Империя иллюзий - Юрий Иванович

Федор заметался по камере, словно согнанный с лежки заяц. Даже попробовал воспользоваться той мизерной крошкой магических умений, которые в порыве паники ощутил в собственном теле: силы Шабена как раз начали к нему возвращаться! Уже завтра он бы мог ими манипулировать не менее чем в половинном объеме! Но проклятая накладка с визитом ретивого министра сводила на нет все стоические ожидания последних дней. Неужели все будет напрасно? Неужели он так и не вырвется на свободу? Не вырвался…

Мизерные удары боли увешанные амулетами воины даже не заметили. Поймали строптивого библиотекаря и без долгих уговоров влили пасхучу из фляги прямо ему в рот. Затем один поволок его к выходу, а второй запер несчастных тюремщиков в камерах неподалеку. Те подобного надругательства над собой никак терпеть не желали и осмелели от возмущения настолько, что выкрикивали вслед министру и его людям напоминания о принцессе и чуть ли не угрозы: мол, самая лучшая и справедливая женщина королевства не оставит этого самоуправства безнаказанным.

Возможно, именно по этой причине спесь у министра на верхних этажах тюрьмы немного поубавилась, и он, скорее всего, решил себя немного перестраховать.

– Заприте этого заговорщика в пыточной комнате и направьте для его допроса парочку самых активных палачей здешней шарашки. Нечего нам самим о него руки пачкать!

Те так и сделали, еще и к креслу горемычного библиотекаря веревками прикрепили. Да и ушли. Крики и ругань возле пыточной комнаты еще некоторое время продолжались, но потом и они стихли. То ли не могли отыскать местных специалистов по допросам, то ли отвлеклись на поиски и разоблачение очередных заговорщиков, но часа полтора Федор так и просидел, привязанный к креслу, ожидая, что в любую минуту его начнут призывать к откровениям палачи в окровавленных фартуках. А потом, пройдя наивысший пик пугающего ожидания, впал в такую пропасть уныния и равнодушия, что обессиленное любовными приключениями тело само, без согласия отупевшего сознания, провалилось в сон.

Сказались бессонные ночи, прикрылись уставшие очи…

Глава двадцать восьмая

Тайны древней империи

Оставив виконтессу Стефани Брюк в засаде, Загребной быстро вернулся назад, но, не заходя в посольство, сразу отправился по другому неотложному делу. Оседлав одного из лучших коней, он помчался на улицу Сияющего воплотника. Старики, сдававшие комнату Федору, встретили гостя приветливо и сразу стали интересоваться судьбой своего постояльца. Семен довольно откровенно рассказал о перипетиях сложного поиска и завершил эту часть разговора уверенным утверждением:

– Возможно, уже сегодня Федор окажется на свободе. Хотя, если судить по той ментальной связи, которая между нами существует, ему вполне хорошо и комфортно. Другой вопрос, с которым я хотел к вам обратиться, заключается в необходимости связаться с моим младшим сыном, который проживает в баронстве Жармарини.

– Да, – сочувственно закивал головой хозяин дома. – Далековато он забрался… Кажется, на другом конце света?

Его супруга удивилась более конкретно:

– Но чем мы можем помочь?

Вот тут Загребной и рассказал подробно, кто такие тумблоны, для чего они служат и как с ним обращаться. Старики слушали с отвисшими челюстями, но в конце концов поверили и принесли клетку со зверьком в гостиную. Пушистое и ушастое создание вполне привычно запрыгало по коленям своих кормильцев, умильно заглядывая им в глаза и весело попискивая. А гость стал давать последние инструкции:

– К сожалению, я не смогу приблизиться к тумблону для наговора или прослушивания, это уникальное животное просто не подпустит меня. А при насильственном использовании связь прекращается. Именно поэтому вся надежда у меня на вас. После перерасчета времени самое удобное получается сразу пополудни. Хотя Виктор может сдвинуть это время и несколько раньше. В любом случае, попробуйте уже начиная с предобеденного времени как наговаривать, так и прислушиваться к ответу. Вполне возможно, что мой младший сын именно сегодня и не станет делать попыток для переговоров. А то и вообще на целую неделю отдалился от своего дома. Может такое случиться, что второй тумблон из данного выводка не выжил или погиб позже, но пробовать все равно надо. Я послал сообщение Виктору срочной почтой и специальным курьером, и если они доберутся благополучно, то ответ придет через две недели. Может, и раньше, если корабли продолжают курсировать по морю.

