Строптивая жена - Карен Рэнни

— У него нет денег. — Она время от времени задумывалась о доходах отца, о его настойчивом стремлении забрать из Чейвенсуорта все, что можно продать, но относила это к расточительности отца. Она никогда не думала, что он совершенно без средств. — Это так, Саймонс?

Тот не ответил, но его молчание было знаком согласия.

— И когда появилась возможность выдать меня замуж без всяких расходов, это, должно быть, казалось подарком небес.

Саймонс позволил себе слабую улыбку.

— Именно так, леди Сара.

— Он, возможно, не обрадовался задержке в процессе изготовления алмазов.

Саймонс взглянул прямо на нее.

— Не обрадовался, леди Сара.

— До такой степени, чтобы совершить какую-нибудь глупость, Саймонс?

— Его светлость такой, каков есть, леди Сара, но я с ним больше десяти лет.

Она молча ждала.

— За это время, леди Сара, он делал и хорошие дела, и те, о которых я сожалел. — Он поднял глаза к потолку. — Боюсь, это дело относится к последним.

Она сложила перед собой руки и смотрела на Саймонса, надеясь, что лицо не выдает ее чувства.

— Мой муж здесь, Саймонс?

Дворецкий смотрел на затейливый мраморный пол.

— Да, леди Сара.

— По собственной воле, Саймонс?

Он набрал в грудь воздух, потом выдохнул.

— Нет, леди Сара.

Она положила ладонь на его рукав, в первый раз она коснулась этого человека.

— Вы можете освободить его, Саймонс?

— Это стоило бы мне моего положения, леди Сара.

Она кивнула:

— Я знаю. Но есть и другие места, Саймонс, — сказала она. — Чейвенсуорт, например.

— Сомневаюсь, что его светлость позволит мне работать в Чейвенсуорте, леди Сара, — слабо улыбнулся Саймонс.

Он прав. Чейвенсуорт не станет для него приютом.

— Тогда мне самой придется убедить герцога освободить моего мужа. Его светлость дома?

— Да, леди Сара, но, полагаю, он одевается к вечернему визиту.

— Скажите ему, что я здесь, Саймонс. — Изменит ли ее появление его планы?

Она пошла по коридору к кабинету герцога. Она не была здесь несколько недель. За это время она вышла замуж, похоронила мать, обнаружила в Шотландии родственников и нашла восхитительную, упоительную любовь.

И все это произошло за несколько недель.

Она села в кресло с высокой спинкой у камина. Как странно, ее никогда не приглашали здесь сесть, она всегда стояла перед письменным столом отца, словно кающийся грешник.

Пока она ждала, ей пришло в голову, что освободить Дугласа проще простого. Нет никакой нужды в грубой силе, когда она сама обладает совершенным оружием.

Сара улыбнулась.

— Они наняли меня, чтобы чистить! — выдавил помощник конюха, когда Алано, схватив юнца за горло, прижал его к стойлу. Лошадь в стойле тоже перепугалась. — Я работаю в конюшне и не знаю, что происходит там. — Его испуганный взгляд метнулся к дому.

— Тут всегда были две кареты? — спокойно спросил Алано.

Мальчишка покачал головой.

— Вторая недавно появилась. Я никогда раньше ее не видел. — Вилы теперь валялись в стороне. Он дрожащей рукой указал на отсек, в котором стояла карета.

— А кучер?

Казалось, глаза мальчишки еще больше вылезли из орбит. Алано немного ослабил хватку.

— Я не имею к этому никакого отношения. Никакого! Я вижу подносы, слышу шум. Я тут только подметаю и навоз убираю. — Он посмотрел на норовистую лошадь в стойле. — За Принцем надо много чистить.

Алано разжал руки.

— Где кучер?

Юноша указал глазами на чердак. У стены шла лестница, заканчивающаяся старой дверью. Сейчас она была закрыта и, вероятно, заперта.

— Сколько людей его охраняет?

Помощник конюха не колебался:

— Только один. Иногда он уходит, но возвращается.

— Он сейчас там?

Мальчик кивнул.

Что в нем немного напоминает Дугласа? Глаза Дугласа светились умом. Дуглас был более драчлив — Алано сомневался, что его бывший подопечный дал бы так легко себя одолеть. Возможно, общее у них только одно — та же аура отчаяния, тот же панический взгляд. Дуглас это перерос.

Этот мальчишка одет в тряпье, и руки у него мозолистые. Волосы нужно вымыть и подстричь, да и самому ему не повредит принять ванну. Перед тем как наброситься на него, Алано несколько минут наблюдал. Мальчик старательно работал, хотя за ним явно никто не следил.

— Хочешь быть героем? — улыбнулся Алано.

— Я никогда не был героем, сэр. — Сжав кулаки, мальчишка настороженно смотрел на Алано.

— Тогда самое время попробовать.

Подняв вилы, Алано направился к лестнице. Начав подниматься по крутым ступенькам, он оглянулся и, приятно удивившись, увидел, что мальчик следует за ним, вооружившись не только вилами, но и совком.

Так или иначе, они спасут Тима, а потом и Дугласа.

Все было наготове. В камине худо-бедно была построена жаровня. Кристаллы росли в рамках, и хотя их размер ему не нравился, Дуглас не имел ни малейшего намерения оставаться гостем герцога Херриджа несколько недель.

Просто нужно, чтобы они были достаточно велики для его цели.

При нормальном процессе надо нити по одной снимать с рамки и помещать в печь. Нить мгновенно сгорала, и кристаллы падали в огонь. Через несколько часов огонь гасили и доставали алмазы.

Но как он узнал в Чейвенсуорте, чем крупнее кристаллы, тем нестабильнее процесс. Он собирался повторить случившееся тогда, но не использовать для этого крупные кристаллы, а бросить в огонь три-четыре нити одновременно.

Мощности взрыва хватит, чтобы напугать охрану и получить возможность сбежать. Кулаки довершат дело. Он усмехнулся и впервые за три дня почувствовал себя значительно лучше.

Сняв нити с двух рамок, он держал их над пламенем и ждал.

Дверь внезапно открылась, и появился Саймонс.

— Его светлость это не одобрит, мистер Эстон, но и я не могу сказать, что одобряю его действия. — Саймонс распахнул дверь. — Вы свободны. У вас пять минут. Я отослал охрану с поручением.

Глянув на жаровню, Дуглас покачал головой:

— Черт побери, Саймонс, вы могли бы пораньше сообщить мне о своей принципиальности. Боюсь, уже слишком поздно!

Взяв у мальчишки совок, Алано стукнул им в дверь. Она легко распахнулась, ударившись в стену. Сидевший в комнате мужчина встал.

Тим, с кляпом во рту, лежал на койке, связанный по рукам и ногам.

Охранник с руганью двинулся на Алано. Мальчишка пошел на него, замахиваясь вилами как копьем. Он действительно воспринял роль героя серьезно. Алано в последний момент перехватил его руку.

— Мы должны освободить Тима, — сказал он, — а не кого-нибудь убить.