Доказательство виновности - Чарлз Тодд

— Я уже приезжал сюда и расспрашивал о Стандише соседей. Не помню, чтобы я тогда видел вас в кондитерской.

— Я была в Норфолке у сестры. У нее был приступ каменной болезни; я ухаживала за ней, пока ей не полегчало.

Стала бы короче его дорога к истине, если бы он застал тогда в деревне эту женщину, побеседовал с ней, увидел снимок?

Узнать наверняка невозможно.

Ратлидж не знал, как отреагирует хозяйка кондитерской на рассказ о том, как Стандиш окончил свою жизнь. Не хотелось признаваться, что его тело похоронено в могиле для бедняков.

Он просто сказал:

— Еще один славный молодой человек.

— Да, действительно… — Хозяйка кондитерской посмотрела на него, склонив голову набок. — Вы воевали. Вы чем-то похожи на Джералда. Не внешне, но… что-то есть.

Ратлидж улыбнулся:

— Мы оба были солдатами.

— Да, верно.

Он поблагодарил ее и уехал.

Выезжая из деревни, Ратлидж сказал вслух:

— Не верю, что Стандиш отнял бы у Беннетов дом или выгнал миссис Беннет на улицу.

Ему ответил Хэмиш: «Похоже на то. А она, наверное, думала по-другому. Он был тучкой, которая закрывала ей солнце».

Да и те, кто поселился у Беннетов и считал их имение своим убежищем, вряд ли могли рассчитывать на милость чужого человека. И все же Ратлидж считал, что Диас защищал себя и свои замыслы, а не миссис Беннет.

По пути в Эссекс и Сент-Хилари Ратлидж гадал, чем чреват для Гудинга новый поворот событий. Наконец-то личность мертвеца из Челси установлена.

«А все-таки беднягу сбили на машине Луиса Френча», — заметил Хэмиш.

Так оно и было; вот та соломинка, ухватившись за которую обвинитель добьется для Гудинга сурового приговора. А Диас? Его след по-прежнему едва заметен.

Куда запропастился Луис Френч?

Процесс над Гудингом начнется в понедельник. Он, Ратлидж, обязан рассказать все, что узнал о трупе, найденном в Челси. Нравится ему это или нет, ему придется давать показания.

В Дедхэм Ратлидж приехал поздно вечером и сразу пошел навестить Макфарланда.

Таунсенд, по-прежнему недовольный тем, что приходится врать, будто состояние его пациента безнадежно, сказал:

— Надеюсь, вы приехали, чтобы покончить с этим нелепым фарсом. Моему пациенту уже гораздо лучше, и он может вернуться домой. Здесь ему и самому нехорошо — не лучше, чем мне, которому приходится держать его здесь.

Приходится тайком носить ему еду, притворяться, будто дочь помогает мне ухаживать за ним круглые сутки и подменяет меня по вечерам. — Он покачал головой. — Надеюсь, вы приехали нас освободить.

— Еще нет. Процесс над Гудингом начинается в понедельник. Сегодня четверг. Я делаю все, что могу.

— Что ж, тогда сами и сообщите Макфарланду, что ему пока нельзя уйти.

Ратлидж пошел в комнатку, где содержали старика учителя, и, открыв дверь, сказал:

— Извините меня. Понимаю, как вам сейчас трудно. Всем нам очень трудно. Дайте мне еще несколько дней.

Макфарланд ответил:

— Если мне принесут книги, мне будет легче. А пока мне можно только смотреть на стены да лежать в кровати. Нечем занять голову. Время тянется медленно. Мне тяжко. У меня болит голова, а доктор говорит, что мне нельзя читать. Но, может быть, если я буду читать, голова и вовсе не будет болеть.

— Скажите, что вам нужно. Я принесу.

Ратлидж передал Макфарланду свой блокнот, и старик составил список.

— Вы без труда все найдете. Я прошу только те книги, которые не нужно долго искать.

— Дайте мне час.

— Да, конечно. Спасибо!

Ратлидж поехал в Сент-Хилари, в дом Макфарланда.

Очки для чтения лежали там, где старый учитель их оставил, и книги оказалось сравнительно легко найти. Ратлидж уложил их в сумку, лежащую у окна. Едва он закрыл сумку, как дверь распахнулась и кто-то крикнул:

— Эй, кто вы такой? А ну-ка, выходите!

— Констебль? Инспектор Ратлидж. Я здесь… искал любые улики, которые помогут нам выяснить, кто напал на Макфарланда.

Констебль Брукс вошел в дом и увидел в руках у Ратлиджа сумку с книгами.

— Простите. Последнее время у нас участились мелкие кражи, и я подумал, что наконец поймал воришку.

— Мелкие кражи?

— Тащат всякие мелочи. Кто-то залез к соседям в курятник, с крыльца исчезает молоко, еще одна женщина поставила на подоконник пирог остывать…

Ратлидж перебил его:

— Кражи начались после нападения на Макфарланда?