Хозяева дома, по всей видимости, и сами жутко заинтересовались невероятной возможностью пушистого зверька телепортировать звуки и были готовы теперь говорить и прислушиваться круглые сутки.

– Только вот что мы будем говорить конкретно? – вопрошала старушка.

Самые секретные данные Семену разглашать не хотелось, поэтому он заранее составил текст, в котором лишь напирал на скорейшее нахождение железного корабля и просил, если получится, прислать ему как можно больше специальных болтов для подаренного арбалета. Отдавая листок бумаги, где сообщение было специально написано крупными буквами, он напоследок попросил:

– Ну а то, что передаст для меня Виктор, старайтесь запомнить, частично записать, а потом передать моему атташе, тому самому воину, который приезжал сюда со мной в первый день. А то у меня столько дел, что сам вряд ли соберусь с визитом. Разве что, если все удачно получится, сам Федор к вам явится с благодарностями.

При расставании, когда он попросил никому не говорить о существовании тумблона, старики даже обиделись:

– За кого вы нас принимаете?

– Болтовня только век укорачивает!

Когда Загребной вернулся в посольство, его там терпеливо дожидалась очередная посетительница. И как ни хотелось лечь и выспаться перед решающими ночными событиями, пришлось потратить время на длинный, но весьма познавательный разговор. Да и не стала бы графиня Бонекью беспокоить по пустякам. За время, прошедшее с их последней встречи, она еще больше похудела, но теперь ее глаза горели каким-то неудержимым сиянием надежды.

– У меня очень важные новости, и мне кажется, вы тоже ими заинтересуетесь, – начала она беседу с деловой сосредоточенностью. – Ищу вас с самого утра, в «Ембадуре» мне дали ваш новый адрес.

– Да, мы просили служащих гостиницы отправлять всех к нам.

– Как продвигаются поиски? И что с освобождением Федора?

– Несколько затянулись, но, кажется, близятся к завершению, – несколько туманно ответил Семен. И сразу заверил: – Но как только сын окажется на свободе и у него появится возможность, он займется вашими больными.

– Мы очень на это надеемся. Поэтому именно с вами я хочу поделиться одним разысканным секретом и посоветоваться по поводу его использования.

– Очень внимательно слушаю.

– Мы ведь постоянно ищем способ излечения от сечевицы. – Графиня тяжело вздохнула, глаза ее повлажнели. Но сразу собралась, решительно повела плечами и продолжила: – И наши настойчивые усилия принесли вчера некоторые обнадеживающие результаты. Одни наши дальние родственники отыскали в своей библиотеке небольшой рукописный фолиант, в котором неизвестный исследователь рассказывает, как и кто именно может попасть в подземелья древней империи. Те самые подземелья, где обитают духи и хранятся самые грандиозные тайны древности, могучие артефакты и, что самое для нас важное, панацеи и лекарства от всех болезней.

– Речь идет о тех самых местах, где ваших близких и поразила сечевица?

– Вот именно. Хотя конкретно о каком-то месте говорить не стоит. К опасным пространствам относится все, что находится ниже земли на территории всех древних пригородов Хаюкави, да и в самом центре столицы. Если смотреть на подземелья с точки зрения магической науки, то там с момента гибели империи царит хаос из неуправляемых духов, их консистенций и метаморфных образований. Средства для руководства этими исчадиями эфирных слоев или разрушены или утеряны, или находятся рядом с ними. Понятно, что завладеть оставшимися средствами невозможно по многим причинам. Остается только удивляться возможности нашей правящей династии хоть как-то воздействовать на духов и заставлять их работать в определенных случаях. Но не об этом сейчас речь, да и тайны свои королева никому не откроет, даже собственной дочери.

– Между ними такие напряженные отношения?

– Скорее наоборот, слишком уж приторно-слащавые. О неискренности к собственной матери можно судить хотя бы по той плохой славе, которая в последнее время все плотнее окутывает наследницу короны. Те, кто знает о мерзостной и коварной натуре принцессы, стараются теперь заблаговременно уступать ей дорогу. Такая аферистка и циничная особа, как Бинала, просто не может любить свою родительницу, исходя из сути творимых ею преступлений.

– Хм! – Граф Сефаур удивленно подвигал бровями. – А мне она во время аудиенции показалась довольно симпатичной, общительной и даже до приятности откровенной.