Уголек в пепле - Сабаа Тахир

Скрипки запели мелодичную балладу, я кивнула, и кочевник взял мои руки так уверенно, словно мы с ним — давние друзья. Несмотря на высокий рост и ширину плеч, вел он с легкой и вместе с тем чувственной грацией. Подняв глаза, я увидела, что он смотрит на меня сверху вниз. На его губах блуждала легкая улыбка. Дыхание у меня перехватило, и я стала придумывать, что бы такое сказать.

— Ты говоришь не так, как кочевники. — Это довольно нейтрально. — У тебя почти нет акцента.

И хотя его глаза были темными, как у книжников, лицо было волевым и гордым.

— На самом деле ты и не выглядишь, как они.

— Могу сказать что-нибудь на садэйском, если хочешь. — Он приблизил свои губы к моему уху, и его дыхание вызвало у меня приятную дрожь. — Меная эс пулан дила деканала.

Я вздохнула. Неудивительно, что кочевники могут продать что угодно. Его голос, теплый и глубокий, напоминал летний мед, капающий с пчелиных сот.

— Что… — спросила я хрипло и прочистила горло. — Что это значит?

Он снова улыбнулся.

— Мне придется тебе это показать.

Щеки заалели.

— А ты очень дерзкий, — я прищурилась. Где я видела его прежде? — Ты живешь где-то поблизости? Твое лицо кажется мне знакомым.

— И ты называешь меня дерзким?

Я отвела глаза, понимая, как двусмысленно прозвучала моя реплика. Он в ответ рассмеялся, низко и горячо, и у меня вновь перехватило дыхание. Внезапно мне стало жаль девушек его племени.

— Я не из Серры, — сказал он. — Итак, кто был тот рыжий?

— А кто была та брюнетка? — парировала я.

— Так ты следила за мной? Это очень лестно.

— Я не… я… Как и ты!

— Верно, — произнес он примирительно. — Я не против, если ты будешь следить за мной. А брюнетка — это Афия из племени Нур. Новый друг.

— Просто друг? А выглядело так, будто немного больше.

— Может быть, — он пожал плечами. — Но ты не ответила на мой вопрос. Насчет рыжего?

— Рыжий — друг, — я переняла задумчивый тон парня. — Новый друг.

Парень запрокинул голову назад и рассмеялся. Смех его был нежным и диким, как дождь в пустыне.

— Ты живешь в Квартале? — спросил он.

Я замешкалась. Не могла признаться, что я рабыня. Рабам не позволено находиться на Лунном Фестивале. Любой чужестранец в Серре знает это.

— Да, — ответила я. — Я уже несколько лет живу в Квартале с дедушкой и бабушкой. И… и братом. Наш дом недалеко отсюда.

Не знаю, зачем я так сказала. Возможно, надеялась, что произнесенные вслух слова станут правдой, я обернусь и увижу, как Дарин флиртует с девушками, Нэн торгует джемом с лотка, а Поуп мягко увещевает своих самых беспокойных пациентов.

Парень покружил меня, а затем заключил в кольцо своих рук, еще ближе, чем в начале танца. Его запах, пряный, пьянящий и удивительно знакомый, притягивал так, что хотелось прильнуть еще крепче, вдохнуть его полной грудью. Твердые мускулы прижались крепче, мы соприкоснулись бедрами, и я сбилась с ритма.

— А чем ты обычно занимаешься?

— Поуп — целитель, — солгала я, и голос дрогнул. Но я не могла сказать ему правду, поэтому продолжила. — Мой брат — его ученик. А мы с Нэн варим джем. По большей части для кочевников.

— Мм. Я так и думал, что ты делаешь джем.

— Правда? Почему?

Он улыбнулся. Вблизи его глаза, затемненные длинными ресницами, выглядели почти черными. Прямо сейчас в них плескался еле сдерживаемый смех.

— Потому что ты такая сладкая, — сказал он насмешливо-приторным голосом.

Озорство в его глазах заставило на долю секунды забыть, что я — рабыня, что мой брат сидит в тюрьме, а все остальные, кого я люблю, — мертвы. Смех вырвался из меня как песня, даже в глазах потемнело и выступили слезы. На мой смешок партнер по танцу тоже расхохотался, и теперь мы смеялись вместе. А ведь раньше только Дарин мог рассмешить меня так. Я вдруг почувствовала странное облегчение, какое бывает, когда наплачешься вволю.

— Как твое имя? — спросила я, вытирая глаза.

Вместо ответа он замер, вздернув голову, как будто к чему-то прислушивался. Когда я заговорила, он приложил палец к моим губам. В следующий миг черты его лица стали жесткими.

— Нам надо уходить, — сказал он. Если бы он не выглядел таким убийственно серьезным, я бы решила, что он пытается заманить меня в их лагерь. — Облава меченосцев.

Вокруг нас самозабвенно кружили пары. Никто не слышал парня. Стучали барабаны, носились и смеялись дети. Все выглядело чудесным. Затем парень громко закричал, чтобы каждый мог услышать.

— Облава! Бегите!

Его глубокий голос пронесся по всем площадкам как приказ командира солдатам. Скрипачи смолкли, барабаны перестали стучать.

— Облава меченосцев! Уходите! Бегите!

Громкий шум разорвал тишину — один из небесных фонарей взорвался, следом — второй, третий. Стрелы мчались в воздухе — меченосцы целились в фонари, надеясь, что в темноте участников фестиваля будет легче поймать.

— Лайя! — Иззи подбежала ко мне, широко распахнув от ужаса свой единственный глаз. — Что происходит?

— Иногда меченосцы позволяют нам устраивать фестиваль. Иногда — нет. Нам надо отсюда выбраться. — Я схватила Иззи за руку, жалея, что вообще взяла ее с собой, и коря себя, что не позаботилась о ее безопасности.

— Следуйте за мной. — Кочевник, не дожидаясь ответа, потянул меня в ближайший переулок, который еще не затопило людской толпой. Он держался стен, и я шла за ним, крепко держа Иззи и надеясь, что мы еще успеем сбежать.

Когда мы дошли до середины переулка, кочевник завел нас в узкий тупичок, заваленный мусором. Крики сотрясали воздух, сверкала сталь. Спустя несколько секунд поток людей схлынул, многие повалились, срезанные на бегу, точно колосья пшеницы под серпом.

— Нам надо покинуть Квартал до того, как его оцепят, — сказал кочевник. — Любого, кого поймают на улицах, бросят в повозку-призрак. Вам придется двигаться быстрее. Сможете?

— Мы… мы не можем пойти с тобой, — я выдернула руку.

Он направлялся к своему каравану, но нам с Иззи туда нельзя. Как только его соплеменники увидели бы, что мы рабы, они сразу сдали бы нас меченосцам, а те — Коменданту. И тогда…

— Мы не живем в Квартале. Прости, что соврала, — я попятилась, таща Иззи за собой и понимая, что чем быстрее мы разойдемся, тем лучше будет для всех нас. Кочевник откинул капюшон и обнажил коротко остриженные черные волосы.

— Я знаю, — сказал он. И хотя его голос звучал все так же, в нем появилось нечто другое, неуловимое. Опасность, которую внушала его сила и которой не чувствовалось раньше. Без всякой мысли я попятилась назад. — Вам надо вернуться в Блэклиф.