— Нет, позже. Я подозреваю, что вор — один из здешних парней, которого я уже задерживал за нарушения. Если он будет продолжать в том же духе, еще до конца лета окажется в колонии для малолетних преступников!

— Спасибо, констебль. Извините, что доставил вам хлопоты.

— Есть новости от мисс Уитмен?

— Пока нет.

— Не нравится мне, что она в тюрьме.

— Мне тоже.

— Она не убийца, — продолжал Брукс, подхватывая сумку с книгами и неся ее к машине Ратлиджа. — Что бы ни натворил ее дед. Почему вы не подъехали к самому дому?

— Потому что не хотел привлекать внимание, ведь дом-то пустует.

— Мистеру Макфарланду уже лучше, да? Вижу, вы несете ему очки. Вчера я хотел навестить его, но доктор запретил мне к нему заходить. Если бы ему стало хуже, доктор наверняка сообщил бы мне особо.

Ратлидж мрачно улыбнулся:

— Пока никому ни слова! Мистеру Макфарланду по-прежнему грозит опасность.

— Уж не мой ли воришка попробует еще раз напасть на учителя?

— Вряд ли. В прошлый раз кто-то очень хотел его убить. Первая попытка не удалась, но может быть и вторая.

Брукс кивнул:

— Буду иметь в виду и постараюсь установить наблюдение за его домиком.

Ратлидж уехал, но направился не в Дедхэм, а к церкви. Машину он поставил так, чтобы из дома священника ее не было видно. Идя по кладбищу, он наблюдал за домом мисс Уитмен. Когда село солнце, он перешел дорогу.

Хэмиш напомнил: «Ты не имеешь права производить там обыск».

«А я и не хочу его обыскивать. Тут другое. Не могу отделаться от чувства, будто она что-то прятала перед тем, как ушла. Она ни за что не хотела меня впускать… готова была ехать в тюрьму в чем есть, не взяв ни зубной щетки, ни смены белья. Вот что не дает мне покоя. И теперь мне кажется, что я знаю, в чем дело. Если Стандиша задавила машина Френча, возможно, Френч сбежал и обратился за помощью к Валери Уитмен».

«Не может быть. Они ведь расстались плохо».

«И все же он не мог обратиться к своей невесте, верно? Она живет с родителями в самом центре Дедхэма. А как отнесется к произошедшему его сестрица, Френч понятия не имел. У нее непредсказуемый характер».

«Тогда почему она еще тогда не сказала всем, что он не умер? Это спасло бы ее от тюрьмы».

«Не знаю. Сейчас все проверю».

Ратлидж осторожно открыл калитку, стараясь, чтобы она не скрипнула, и подошел к двери. Уходя, Валери не заперла дом. Ратлидж тронул дверь; она по-прежнему оставалась открытой. Войдя, он плотно закрыл за собой дверь.

Светя себе фонариком, прикрытым рукой, он переходил из комнаты в комнату и чувствовал во всех ее аромат. Лилии? Валери Уитмен как будто только что ушла отсюда. Ее хороший вкус угадывался и в подборе мебели, и даже в безделушках. На стенах висели картины, должно быть купленные ее отцом. Керамические блюда в буфете, красивая фарфоровая пастушка на полке над камином, рядом с ней — бронзовые часы. Все на своих местах; все вещи терпеливо ждут, когда вернется хозяйка.

Луч фонарика выхватил из темноты квадрат белого льна на столе; на миг осветились вышитые анютины глазки. Злоумышленник без труда проник в дом мисс Уитмен и украл ее платочек. Носовой платок — вещь приметная; его роняют в миг тревоги или злости на месте преступления или забывают под сиденьем автомобиля, вытерев пальцы. А всем известно, что анютины глазки — ее любимый узор. Все просто и оттого еще более зловеще.

Подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, Ратлидж остановился. Ему отчего-то не хотелось входить в ее спальню. В доме очень тихо — что тут удивительного? Скорее всего, здесь никого нет. В прошлый раз он неправильно истолковал ее нежелание пускать его в дом; ей не хотелось, чтобы он вторгался в ее личное пространство. Не хотелось пускать в свой мир чужого, тем более представителя Скотленд-Ярда. Сейчас ему захотелось исправить причиненный ущерб, уйдя отсюда как можно быстрее.

И вдруг он услышал, как наверху, прямо у него над головой, скрипнула половица. Значит, здесь все-таки кто-то есть! Затаив дыхание, он ждал и прислушивался. Он все-таки оказался прав!

Послышался другой звук — как будто неизвестный тоже услышал его и постарался затаиться. И чем больше он старался, тем ему было труднее стоять тихо.

Ратлидж крикнул:

— Скотленд-Ярд! Я знаю, что вы там. Спускайтесь!

В ответ тишина… Может быть, там мыши? Учуяли его и побежали прятаться… Он снова подал голос: