащил мозги из задницы, весь из себя стал молодец и девичья сладкая грёза, причем настолько, что у тебя вот такое лицо? Перебор со сладким?
— Блин, заткнитесь, а! — практически рыкнула на нас Женька, — Ни слова про сладкое. Валь, внятно скажи почему ты выглядишь так, будто сейчас разревешься или я тебя тресну. Мне можно, я — слегка психичка с гормонами, которой двадцать четыре на семь хочется жрать, блевать и убивать одновременно.
— Ветрова рано утром выдернули на работу. По-моему там что-то серьезное случилось.
— Валь, ну ты не с пацаном каким-то беззаботным встречаешься, у мужика реальный бизнес и там бывают форс-мажоры и неприятности. Бизнес в Россие-матушке в наши лихие годы — это вообще очень непростое дело.
— Охренеть как ты ее ободрил и успокоил. — ехидно прокомментировала это Воронова. — Ты ему звонила?
— Да. Ответа нет. Может, все это чушь вообще, но меня что-то прям потряхивает после его ухода, понимаете? И чем дальше, тем сильнее. И да, я курсе, что звучит это как-то по дурацки.
— Ничего подобного. — неожиданно возразил Мишка. — У вас ба… женщин же дертмометр встроенный имеется, который сразу тревожку включает, когда ваши мужики или дети встревают в это самое коричневое и липкое.
— Ну и что тогда мне делать? — я была им так благодарна, что не стали меня убеждать в том, что все это заскок у меня какой-то.
— Для начала мы до него дозвониться ещё попробуем. — взял на себя руководство Сойкин. — Потом смотаемся в его офис, туда же его ты говоришь вызвали?
— Вроде да. Но … я понятия не имею, где он находиться и даже как его фирма называется. — со смущением призналась им и тут же встрепенулась. — Но я знаю, у кого могу спросить!
Три часа спустя мы командой уже из четырех человек, включая Меньшова, подъехали к некоему зданию на его машине, из которой в приказном порядке при посадке был вышвырнут ароматизатор салона. К этому времени звонки проходить перестали, Ветров был вне зоны, либо выключил телефон. Моя паника стала абсолютно физически осязаемой, обернувшись стальной полосой вокруг ребер, мешая глубоко вдохнуть и нормально биться сердцу.
— Это тут. — сказал Роман. — А вот и тачка Ветрова.
Авто Егора действительно одиноко стояло на пустой в выходной день офисной парковке. А дверь в само здание оказалась опечатана.
— Следственный комитет! — прочитав что-то в печати на полоске бумаги сказал Мишка и присвистнул, зыркнув на меня. — Это во что такое влип он?
А потом мы все дружно глянули на Меньшова, ведь среди нас он был самым осведомлённым и в делах Егора и в подводных камнях бизнеса в принципе.
— Ну нет. — уверенно покачал Роман головой, — Ветров на дух всякую уголовщину и махинации любые не переносит. Он бы ни во что подсудное не встрял бы ни в коем разе. Уж по собственной воле точно.
— Что. Нам. Делать? — отчеканила я единственное, что меня интересовало.
— Честно сказать, у меня тут нет особых связей в органах, чтобы по-свойски справки хоть навести, чё за дела такие. — развел руками Роман. — Вот дома, в родном городе, дело другое. А просто так нам никто информацию не предоставит, никто из нас ведь ему не родственник. Разве что Ветрова-старшего вызывать или найти кого-то, кого подмазать можно.
— У меня нечем мазать. — буркнула я. — Но я знаю у кого есть все связи.
— Боёв? — мигом догадался Сойкин.
— Боёв. — кивнула я.
— Боёв — это же один из учредителей вашего “Ориона”? — спросил Роман, пока Мишка взялся звонить в офис, выясняя как нам пересечься в выходной с начальством. — И что, он прям броситься помогать рядовым сотрудникам, а точнее даже не им самим, а вообще левому мужику?
— Это “Орион”, дружище, — фыркнул Сойкин, у нас за своих горой всегда. — Так, парни говорят, что сегодня почти все руководство полными семействами у Камневых тусят, как обычно. Поехали, такие разговоры лучше лично вести.
Мне было очень страшно и неловко, ведь припереться, как снег на голову, к начальству в выходной и начать выпрашивать помощь, заставляя поменять семейные посиделки на суету насчёт совершенно чужого человека … ну такое себе. Но уверенности, что делать что-то нужно и срочно, это никак не изменило.
Калитка темно-шоколадного цвета лязгнула и в проеме показалась монументальнейшая фигура Камнева, перегорогодив проем почти полностью. Вот уж правда, через такую махину ты в его дом запросто не прорвешься, он — та самая каменная стена, за которым его семья.
— Прошу прощения, Ярослав Григорьевич, что беспокоим вас в выходной, — торопливо затараторила я. — Миша, если что, не виноват, это мне…
— Заходите. — перебил меня Камнев, развернулся и просто пошел вглубь двора к дому.
Мы все переглянулись и пошли за ним. Чем ближе к дому, тем более отчётливым становился странный шум, а как только мужчина распахнул дверь на нас нахлынул детский гомон, визг и прочий шум. Прямо в большом холле дома стояла здоровенная яркая надувная штука в виде какого-то замка, а вокруг и внутри этой конструкции царил
