Смертники - Евгений Прошкин

— Твоя ирония — это хохот дикаря, которому в руки попала микросхема. Он привык, что есть каменный топор и есть олень, которому нужно раскроить череп. Ничего другого он не видел. И все его предки только и делали, что долбили оленей по башке. Как объяснить им, что возможна и другая жизнь, что есть путь к свету, который они все равно пройдут, хотят они того или нет? Вечная власть гармонии наступит, это неизбежно!

— «Датский клевер» — это и есть твой путь к гармонии? Шестьсот покойников одним махом…

— В любом масштабном проекте не обойтись без жертв. Тем сладостнее победа! То, что я могу предложить миру, изменит его так же, как освоение электричества. Нет, как изобретение колеса! И даже сильнее, потому что я создаю не новый прибор, не очередной топор, а всеобъемлющую систему гармонизации сознания, которая превратит человечество…

— Вы оба мне надоели! — заявил Столяров, неожиданно останавливаясь.

Впереди была глухая стена, которая из-за плиточной облицовки даже с расстояния двух метров выглядела как уходящий в перспективу коридор. Справа от тупика находилась глубокая ниша, а в ней — тяжелая металлическая дверь со штурвалом. Без всяких табло и сенсорных панелей, простая и надежная, как наковальня.

— Здесь не заблудишься, — заметил Михаил.

— И что нас ждет по ту сторону? — оторопело произнес Олег.

— Что скажешь, диктатор счастья? — спросил Столяров у Пельменя.

Тот стоял рядом с отсутствующим видом.

— Не хочет ломать нам кайф, — констатировал Михаил. — Ну что ж… — Он взялся за штурвал.

— Погоди! — воскликнул Гарин, хватая его за руку. — Там может быть что угодно!

— Например?

— СВЧ-излучатели, камера бактериального заражения, шлюз с кислотой…

— И чем ты от всего этого собираешься защищаться? Или ты предлагаешь вернуться в объятия к контролерам?

— Тут надо подумать, — неуверенно сказал Олег. Столяров тяжко вздохнул.

— Вот и подумай: если бы ты строил себе подземное укрытие с единственным входом-выходом, ты стал бы проектировать в нем системы вроде тех, что ты перечислил?

— Нет, но… это же логично?

— В том-то и дело, что никакой логики здесь нет. Я видел много таких объектов. Поверь мне: всякие комплексы «А-защиты», «Нуль-защиты» и так далее — это все выдумки режиссеров, которые уже не знают, чем удивить зрителя. Не дрейфь, мы у цели!

— Стоять! — Гарин замотал головой. — Возможно, здесь нет штатных механизмов уничтожения. Но за дверью может оказаться лаборант с пробиркой, который ее бросит на пол сразу, как только мы войдем. Как тебе такой вариант?

— Всего на свете не учтешь, — согласился Михаил и повернул штурвал.

За дверью оказался не шлюз и не закрытый отсек, а сразу — большой круглый зал, находившийся на два метра ниже уровня коридора. Пол был выложен пористыми резиновыми ковриками серого цвета. Сводчатые стены тоже были светлыми, по периметру шли пустые одноместные кубрики за прозрачными перегородками. В центре двумя длинными рядами стояли персональные столы с мониторами, и за каждым из них кто-то сидел.

Больше всего Гарина поразили сотрудники Лаборатории. Люди были нестрижены и небриты. Неизвестно, когда они последний раз умывались, и, судя по всему, ели они прямо на рабочих местах. Халаты, рваные и грязные, у некоторых были надеты на голое тело. Среди работников Олег заметил двух женщин — еще не старых, но таких же запущенных, как и мужики. У каждого исследователя на голове был «венец».

На появление сталкеров люди никак не реагировали. Они вообще не двигались, хотя были определенно живы: дышали, периодически моргали, некоторые что-то беззвучно пришептывали, словно читали с монитора.

Держа оружие наготове, Столяров и Гарин спустились по мостику. Пельмень, не говоря ни слова, безвольно следовал за ними. Пол слегка пружинил и гасил звуки шагов. Снизу зал выглядел еще больше: грани потолка сходились высоко в центре, где вяло вращались лопасти бесполезного вентилятора. В воздухе стоял тяжелый запах пота, мочи и прогорклого масла.

Олег подошел к одному из сотрудников и тронул его за плечо. Человек склонил голову, посмотрел Гарину в живот и вернулся к созерцанию монитора. Только сейчас Олег заметил, что ни этот, ни другие экраны не светятся. Все компьютеры были выключены. Он нагнулся к системному блоку и увидел, что крышка снята, а жесткий диск отсутствует.

— Здесь, — негромко сказал Столяров и показал на большой мусорный бак под мостиком. Емкость до половины была заполнена разобранными винчестерами и сломанными оптическими дисками.

— Есть ли шансы восстановить информацию? — спросил Михаил.

