Принуждение (ЛП) - Райт Кэндис

Должно быть, шальная пуля Эбигейл попала в нее.

— Нет! — я реву, бросаясь к ней как раз вовремя, чтобы подхватить ее, когда она падает на пол.

Она поднимает на меня полные боли глаза, как раз в тот момент, когда Кензо и Пит вбегают в комнату с пистолетами наготове.

— С тобой все будет хорошо, Айви. Прибыла кавалерия. Мы тебя подлатаем, и ты будешь в порядке. Вот увидишь, — бормочу я, чувствуя, как она ускользает от меня. — Мне нужно так много всего исправить, так много способов, которыми я хочу доказать тебе, что ты была права, любя меня. Я должен многое наверстать, поэтому мне нужно, чтобы ты боролась, хорошо? Обещай мне, что не покинешь, — я задыхаюсь, чувствуя, как мое сердце разрывается на части.

— Ты хочешь услышать правду или ложь?

Я не могу сдержать крик боли от ее вопроса, потому что я так чертовски боюсь ее ответа.

— Всегда говори правду, — умоляю я, сжимая ее крепче.

— Я не покину тебя. Я обещаю.

Но она делает это еще до того, как мы добираемся до больницы.

— Извините, сэр, но на данный момент мы не знаем, когда она проснется и проснется ли вообще.

— Убирайся.

— Сэр?

— Либо ты уходишь, либо я переломаю тебе обе ноги и сам вышвырну тебя.

Он поворачивается и спешит прочь, но я больше не обращаю на него внимания. Я провожу рукой по волосам Айви и кладу голову на кровать рядом с ней.

— Ты обещала, — шепчу я, отказываясь отпускать ее на случай, если она ускользнет.

— Я думаю, что будет лучше, если мы переведем ее в специализированное учреждение, по крайней мере, до рождения ребенка. Там нам следует вернуться к разговору о…

Моя рука на его горле не дает остальным словам слететь с его губ.

— Если ты еще раз упомянешь об отключении аппарата или донорстве ее органов, я вскрою тебя и пожертвую твои за тебя. Убирайся нахуй. Я сам все устрою.

— Мистер Монро, — выдыхает он, когда я отпускаю его.

— Я что, блядь, заикался?

Он убегает как раз в тот момент, когда Кензо входит в комнату.

— Как она? — спрашивает он, вручая мне сумку, которую я попросил его забрать.

— Без изменений. Мне нужно, чтобы ты поговорил с доктором и договорился, чтобы мы могли отвезти ее домой.

Его плечи опускаются, но он кивает.

— Как ребенок?

— Хорошо. Сильный.

— Маленький боец, как его мама, — Кензо сжимает мое плечо, прежде чем уйти, чтобы сделать необходимые приготовления.

Я достаю из пакета пушистые радужные носки и подхожу к краю кровати, надевая по одному на каждую ногу, зная, что она ненавидит мерзнуть.

— Пожалуйста, проснись, сладкая. Я не знаю, как это сделать без тебя.

Ее живот вздымается и движется под моими пальцами, когда наш ребенок реагирует на мой голос. Делая паузу, когда звонит мой мобильный, я вставляю закладку между страницами и отвечаю.

— Дело сделано. Все, что осталось, законно. К тому же, когда Айви проснется, ей причитается наследство, если она, конечно, захочет на него претендовать. Вы, ребята, готовы к обычной жизни.

— Спасибо тебе, Кензо. Я… я просто не могу подвергать ее такой опасности. Я не могу рисковать…

— Знаю, Атлас. Не нужно ничего объяснять.

— Честно говоря, на седьмом месяце мы должны быть готовы ко всему. Обстоятельства, связанные с этой беременностью, далеки от нормальных. Очевидно, что нам придется принимать роды с помощью кесарева сечения, которое должно произойти в больнице. Но за ней будет самый лучший уход.

— Я знаю, док. Просто скажи мне, что ее сердце справится. Стресс, связанный с этой беременности сказывается, и она сейчас такая хрупкая.

— Мистер Монро, ваша жена далеко не хрупкая. Вам не мешало бы помнить об этом, — она фыркает, прежде чем развернуться и умчаться прочь, заставляя меня улыбнуться.

Все здесь питают слабость к моей Айви. Даже без сознания ей удается без особых усилий расположить к себе людей.

Поцеловав ее округлившийся живот, прежде чем встать, я наклоняюсь и прикасаюсь своими губами к ее. Потягиваясь, я подхожу к окну и смотрю вниз на цветущие пурпурные ирисы — те самые, которые я послал, чтобы принудить Айви стать моей женой. Хотел бы я знать тогда то, что знаю сейчас. Если бы я мог вернуть все назад, я бы это сделал. Она лежит на той кровати в коме уже семь гребаных месяцев, потому что я не мог просто отпустить ее.

Прижимаясь головой к стеклу, я провожу кончиками пальцев по заплетенному локону волос Айви, обернутому вокруг моего запястья, и закрываю глаза. Я возношу молитву тому, кто, возможно, нас слышит.

— Пожалуйста, не забирай ее у меня. Я буду держаться подальше, присматривать за ней издалека и никогда больше не переступлю порога ее дома, если ты просто оставишь ее в живых. Теперь я понимаю. Я люблю ее достаточно сильно, чтобы отпустить.

— И я люблю тебя достаточно сильно, чтобы остаться.

Я резко оборачиваюсь и вижу уставшие глаза, смотрящие на меня в ответ.

— Ты вернулась.

— Я обещала, не так ли?

ЭПИЛОГ

— Она такая красивая. — Благодаря эпидуральной анестезии я сейчас не чувствую боли, но я измотана, что смешно для того, кто провел семь месяцев во сне.

— Какая мать, такая и дочь, — шепчет Атлас. Я смотрю на него, а он смотрит на нашу маленькую девочку у меня на руках. Это были тяжелые несколько месяцев. Очнуться от комы не так просто, как открыть глаза и вскочить с постели.

Я проснулась в относительно ясном сознании, которое продолжалось несколько минут, прежде чем накатило облако замешательства. Честно говоря, первый месяц бодрствования все еще немного туманный. У меня была диагностирована целая куча проблем, с ПТСР было труднее всего справиться.

К счастью, мой муж чертовски богат. Он не жалел средств, когда дело касалось моего ухода. У меня было все: от физиотерапевтов, которые помогли мне снова ходить, до терапевтов, которые помогли мне разобраться с беспорядком в моей голове, и даже диетологов, которые помогли мне вернуть часть из тридцати фунтов, которые я сбросила. Атлас продумал все. Думаю, именно поэтому, несмотря на все трудности, я доносила нашего ребенка до срока, хотя у меня все еще не хватало сил родить естественным путем. Мое выздоровление займёт время, и я не ожидала чуда. Я уже получила больше, чем большинство других. Во-первых, чтобы дочь пережила мое ранение в живот, а во-вторых, чтобы проснуться и увидеть, как она растет.

— Ей нужно имя.

— Хм…А как насчет Айрис? — бормочет Атлас.

Я слегка усмехаюсь: — В честь цветка, с которым ты преследовал меня.

— Я не преследовал тебя. Скорее, я профессионально преследовал тебя.

Мой смех толкает малышку, которая издает огорченный вопль, прежде чем я прижимаю ее к груди.

Атлас проводит пальцами по ее щеке, совершенно очарованный ею. Мы все делали неправильно. Наша история должна была закончиться судебным запретом и наручниками. Так и должно было быть, но то, что я была хорошей девочкой и поступала правильно, в итоге принесло мне только боль и страдание.

Судьбоносные события того дня изменили все между нами. Любовь Атласа ко мне настолько абсолютна, что этот человек даже не позволил мне спокойно умереть.

Он впустил немного света в свой мир, а я впустил немного тьмы в свой, и каким-то образом, в тени, мы подходим друг другу.

— Это Айрис, — шепчу я и смотрю, как мой муж улыбается мне, и, боже милостивый, эта улыбка каждый раз убивает меня, что напоминает мне…

— Пока мы здесь, мне нужно разобраться с противозачаточными имплантатами. Очевидно, что у тебя суперсперма, и имплантат, возможно, с таким же успехом мог быть чертовым тик-таком, учитывая, насколько он был эффективен.