Тайная любовь - Стефани Лоуренс

Алатея поморщилась:

— Раз дело обстоит так…

— Я подключу Дьявола и Вейна — он привезет в город Джерарда, когда тот потребуется как свидетель.

Если Габриэль представлял все опасности и все возможные повороты дела, то и Алатея видела все это не хуже его. Для нее риска не было: он женится на ней незамедлительно и спасет ее и семью от нужды, она это прекрасно знала и без его заверений. Но как быть с Морвеллан-Парком и титулом?

Как быть с этой ни разу не прерывавшейся цепью графов Морвелланов, свято хранивших титул на протяжении столь длительного времени? Как, наконец, быть с ее фамильной гордостью? Единственное, что он мог сейчас, — это стоять рядом с ней плечом к плечу и делать все возможное, чтобы приблизить победу, а заодно и отвлечь ее от печальных мыслей.

— По правде говоря, причина, по которой я искал тебя, была вот какой: у меня есть билеты на пятницу на «Севильского цирюльника». Я подумал, что и тебе, и всей твоей семье было бы неплохо послушать оперу.

Алатея с удивлением посмотрела на него:

— Но ведь пятница — это последний вечер сезона, когда будет особое представление, гала-спектакль. Все места на него распроданы в считанные часы еще на прошлой неделе. Как же тебе удалось достать билеты для нас?

— Не важно. Ты поедешь?

— Разумеется, я не откажусь, что же касается остальных, то спроси их сам.

Алатея перевела взгляд на молодых людей. Габриэль был рад, что его сестры уже прощаются и направляются к ландо его матери, стоящему на обочине в некотором отдалении. Силия, увидев сына, махнула ему рукой; она не пыталась подозвать его к себе, а просто поприветствовала. Не выразила она и удивления, увидев его гуляющим в обществе Алатеи. Все это свидетельствовало о том, что мать поняла и одобрила его намерение. Габриэль знал, что может рассчитывать на ее поддержку.

Когда они присоединились к остальным Морвелланам, Габриэль пригласил всех в оперу, не забыв и Эшера с Карстерсом. Алатея с любопытством смотрела на него, но ничего не говорила. Она не сомневалась, что ее родные с восторгом примут приглашение.

Прибыв в оперу вечером в пятницу, Алатея убедилась, что Габриэль ухитрился заполучить одну из двух лучших лож. Он встретил их в фойе, а потом, предложив одну руку Алатее, а другую Сирине, направился по лестнице и застланным мягкими коврами коридорам к золоченой двери, ведущей в ложу, расположенную слева от сцены.

Высоко держа голову, Алатея с безмятежным выражением лица проследовала к своему месту и опустилась в одно из кресел. Сирина села рядом с ней.

Мэри и Элис, счастливые, с широко распахнутыми глазами, заняли кресла первого ряда рядом с Сириной, а Эшер и Карстерс разместились во втором ряду позади них.

— Как я понимаю, — вполголоса спросила Алатея у Габриэля, с опаской оглянувшись на Сирину и убедившись, что та занята разговором, — у тебя нет никаких сведений о капитане.

— Нет, — согласился он, слегка помрачнев. — Но перестань волноваться. Так или иначе мы справимся.

Алатея вздохнула, стараясь не выдать своего беспокойства.

— Я сделала заранее все, что можно: расплатилась по всем счетам за бал — с поставщиками провизии, модистками, белошвейками, даже с музыкантами. Все они, должно быть, решили, что я рехнулась, раз требую представить счета немедленно.

— Да, это могло показаться странным. Вероятно, Морвелланы — единственная семья в Лондоне, закончившая сезон с оплаченными счетами.

— Я решила, что так будет лучше. Прежде всего надо заплатить порядочным людям, честным кредиторам, а не Кроули.

Пальцы Габриэля сомкнулись на ее запястье. Она с трудом обуздала себя, чтобы не выдать своих чувств, когда его губы прижались к ее руке.

— Расслабься. Забудь об этой проклятой компании, забудь о Кроули хотя бы на сегодняшний вечер. — Кивком он указал на сцену: занавес уже поднимался под нарастающий гул аплодисментов. — Сегодня я привел тебя сюда развлекаться, и единственное, чего хочу, чтобы ты получила удовольствие.

Алатея повернулась лицом к сцене как раз в тот момент, когда люстры в зале погасли.

Постановка оперы была изумительной, певцы выше всяких похвал, а оркестр показался ей просто непревзойденным.

Алатея давно влюбилась в музыкальные постановки в Лондоне, еще с первого своего посещения столицы. Жалкие потуги провинциальных театров не шли ни в какое сравнение.

Благодаря дополнительным введенным в это гала-представление сценам и ариям спектакль оказался длинным, и число антрактов было сокращено до одного. Когда занавес с легким шелестом опустился, а люстры вновь засияли, Алатея удовлетворенно вздохнула и, обернувшись, посмотрела на Габриэля, а потом повернулась к Сирине.

Та раскрыла веер и принялась им обмахиваться.

— Я предпочитаю остаться и отдохнуть здесь, а вы можете прогуляться, но не опоздайте к началу следующего акта.

Габриэль с Алатеей вышли из ложи в фойе, где уже фланировала публика, демонстрируя свои туалеты и драгоценности. Им не оставалось ничего другого, кроме как следовать примеру остальных.

— Скажи мне, известные нам господа уже сделали предложение твоим сестрам?

— Они попросили у отца разрешения нанести в среду визит и поговорить с ним. — Алатея улыбнулась. — Судя по всему, молодые люди очень серьезно готовятся к этому разговору и хотят получить согласие и благословение. Думаю, им это удастся — оба они милые, каждый в своем роде.

В этот момент лакей в полном облачении дворцового стражника появился перед ними, держа поднос с напитками. Они взяли каждый по бокалу, и тут же их окликнула графиня Ливен. К тому времени когда они оказались рядом с ней, вынеся по дороге череду косых взглядов и целый град колких замечаний, звонок оповестил их о начале следующего акта.

Несколькими минутами позже они заняли места в своей ложе, и занавес поднялся. В зале воцарилась тишина. Габриэль повернул свое кресло так, чтобы видеть лицо Алатеи, слабо освещенное светом рампы. Исполнители держали всю аудиторию в напряжении, но для него существовала только она одна.

Вторая часть представления превзошла все ожидания, на которые позволяла рассчитывать первая. К концу спектакля публика вскочила со своих мест и аплодировала стоя. Цветы дождем летели на сцену. Солисты едва успевали кланяться.

Наконец занавес упал в последний раз. Габриэль видел, с каким восторгом Алатея смотрела на сцену; потом она повернулась к нему с улыбкой на губах, словно мгновенно избавившись от всех тревог и опасений.

Это было его вознаграждением.

— Тебе не стоит притворяться, будто ты обращал внимание на сцену.

— Вот еще одно из преимуществ того, что ми знаем друг друга хорошо, — не надо притворяться!