— Они постарались свести эти шансы к нулю. Нет, здесь уже ничего не восстановишь. Если у Лаборатории была собственная связь, они могли перекачать данные куда угодно.

— Связь только через Институт, своих каналов у них нет.

— Значит, за пределы этого оазиса науки ничего не вышло. Гарин вдруг звонко щелкнул пальцами.

— Вот! — Он обвел рукой неподвижных исследователей с «венцами» на головах. — Пси-Мастер превратил их в живые слоты! Понятно?

— Нет, — признался Столяров.

— Он приспособил их для записи информации на «венцы». Вот на что он отвлекался, когда мы начали атаку! — Олег снова бросился к компьютеру и потрогал блок питания. — Еще теплый! Они закончили недавно. Переписали информацию на «венцы», а потом уничтожили все другие носители. Тебе ясно, зачем он звал меня в соавторы всеобщего счастья? Я же невольно стал специалистом по дампам человеческой памяти. Хотя эти несчастные уже, наверно, специалисты покруче меня.

— Теперь понятно, — сказал Михаил.

Он подобрал с пола двухметровый шнур питания, затем подошел к мужчине, сидевшему с края, и повесил его «венец» себе на провод, как бублик на веревку. То же самое он сделал и со вторым ученым, и с третьим. Столяров педантично обходил сотрудников Лаборатории и, снимая «венцы», нанизывал их на шнур.

— И что ты с этим намерен делать? — подозрительно спросил Гарин.

Михаил, не ответив, перешел ко второму ряду столов.

— Ты доставишь их в Институт! — догадался Олег. — Но это невозможно! Нельзя! — крикнул он. — Ни в коем случае! Они доведут «венец» до ума, станут им торговать, как оружием, но главное — ты помнишь, что нам пел Пси-Мастер? Новый проект! Тотальная гармонизация сознания! Это же все здесь, все его наработки записаны. Послушай программиста: любая информация рано или поздно будет кем-то использована. Институт откроет в Зоне новую лабораторию — две, три, сколько понадобится. Они используют эти данные обязательно, иначе не бывает. А заказчик всегда найдется, какой-нибудь гнилой дядя с большими деньгами и очень, очень большими амбициями. И он получит в руки такое оружие, по сравнению с которым атомная бомба покажется дымовухой юного химика, — закончил Гарин, бессильно опускаясь на лестницу.

— Вечная власть гармонии наступит! — послышался сзади незнакомый голос.

Олег оглянулся — из темной ниши, которую трудно было заметить с мостика, выкатилось самоходное инвалидное кресло. В коконе из мягких подушек сидел, откинувшись далеко назад, тучный мужчина лет шестидесяти, с огромной смоляной бородой и копной нечесаных волос вокруг лоснящейся лысины.

Столяров уже закончил собирать «венцы» и, крепко связав шнур, повесил его себе на плечо. Сотрудники Лаборатории начали постепенно оживать, но только в зоологическом смысле: они задвигались, зашаркали ногами, кто-то чихнул. Происходящее в зале их совершенно не интересовало. Никому из них даже не пришло в голову встать со своего места.

— Власть гармонии наступит неизбежно, — повторил Пси-Мастер, подъехав к Олегу.

— Для тебя, я смотрю, она уже наступила.

— Для меня? О нет… Я с рождения передвигаюсь вот таким образом, быстрее ветра, обгоняя облака, — напел он на какой-то старый мотив.

— Так вот почему у тебя карьеры не получилось… — Гарин в поисках поддержки повернулся к Михаилу.

— Я не знал, — холодно ответил тот, проходя мимо. — Но если бы и знал, что это меняет?

— Тетрадотоксин? Хорошее средство. — Пси-Мастер заговорщически подмигнул Олегу. — Только скажи своему другу, чтоб не увлекался. А то однажды проснется и не вспомнит своего имени.

Человек в кресле выглядел умиротворенным. Тревога, которая еще недавно слышалась в голосе транслятора-наемника, куда-то пропала. Пси-Мастер широко улыбался. — А насчет карьеры, — спохватился он, — ты прав: кому нужен фокусник-инвалид? Ведь фокусник — это почти то же, что и клоун. А клоун должен веселить. Люди не любят инвалидов, это не секрет. Мы почему-то тревожим вашу совесть, как будто вы в чем-то виноваты. Меня жалели. — Пси-Мастер все еще улыбался, но улыбка неуловимо быстро стала горькой. — Жалели, жалели. Эти зрители в районных клубах, у которых лица похожи на картофель, мозги на репу, а вся их жизнь — на кусок чернозема. Меня жалели, — снова повторил он. — Любого из них я уже тогда мог бы вывернуть наизнанку, как носок, но при этом они… они… жалели меня. И что было самым страшным, я не мог не слышать их жалости. Она долбилась мне в мозги, как тысяча тупых дятлов, лезла в меня отовсюду, как жирные черви…