Запретная правда о русских: два народа - Андрей Буровский

Но еще гимназистом, во Ржеве, мой прапрадед проклял моего прадеда – по всем правилам, торжественно, в церкви. За то, что «пошел против отца», решил учиться. И между прочим, с точки зрения всего «хорошего общества» Ржева, прав был скорее прапрадед, Егор Сидоров, а не прадед, Василий Егорович. В системе ценностей провинциальных простолюдинов еще в конце XIX века непререкаемое подчинение отцу было важнее учения.

Это не европейская черта! Для Европы рациональное знание, наука, квалификация – дело очень серьезное и важное, особенно века с XVII. Вот в Московии все это не так…

Православие вообще, и особенно его московитская версия, в лучшем случае безразличны к рациональному знанию. В католицизме знание – это очень важно. Бога надо познать, как познается объект изучения в науке.

Православие выработало совсем другие, чисто мистические способы богопознания. Рациональное знание для них не священно, не осмысленно. Можно учиться – а можно и не учиться. Знание – не священно, не свято. Ученость даже лишнее, потому что будит грех гордыни и мешает смирению духа.

Отношение к просвещению в Московии прекрасно выражено в одном письме протопопа Аввакума к одной его духовной дочери, Евдокии. Эта самая Евдокия захотела учиться… И вот отповедь: «Евдокея, Евдокея, почто гордого беса не отринешь от себя? Высокие науки исчешь, от нее же отпадают Богом неокормлени, яко листвие…. Дурька, дурька, дурищо! На что тебе, вороне, высокие хоромы? Грамматику и риторику Васильев, и Златоустов, и Афанасьев разумом обдержал. К тому же и диалектику, и философию, и что потребно, – то в церковь взяли, а что непотребно – под гору лопатой сбросили. А ты кто, чадь немочная? И себе имени не знаешь, нежели богословия себе составляит. Ай, девка! Нет, полно, меня при тебе близко, я бы тебе ощипал волосье за грамматику ту».

Уже в XX веке граф Лев Николаевич Толстой выводит типы святых, которые потому и святы, что не учены и дики. В одном из его рассказов ходить по водам может только монах-отшельник, который и молиться Богу не может, потому что рот у него зарос волосом так, что слова не выговариваются. В другом его творении наука и искусство так прямо и названы: «ненужные глупости» [100. С. 300]. Вполне в духе протопопа Аввакума.

Или описанный И. Шмелевым поразительный случай, когда образованные вроде городские люди завидуют маме маленького юродивого: ведь он угоден Богу, этот дебильчик… [101. С. 283].

Европейская цивилизация породила образ страшного «сумасшедшего ученого» – невероятно талантливого, но преступного и не вполне вменяемого. Этот сумасшедший ученый придумывает что-то невероятно интересное, но использует в духе своего общества – для собственного обогащения или приобретения власти.

Российская цивилизация породила скорее комедийные образы ученых – нелепых дураков не от мира сего. Таков некий профессор в «Детях солнца» Горького – «каблуком их… каблуком по глупым мордам!». Профессор Персиков в «Роковых яйцах» Булгакова одновременно и сумасшедший ученый европейцев – и комедийный дурак-профессор из России.

Но то, что весело, почти на уровне шутки у русских европейцев, в среде туземцев выглядит просто устрашающе. В их фольклоре даже совершенно реальные исторические личности ученых превращаются в образы чернокнижников или колдунов.

Вот хотя бы Яков Виллимович Брюс – сподвижник Петра I и в отличие от прочих сподвижников этого жуткого царя очень образованная личность. Он подписывает договоры, составляет уставы, руководит войсками… Во время Северной войны Брюс организует артиллерию; командовал он артиллерией и в Полтавском сражении. Это он обрушил огонь 72 русских орудий на шведов, которые могли огрызаться только из 4 полевых пушек.

Он же, Яков Брюс, представил на суд профессоров Амстердамского университета труд «Теория движения планет» и получил ученое звание магистра наук.

Яков Брюс еще в 1696 году составил карту земель от Москвы на юг, до Малой Азии. Составил так квалифицированно, что карта вышла в Амстердаме.

Это Яков Брюс в 1702 году создал Школу навигацких и математических наук в Москве и оборудовал обсерваторию в Сухаревой башне Кремля.

Это Яков Брюс перевел книгу Х. Гюйгенса «Космотеорос», изданную в 1717 и 1724 годах с его предисловием.

Эта книга и карта В. Киприянова знакомили русских с основами учения Коперника.

С 1706 года в ведении Якова Брюса находилась Московская гражданская типография. Он редактировал глобусы Земли и небесной сферы, географические карты и книги. В Гражданской типографии, при самом непосредственном участии Брюса, изданы «Лексикон», «Математика навигаторской школы», «Описание города Иерусалима и Афонской горы», «Изображение глобуса небесного земного», «Баталия при Пруте» и многое-многое другое. Перевод и издание книг он считал самым важным из своих дел.

Яков Брюс собрал огромную, в несколько тысяч томов, библиотеку и коллекцию предметов старины – русской и европейской. Библиотеку и коллекцию он завещал Академии наук.

В 1709–1715 годах Брюс выпускал календарь, содержавший расчеты церковных праздников, предсказания затмений и движения созвездий на столетие вперед. «Брюсовым календарем» пользовались еще в начале – середине XIX века.

Но вовсе не этим он произвел впечатление на современников и не этим запомнился потомкам. В глазах народных масс он был чернокнижником и колдуном.

Не менее интересна и репутация Якова Виллимовича – причем репутация и прижизненная, и посмертная, – репутация чернокнижника и колдуна.

По России ходило невероятное количество историй примерно такого рода:

1. Яков Брюс делает человека из цветов.

Яков Брюс делает служанку – почему-то уточняется, что «из цветов». Служанка – ну совсем как человек, только вот говорить не умеет. Жена Якова Брюса начинает ревновать: «А все равно не без того, что ты с ней живешь». Ну и доводит наконец до того, что он вынимает у служанки из волос заколку – и девушка рассыпается ворохами цветов.

2. Яков Брюс делает железного орла, который умеет летать. В одном из вариантов легенды он даже улетает на этом орле «неведомо куда» от ополчившегося на него царя Петра.

3. Яков Брюс изобретает эликсир для оживления и дает царю пузырек с этой жидкостью – на всякий случай. После смерти он становится нужен царю – некому больше дать ему совет. И тогда царь вскрывает гробницу Брюса; труп Брюса совершенно не разложился, царь капает эликсиром и получает нужный совет от ожившего Брюса…

Я очень советую читателю найти книгу Е. Баранова, давшего себе труд записать московские легенды (в том числе о Якове Брюсе), ходившие еще в 1920-е годы в Москве [102].

По-видимому, для московитов не очень понятно, кто такой ученый и чем он вообще занимается. Яков Брюс занимался вещами непонятными и непривычными: смотрел в небо, на звезды, через «стеклянный глаз» (телескоп). Читал книги на «незнаемых языках». Ставил химические эксперименты, пугая до полусмерти прислугу зрелищем меняющих на глазах цвет, «кипящих без огня», удивительно пахнущих растворов в разноцветных колбах самого что ни на есть «волшебного» вида.